Баир Жамбалов - Империя мечты

Хлеба и зрелищ! Что ей этот парень, когда подвернулся такой неожиданный поворот рыцарского турнира, привнося неимоверную интригу, такой интерес высокого накала, когда сердца так и бьются в суматошной лихорадке огненного азарта. Крови и только крови! И будет лежать этот парень с титулом хана в пыли песчаной полосы, отвернув голову в пустоту небес. И войдёт в историю этот турнир как самый необыкновенный и единственный в своём роде! А истина нейтральна!

У кромки поля он невольно оглянулся назад. Устремлённый взгляд его был на ту, от которой не могли так легко отвязаться его мысли, всё мешая думам государственного толка. Что надеялся увидеть он? Но знал, что поступком своим она, несомненно, заслуживала уважение. На такое способна лишь будущая королева Кранции! Она далеко пойдёт, уж куда дальше отца. Здесь истина стояла на её стороне.

Искорки, скорее свет, что излучали какое-то тепло, идущее от души неспокойной, но участливой, отозвавшееся болью. И никакого холода. То был взгляд Алинии – принцессы королевства.

12

Верные воины привели молодого мирабского скакуна, как того он и требовал. От железных доспехов он отказался, как и от тяжеловесного коня, что предложили ему кранцозы. Безумец! Это было сродни самоубийству. Турнирное копьё, хоть и деревянное, могло начисто прошить насквозь не острым трезубцем, что и не встать никогда. А что до мирабского скакуна, то он статью своей хорош для скачек, но не для таких боёв, где вершиной является таран.

Невероятное оживление царило и на возвышенной трибуне аристократии, и среди всей этой черни. Такого не бывало никогда, и не будет никогда. Зрелище обретало иной уровень, возводя турнир на небывалую вершину вскипевшего ажиотажа. Любители делать ставки, делали ставки, где гостю не отдавалось никакое предпочтение, ибо уже уготовано жесточайшее поражение. По большей части делались ставки на том – выживет ли он после поединка с искусным мастером своего дела, с мощнейшим атлетом, облачённым в железные доспехи, с самим «Чёрным призраком дьявола».

Он подмечал каждое движение этих гладиаторов рыцарского турнира, в котором огромную роль играли атлетическая мощь, такой же натиск, умение правильно держать копьё, а так же мощь тяжеловесного коня. Казалось, не надо никакой тактики, лишь будь как можно сильней и напористей в седле, и победа за тобой. Но нет.

Вершиной поединка был всё же глазомер, определение ситуации нужного расстояния. Вот он-то достигался при участии на многих, многих турнирах и становился неотъемлемой частью интуитивного чувства, накопленного опытным путём.

Природа одарила его редким даром зрительного восприятия, которое он пропускал весь через себя. Был у него и другой прирождённый дар, но воспитанный мудрыми учителями, и потому вознёсшийся до недосягаемых высот. И он применит его, непременно применит, ибо ставка – жизнь.

Перед поединком они сошлись как бы для приветствия. Из глазниц чёрного забрала, из глаз «чёрной змеи» изрыгался холодный взгляд самого порождения зла. Но неужели он враг ему? Мда, верный пёс своего хозяина.

«Ненависть твою, ярость твою направлю в обратный путь, и пусть вдвойне обрушатся они в то лоно, откуда вырвались неистово, в надежде истоптать, разорвать. Да будет так. Моя воля, моё повеление в твой третий глаз. И ты пойдёшь со мной в долину…, доверься мне, доверчивый…»

Упование на лёгкую победу улетучилось как дым на ветру, ибо неведомое да кольнуло в сердце, что отвёл прочь надменный взгляд. Стоило ли это такого? Но нет пути назад, ибо рыцарская честь превыше самой смерти.

Но не сам рыцарь, прозванный «Чёрным призраком дьявола», был главным объектом его прирождённого дара, так гениально воспитанный мудрыми учителями. Другая цель. Конь, тяжеловесный конь подпал под страшный удар этого дара.

«Кто змея? Я вижу твои глаза, твой мозг, глубину твоей души животной. Ворвусь в саму истину порождения твоих мыслей, твоих инстинктов, о – благородное животное. И вселю я ужас и вышиблю сам дух бойцовского коня. Ибо извиваюсь я посреди серых ковыльных трав полей пустынных под небом вечным. Потому познай мою суть, ибо я – змея!»

Взбрыкнул неожиданно тяжеловесный конь и подался в сторону изо всех сил, что едва удержали его крепкие руки властителя. Хотя, была ли та же крепость? Это недобрый знак. Но кто знает?

Как никто противопоставлены эти два живых существа – конь и змея. Откуда знать?

Неистовая толпа, уверенная в его победе, уже зараннее воспевает дифирамбы в его честь. Но что-то нечисто в его душе, что заклокотало каменное сердце и не унять. Всё зря, но нет пути назад, ибо рыцарская честь превыше самой смерти.

Он был на краю песчаной полосы, когда услышал чей-то крик: «Парень, давай парень из неведомой земли! Покажи ему!» То был возглас из среды простого люда, которому и отвели место на пустыре. Не допускали его близко к возвышенной трибуне аристократии, и потому прозвали его «чернью». Но в минуты исключительного состояния духа перед схваткой увидел он много света над головами этой черни, такой светлой ауры. И взглянул он туда, и увидел тот же светлый свет над головами сестёр, принцесс королевства. И был прекрасен этот миг!

Гонг раскатисто возвестил о начале поединка. Он держал турнирное копьё по всем писаным правилам, хотя и взял его впервые в руки. Мирабский скакун взял старт не как всегда быстро, подобно молнии, а с таким запасом, каким повелевал властитель. В последний момент он высечет саму искру неистовой скорости, будто камень, выпущенный из пращи.

С каким же трудом удавалось подгонять тяжеловесного коня навстречу твари, извивающейся посреди серых трав полей пустынных. О духе бойцовского коня можно было лишь мечтать в этот искренний момент недоброй истины. Да и копьё затрепыхалось в непривычной дрожи. Какой там поединок под зловещим оскалом коварно игривой фортуны?! И как-то тяжело скачет тяжеловесный конь, и вместе, поступью медленной, мчатся они на заклание. Такого никогда не было с ним. И ужас вселился в душу, изгнавшей доблесть и благородство.

Долго будут рассказывать об этом турнире, с годами всё, прибавляя не существовавшие детали, что вознесётся легендой. Но суть останется одна.

Мирабский скакун прибавил резко, подобно молнии. Он выдержал строго дистанцию, идеально определил по глазомеру и направил точно в широченную грудь, да так, что слетел с седла «Чёрный призрак дьявола» в образе «чёрной змеи» и рухнул всей тяжестью своей наземь, что не подняться без труда. Так кто же в образе змеи? Что и говорить, силой молодой хан так же был одарён, как и натренирован теми же мудрыми учителями.

Люд простой торжествовал, что было вопреки желаниям возвышенной аристократии. Но ведь и многие из них тайно в душе, да разделяли такой порыв черни. Пусть утрёт нос надменный герцог Ронтанский!