Алексей Цаплин - Штурмовик. Минута до цели

– Что-то не так, товарищ лейтенант?

– А вот скажи, Журавлёв, откуда это ты у нас такой умный взялся?

Я попытался изобразить возмущённое недоумение. Типа «а в чём, собственно говоря, дело?».

Особист, положив лист протокола на стол, продолжил внимательно меня рассматривать. Как будто выискивая трещинку, на которую надо нажать, чтобы я весь развалился. Потом неторопливо так продолжил:

– Я слышал, что бывали случаи, когда человек от удара головой начинал даже на другом языке говорить. Ты, видать, из таковских будешь. Бородулин уже давно порывается с тобой в какой-то московский госпиталь съездить. Не нравится ему, понимаешь ли, твоя контузия. Вот и мне она не нравится, особенно последнее время.

– Товарищ лейтенант, вы же наверняка успели проверить всех в нашем полку. И про меня всё уже знаете.

– Скажу по секрету: даже дополнительные запросы сделал. И получили исчерпывающие ответы, что везде знают младшего лейтенанта Журавлёва. Характеризуют с хорошей стороны. Вот и у меня нет оснований заподозрить лётчика штурмового полка, за которым я с интересом наблюдаю третий месяц, в чём-то неподобающем. На текущий момент мне стало очень любопытно: кто это вам так развёрнуто преподавал краткий курс истории ВКП(б)?

– Сначала, пока учился…

– Ты погоди, Журавлёв, погоди. Сейчас должны подъехать представители особого отдела дивизии, и надо будет ещё поработать. Вот когда сдадим наших подопечных, тогда посидим и обсудим одного очень информированного младшего лейтенанта. Ты же всё равно никуда не денешься, а дела не ждут. Свободен. Пока свободен.

И это вместо благодарности за проделанную работу…

Вам не страшно? А вот мне-то что-то жутко захотелось оказаться как можно дальше. Австралия подходит, но лучше подходят Антарктида или база на поверхности Луны. Желательно с обратной стороны. Если чего – противогазом не отделаюсь. Вытащат всю подноготную. Причём лейтенант даже не посочувствует просто направит документы в особый отдел дивизии, а через некоторое время за мной приедут. «Сдать оружие, следовать за нами» – и всё, – песенка спета. Даже если вывернусь от них и сбегу по дороге – дальше-то что делать? Бегать и прятаться? Так на следующие сутки все армейские службы и милиция будут располагать моим словесным портретом. А с учётом шрама на башке и следов от ранений на ногах можно просто приклеить документы себе на лоб и идти сдаваться первому же патрулю.

Значитца, надо будет беседовать с нашим особистом, убеждать его, что я-то «ничего такого», «нигде» и «никогда»… А вообще «всегда» и «все видели»… И срочно узнавать про «своих» родственников, соседей и знакомых по этой реальности. Ну не может быть, чтобы в бурных событиях семнадцатого и Гражданской из них никто не принимал участия. Рядом же Первопрестольная была, а там во время революции тоже всё кипело и полыхало… Иван Прохорович вон успел командиром взвода в ЧОНе побывать. Может, «батя» и с Буденным или Ворошиловым был знаком? Чем чёрт не шутит?

Сейчас стоит надеяться на то, что наш особист будет занят работой с пойманной диверсионной группой. Пока приедут из дивизии, пока будут остальных ловить… А там ещё надо закладки и тайники разыскать. Если Змея его коллеги не отодвинут в сторонку (а попробуй его отодвинь!), то все эти мероприятия наш лейтенант будет стараться проводить при своём максимальном участии. На «Звёздочку» у него уже точно есть, а если ещё будет рыть, то и на «Знамя» потянет. Неприятный разговор, наверное, состоится не раньше, чем через дней пять. Мне из полка деться некуда, на «Иле» трансатлантические перелёты не выполнишь. Вот бы в отпуск съездить – обязательно нашёл бы какого-нибудь «старого ленинца» и «произвёл» его в своего учителя-наставника.

Срочно требуется у своих «родителей» эту «инфу» выкачать. И повод есть – вроде бы как в партию собираюсь вступать, а посему желательно сослаться на славные революционные традиции своих родственников и знакомых. Будем держать пальцы крестиком. Ну а если «прижмут к стенке» – буду плести, что такие потрясающие познания появились в результате ноябрьской контузии. Особист сам же мне про это говорил. К тому же для пилота штурмовика пять дней могут растянуться как пять лет. У меня как минимум пять возможностей не вернуться из боевого вылета.

В общем, я пошагал в столовую, благо не очень далеко было, насвистывая «Наша служба и опасна и трудна…».

Ну да, страшно было. Но кроме этого, ещё страшно хотелось жрать – из-за этих чёртовых прохиндеев обед я пропустил. Ужасы-страхи приходят и уходят, а кушать хочется всегда.

Объясняться с нашим особистом мне пришлось позднее. Разговор получился суетной и бестолковый, как всегда бывает на ходу. У Змея на тот момент снова образовался завал, и уделить внимание моей малозначимой (хотя и интересной) персоне он толком не смог. Единственное, в чём я сумел убедиться, так это в том, что своими сомнениями и размышлениями по поводу одного младшего лейтенантика особист полка делиться дальше по инстанции не собирается. Во-первых, потому что не собрано достаточно материала; во‑вторых, потому что не хочется портить показатели своего подразделения; в‑третьих, я уже считался опытным пилотом и на фоне общих потерь моё задержание могло вызвать неудовольствие Храмова. Формально у Змея, с его двойным подчинением, было своё начальство по линии госбезопасности, только оно находилось далеко, а командир полка сидел за соседним столом. Мы договорились ещё вернуться к этому вопросу. Причём особист намекнул, что предварительно побеседует в неформальной обстановке с глазу на глаз. Однако в действительности и приватный разговор, и официальный допрос в присутствии сотрудников особого отдела дивизии, комполка и нашего комиссара состоялись много позднее, в сентябре, во время пребывания в запасной авиабригаде на аэродроме Кряж.

Прохладным вечером июньского дня после ужина, перед тем как «опрокинуть» заслуженные 100 грамм за боевые вылеты, Андрей постучал ложкой по пустой тарелке.

– Так, парни, никуда не расходимся. Будем проводить комсомольское собрание. Я сказал – потом успеете! Заканчивайте галдёж! Уважительная причина для отсутствия – только госпиталь. Всем всё понятно? Ладно. А теперь – от винта!

Пока летуны курили у столовой и обсуждали последние вылеты, успели поужинать во вторую смену и наши технари. «Чёрным душам», как всегда, не везёт – то всю ночь машины приводить в порядок, то ещё какие-нибудь работы. Вот и сейчас – без перекура оставили. Ладно, после подымят – лёгкие целее будут.

Итак, собралась почти вся наша комсомольская ячейка. Из госпиталя ради такого случая отпустили Толика, чем я сразу и воспользовался, посадив его секретарём – вести протокол собрания. А нечего было всякие каверзы в письменном виде устраивать. Я до сих пор не могу забыть свой первый вылет со стрелком.