Сергей Пахомов - Рюммери

– Ты хороший староста, – улыбнулась Рюмси, хоть и подозревала, что он рассказал далеко не все. – Люди это понимают, даже если и сердятся на тебя порой.

– Не умничай – дети так не разговаривают. И я не думаю, что люди долго будут меня терпеть, хоть я и стараюсь ради них. Но это к лучшему. Появится новый староста, возможно, лучше меня, – он подмигнул. – Может, даже ты станешь, когда-нибудь.

– Девушка… старостой?

– Чему ты удивляешься? До моего дяди старостой была Карига-целительница, – Свинопаса аж передернуло при этом имени. – Ох уж старая пиявка!

– Так то ж колдунья.

– Колдунья, – подтвердил Свинопас. – Но я же не колдун. Старостой вообще может стать кто угодно.

– Разве? Для этого ведь нужна мудрость, нужно знать много всякого.

– Не совсем так, – мотнул головой Свинопас. – Глупец, конечно, старостой не станет, хотя… я и тут не уверен. Но никакой мудрости не нужно. Зачем все знать? Думаешь, царь Горох интересуется чем-то, кроме своих растений? Зачем ему уметь лечить людей, если есть главный лекарь… или как там у них знахарь называется? Зачем уметь сражаться, если у него есть воевода? Зачем уметь ковать, если есть хороший коваль? Понимаешь? Царством управляет не один человек. Задача же царя – подобрать этих людей и следить, все ли идет как надо.

На это Рюмси нечего было ответить. Помолчав, она сказала:

– Зато более странного старосты, чем ты, точно не появится. Диггенов жалуешь, а богам молиться не разрешаешь.

– Потому что диггены полезнее богов. И уж точно не так опасны и жестоки.

Рюмси поежилась, вспомнив, как слышала, что ааконцы приносят в жертву своим богам не только животных, но даже людей.

– И опасны как раз не те боги, что вечно требуют крови, – словно прочитав ее мысли, проговорил Свинопас, – а добрые боги, такие, например, как Природа-Мать или Создатель.

– Почему?

– Твой отец прав, – явно нехотя признал староста. – Я согласен, что беда не обойдет нас стороной. И нужно уже начинать готовиться к голоду. Но всегда найдутся люди, которые вместо того, чтобы что-то предпринимать, станут молиться, ожидая, что небо пошлет спасение. Понимаешь, в чем опасность? В надежде на богов.

Рюмси кивнула: понимаю.

– А я всегда знала: что бы ни говорили о тебе, на самом деле ты хороший человек и любишь жителей деревни.

– Рад, что ты так считаешь. По-настоящему хорошие поступки – это те, которые делаются вне зависимости от того, глядит ли кто, понимают ли их намерения и оценят ли их.

Некоторое время староста пристально наблюдал за бурным течением. Казалось, река увлекала и уносила его мысли за собой, далеко отсюда.

– Видишь, как бежит река? – проговорил он наконец. – Петляет и извивается вдоль гор, мимо Вечного Леса. Кто знает, куда она уходит? Возможно, когда-нибудь именно ты нарисуешь карту ее путешествия, – староста улыбнулся, но его лицо выглядело печальным и суровым. – Даже после нашей смерти река будет продолжать шуметь, горы расти, а Лес пугать. Даже после нашего ухода ничего не изменится. Это важно понимать. Запомни, Рюммери, по-настоящему добрые и правильные поступки – это те, которые делаются не только для себя. Подобно тому, как родители строят крепкий дом, надеясь, что он будет стоять даже после их кончины.

Он еще немного помолчал и добавил:

– Тебе покажутся странными мои слова, но если со мной что-то случится, а тебе будет нужна помощь – обратись к Корочу. Он позаботится о тебе.

Это было и правда неожиданно. Все знали, что Свинопас и Короч терпеть не могут друг друга.

Рюмси и староста порыбачили еще немного. Она поймала столько же рыбы, сколько и Свинопас. Но он, как всегда, отдал ей свою. Ему больше нравилось рыбачить, чем есть свой улов.

Это был последний раз, когда Рюмси видела старосту. Затем его не стало. Они даже не попрощались.

Безжалостное солнце терзало кожу жаром якобы ушедшего лета. Похоже, оно расправилось с осенью и теперь обманывало всех, показываясь в ее шкуре. Прохладный ветерок, будто сговорившись с ним, ласкал лицо лишь мгновение, а затем, побаловав, надолго исчезал.

Рюмси плохо себя чувствовала. Хотя раны уже почти не болели, но тело нуждалось в отдыхе. Всю ночь ей снились кошмары. Что, впрочем, не удивительно. Пережитого за последнее время было достаточно, чтоб надолго лишить ее приятных сновидений.

Рюмси и Щуро вышли из Счастливчиков. Их путь лежал в сторону Вечного Леса.

Вдоль дороги они увидели толпу диггенов. Гиганты сидели на земле: кто-то общался, кто-то спал, некоторые поднялись, провожая их взглядами.

– Ест робота? – прогудел один из них.

Щуро проигнорировал вопрос, молча шагая дальше, Рюмси последовала его примеру.

– Самим жрать нечего, еще их тут не хватало, – пробурчал отец Брэкки. – Такое чувство, что всем скопищем сюда приперлись, когда услышали, что в Счастливчиках диггенов берут на работу.

Больше он ничего не сказал.

Вдали, со стороны Шкуродеровой Рощи, из мрака Вечного Леса поднималась рогатая скала. Рюмси вспомнила, как странный калека звал ее туда, если что случится. Только Рюмси не знала, какие это должны возникнуть проблемы, чтоб она побежала в сторону Вечного Леса.

– Мы идем к тому человеку, с которым вы вчера общались? – нарушила она молчание. – Он ведь торговец, верно?

– Верно, – ответил Щуро, оглянувшись. – Когда-то мы оба были торговцами.

– Вы перестали торговать из-за семьи?

– Не совсем, точнее, отчасти. Все изменилось, когда мой первый сын заболел страшной болезнью.

– Крепп?

Щуро медленно замотал головой:

– Крепп – средний сын.

– Но я не видела вашего старшего… – Рюмси запнулась. Она все поняла.

– Быть торговцем – значит все время путешествовать. Будучи рядом с сыном, я бы ничем не смог ему помочь. Скорее всего, никто не смог бы. Болезнь была… неизлечимой. Но мне следовало находиться рядом, – голос мужчины надломился. – Позже я многое переосмыслил и решил, что всегда буду со своей семьей, в горе или в радости.

Рюмси кивнула. Ей начинал нравиться этот человек.

– Эй, Рюмси, – проговорил он. – Ты ведь теперь тоже часть нашей семьи.

Щуро даже не представлял, какую она испытала благодарность за эти слова. Как важно иметь рядом людей, которые знают, что ты пережил. Людей, которым ты нужен. И эти люди открыли ей дверцу в свою семью.

Несмотря на самочувствие, Рюмси теперь шагала в разы легче. Но Щуро почему-то нервничал и все время косился назад. Рюмси проследила за его взглядом и осторожно обернулась.

За ними следовали какие-то типы.

– По наши души, – Щуро слегка приподнял мешок. – Точнее, за ним. Увязались за нами, как только мы покинули деревню. Не останавливаемся.

Рюмси чувствовала отчаянную надежду в его голосе. В этой глуши они словно подарок для грабителей.