Сергей Пахомов - Рюммери

– Хорошо. Тогда до встречи.

– Не думаю, что мы еще увидимся, – произнес Кир после короткого молчания. Он попытался прикоснуться к ее руке, но в последний момент будто передумал. – Ты скучаешь по своим родным? Сожалеешь, что не сможешь больше услышать их голоса?

Некоторое время девочка глядела на деревья. При свете месяца они казались застывшими черными молниями, которые кто-то в изобилии обвешал паутиной.

– Конечно, – ответила Рюмси. Она не стала рассказывать, что видит и слышит родных каждую ночь – они кричат в ее кошмарах.

На пороге появился Брэкки.

– Как ты? – неуверенно поинтересовался он.

Рюмси не ответила.

– Я бежал з-за помощью… Я так переживал, – пробормотал он и виновато взглянул на нее.

Рюмси ничего не сказала в ответ, она смотрела в окно, на ночные звезды.

– Зря мы туда полезли, – проговорил Брэкки. – Не стоило оно того.

– Возможно, и не зря, – наконец подала голос Рюмси, показав Шепчущий кинжал.

Его алый блеск отразился в глазах мальчика.

– Ух ты! – выдохнул Брэкки, с жадным интересом рассматривая находку. – Можно?

– Держи.

– Красивый. А как блести-ит, – с долей зависти протянул Брэкки. – Ай! – вскрикнул он, отдернув руку и уронив кинжал. Ладонь сразу же покрылась кровью, хлещущей на пол. Рюмси ухватила простыню и прижала тканью рану.

– Что случилось? – у дверей появился Щуро.

– Порезался, – простонал Брэкки, нервно улыбаясь и весьма неубедительно изображая, что ему не больно.

Рюмси указала на кинжал и опешила. Она отчетливо помнила, что тот лежал в луже крови. Но сейчас пол был полностью сухим, а на поверхности кристалла не осталось даже капли.

– Откуда это у вас? – Щуро медленно взял кинжал и, удивленно приподняв брови, уставился на артефакт.

– Нашла… в развалинах.

Щуро резко схватил Брэкки за раненую руку и, сняв тряпку, поднес свечу к ладони мальчика.

– Что ты делаешь? – прокричал Брэкки. Ткань уже успела присохнуть к порезу и причинила мальчику боль. Щуро без объяснений плюнул на руку сына и протер рану. Ничего! Чистая кожа, даже без намека на порез. Если не считать разводов крови.

– Г-где… моя… рана? – протянул Брэкки. – Она исчезла!

– Исчезла, – подтвердил Щуро, кивая. – Неудивительно – это Шепчущий кинжал. Настоящий. Нашла в развалинах, говоришь? – Щуро словно насквозь пронзил ее взглядом. Он не стал интересоваться, откуда у нее ушибы и новая одежда, но поднес свечу ближе.

– Я осмотрю раны, – объяснил он, – нет ли заражения.

Рюмси не возражала.

– Странно, выглядит так, будто ушибам несколько дней, они почти зажили.

Рюмси лишь пожала плечами. Ей не хотелось рассказывать о корчме.

– Ты умница, Рюмси, – одобрительно сказал Щуро, протягивая ей Шепчущий кинжал. – Это очень старинная вещь и очень ценная. В Дегее за него можно получить целое состояние, но я знаю, как его выгодно продать и у нас. Ты молодец.

– Верно, ты молодчина, Рюмси, – поддакнул Брэкки, и Рюмси услышала зависть в его голосе.

– Пошли, – распорядился Щуро, – пускай Рюмси отдыхает, нам завтра далеко идти, – проговорил он и удалился.

– Постой, Брэкки, тебе Кир передал, – она протянула ему сверток.

Брэкки резко развернул и аж засиял.

– Ух ты! Свиное колено, – но потом почему-то смутился.

– Приятных снов, Брэкки.

– И тебе, – проговорил Брэкки, но все еще оставался стоять, переминаясь с ноги на ногу.

– Еще раз прости, Рюмси, я не бросил тебя, я действительно бегал за помощью.

Рюмси пристально посмотрела ему в глаза, которые у него хватило совести отвести, и одарила самой доброй улыбкой, на которую была способна.

– Не волнуйся; конечно же, я верю тебе, – тоже соврала она. – Я запомню твой поступок и никогда его не забуду.

Брэкки ушел, и Рюмси уснула, едва прикоснувшись к постели. Вопреки опасениям, ей не снились крысы. Вернее, не только они. Ей снился Брэкки. Он ссорился со своей матерью из-за Рюмси. Девочка наблюдала за ними как будто со стороны. Но потом сновидение поглотило ее полностью, постепенно растворив в себе. Она стала его частью. Словно бы теперь она – это Брэкки.

– …о нас подумай, – продолжала мать, – мы не можем кормить чужих.

– Она ж не чужая. Родня ведь.

– Никакая она тебе не родня! От нее одно горе – мало нам своего? Это из-за нее моя сестра умерла. И староста, с которым она водилась. Эта девка притягивает беду.

– Но, мам…

– Я все сказала!

С матерью бесполезно спорить.

Брэкки, погруженный в свои проблемы, вышел на улицу. И тут же отмахнулся от переживаний. Как-нибудь все утрясется, это просто еще одно препятствие. Еще одно приключение. Брэкки поднял взгляд и мигом повеселел.

Разве может быть тоскливо под этим лазурным небом, по которому плывет это дивное голубое свечение, прозванное Птицей? Разве можно горевать, соседствуя с Вечным Лесом? Ведь из-за его опасностей ценишь жизнь и дорожишь каждым прожитым днем. А величественные скалы, какие тайны хранят они? Брэкки не раз слышал о загадочных пещерах внутри гор. Его манило к неизведанному, и он радовался, что родился в Счастливчиках, в такой родной и незнакомой деревне! Именно здесь ждут его неведомые приключения и славные подвиги!

Внезапно кто-то схватил его за плечо и толкнул.

– Здоров, младший братец.

Разбушевавшийся ветер вмиг сдул все его грезы и опустил Брэкки к земным негораздам. Обидно.

– Как дела, Крепп? – нехотя отозвался Брэкки.

– Даже не знаю, малыш Брэк, даже не знаю. Как всегда. Кисну в доме, пока ты шляешься, – лицо Креппа расплылось в ухмылке, а кулак сжался. – Должно быть, чувствуешь себя особенным, гуляешь, где хочется, пока я дом охраняю.

– Думаешь, если ты сильнее, то можно меня колотить? – отозвался Брэкки, не отводя взгляда от кулака.

Старший брат медленно приближался. Брэкки зажмурился.

– Я бы только радовался, если б ты хоть немного силенок набрал, только радовался: тогда бы оставаться дома пришлось тебе…

– Нечем заняться?! – прозвучал голос отца. – Где Рюмси?

Брэкки едва ли не впервые в жизни так обрадовался звукам чьего-то голоса.

– Половики чистит, – нехотя пробубнил Крепп.

– Помоги иди, – распорядился отец. – А она пускай отдохнет – заслужила.

Старший брат послушно ушел. Но Брэкки отчетливо услышал его ругань:

“Вечно тащишь в наш дом всякую дрянь, будто дерьмо на ботинке. Вечно тащишь”.

Брэкки прямо чувствовал недовольство брата и догадывался, что его бурчание не сулило ничего доброго. “Твои речи – тебе на плечи”, – проговорил мысленно Брэкки.

Отец скользнул по нему уставшим взглядом и тоже ушел.

Брэкки медленно опустился на землю и вздохнул. «Как быть дальше?» – задавался он вопросом, грызя ноготь и пытаясь сосредоточиться – глупая привычка.