Анна Ло - Бог умер, да здравствует Бог

– Ну конечно, не доверяют! Сколько раз он предавал Овлес! Этому дуралею дороже уважение Омоты, чем своих деревенских, – ворчала Ольфа. – Ты вспомни, как Вилфо в прошлом году отдал половину своей отары даром старосте из соседней деревни, в знак признательности, а потом поднял налог на шерсть так, что мы полгода не могли оправиться.

– Давно надо было сжечь его дом и сделать старостой Ольфо, – бесцветным голосом произнёс Борф, – тот хоть и старый и родом с северных земель, но котелок у него варит хорошо. Он бы не дал в обиду Овлес.

– Ты что опять подбиваешь соседей идти против старосты? – изумилась Ольфа. – Ты целитель, Борф, нечего тебе встревать в дела управы, будет лучше, если мы тихо отсидимся в стороне. Вилфо – старый дурак, с этим я спорить не стану, но не нам сжигать его дом и посыпать голову золой новому старосте: в деревне есть люди, которым можно доверить это дело. У тебя растёт сын, не лезь ты во все это.

Борф молчал, и его безмолвие густым душным туманом окутало Дилфо. Мальчик совсем ничего не понимал и давно потерял нить разговора. Он устало прислонился к стене и встретился глазами с Ючке. Тот словно истукан стоял над мальчиком и смотрел на него. Дилфо попытался определить, что именно выражал взгляд юноши, но, не добившись никакого результата, что смог бы удовлетворить его, кисло улыбнулся Ючке.

А за дверью продолжали. Борф так и не сказал ни слова матери, и она не оставила это без внимания:

– В последнее время ты становишься все больше похож на своего отца, – устало проговорила Ольфа. – Тот тоже хотел изменить деревню, даже подбивал меня покинуть родные края, но мне хватило разума отказаться. Тогда я ничего не знала ни об обряде, ни о Жатве, но что-то меня всё же остановило и дало силы убедить твоего отца бросить затею уехать из Орджена.

Дилфо удивился: «Значит, не я один хотел уехать из дома? Дедушка тоже. Да и отец твердит, что вне Орджена будет гораздо безопаснее. Но почему бабушка и Пирт так противятся?»

– Зря Пирт рассказал тебе правду о Жатве, – с уверенностью произнесла Ольфа, – ты только хуже делаешь себе и деревне. Одно дело – ругать Вилфо под собственной крышей и совсем другое – подначивать соседей на поджог. Они же ничего не знают, не понимают, что на самом деле происходит, а ты их с толку сбиваешь.

– Я думаю, им следует знать. Пускай весь Орджен и останется в неведении, но Овлес должен устоять, поэтому держать секрет только в нашей семье глупо, – непреклонно заявил Борф. – Вилфо сказать правду нельзя, он растреплет по всему Орджену, но Ольфо всё поймёт. Если мы сделаем его старостой, дела в деревне пойдут на лад. Сейчас, когда Вилфо решил отъехать в столицу, у нас появился шанс всё изменить.

– Нет, я тебе запрещаю даже произносить это слово рядом с другими! – закричала Ольфа, уже даже не пытаясь сдержаться. – Пирт ясно дал понять, к чему приведут ненужные знания. В Орджене начнётся бунт, Жатва будет под угрозой и кто знает, чем это закончится для всей Юдоли. Мы должны жить так, как привыкли, не пытаясь изменить предначертанного пути. Я уверена в том, что мир таков, какой он есть, по какой-то причине, нам, увы, неизвестной. Я прошу тебя избавиться от мыслей и идей, которые могут с лёгкостью отравить семье последние спокойные дни перед засухой. Прошу тебя, Борф, живи, как и прежде, лечи, как и прежде, у тебя дети, им нужен будет отец, когда наступят тяжелые времена.

На последней фразе голос Ольфы затух и стал еле слышен. Немного погодя полы в кухоньке заскрипели – бабушка поднялась со скамьи и принялась хлопотать по кухне. Шагов и голоса Борфа слышно не было, словно он застыл ни в силах сдвинуться с места.

Если бы Дилфо проснулся в этот момент, то он даже и не заметил бы, что в доме творится нечто неладное. Бабушка даже начала напевать себе под нос колыбельную Омотеи, которую пела Дилфо, укладывая его спать, пока ему не исполнилось пять, и он не стал достаточно взрослым для этого.

Мальчик не понимал, что ему теперь делать. Выйти и сказать, что он всё слышал? Притвориться спящим и сделать вид, что он остался в полном неведении о творящемся за дверью?

Дилфо поднял взгляд на Ючке, тот безмолвно стоял рядом с ним и думал о своём.

– Ну и что мне делать, Ючке? – неслышно пробормотал Дилфо. – Отец хочет, чтобы мы с Ларфой от чего-то бежали из Орджена, хочет сжечь дом старосты. Они говорили о Жатве. Ты наверняка знаешь, о чём они, не так ли?

Ючке не ответил. Юноша оглядел поникшего мальчишку, присел рядом с ним и заглянул ему в глаза.

– Пирт, – коротко вымолвил Ючке. Звук «р» прозвучал еле слышно, словно слово произнёс беззубый мальчишка.

Дилфо немного подумал, а затем согласно кивнул и, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Идём, Ючке. Пирту должно быть известно всё: батюшка говорил, что именно Пирт рассказал им о Жатве, чем бы она ни была, – Дилфо, хоть и был напуган и растерян, всё же смог взять себя в руки, когда перед ним замаячила определенная цель: найти Пирта, расспросить его, а уж потом думать обо всем, что он сегодня услышал.

Мальчик глубоко вдохнул, затем выдохнул и, наконец решившись, широко распахнул дверь, громко зевая.

– Доброго вам утра! А почему меня никто не разбудил? – наигранно воскликнул Дилфо, появляясь на пороге кухни, но никто не заметил натянутого восторга в возгласе мальчика. Отец поднял печальные глаза на сына и тепло ему улыбнулся. Ольфа, которая в этот момент соскребала нагар со сковородки, обернулась к внуку и набросилась на него с руганью и поручениями:

– А ты вместо того, чтобы сопеть весь день, сам мог бы подняться и помочь по дому! Работа стоит: кастрюли не чищены, овцы не на выпасе, а выгребная яма уже благоухает на всю деревню. А ну живо вниз, и так полдня прошло впустую.

Дилфо с трудом удержался, чтобы не закричать на бабушку в ответ: «Говорит так, будто бы не они тут плетут заговоры за моей спиной. Чтоб ещё раз, хоть один раз, я им поверил – ни за что! Думают, что я маленький мальчик, которому знать ничего не положено, потому что у меня в котелке гущи не хватает! Я им покажу ещё!»

– Так сами виноваты, что не разбудили, – сквозь зубы возмутился Дилфо, сдерживая себя. – А теперь яритесь на меня почем зря.

Ольфа поняла, что перегнула палку и виновата перед мальчиком за не слишком теплый приём с самого утра, а поэтому разъярилась ещё больше:

– Ишь, как заговорил! Мал ещё бабушке перечить. А ну, пошевеливайся, отец тебя уже заждался: скоро отвары разносить, а ты всё никак с утренней работой не покончишь.

Дилфо искоса глянул на отца, вид которого говорил, что этот человек уже явно ничего не ждёт ни от сына, ни от жизни.

– Да, бабушка, я всё сейчас же сделаю, – покорно ответил мальчик на ругань Ольфы.

Опустив взгляд в пол, чтобы скрыть гнев, что так и рвался наружу, Дилфо двинулся в сторону люка и спустился в нижнюю комнату. Ючке словно привидение двинулся за ним, при этом оставшись незамеченным ни Ольфой, ни Борфом, даже сам Дилфо боязливо вздрогнул, когда вдруг понял, что юноша по пятам следует за ним.