Никита Китман - Откровение Невидимки: Катарсис

– Чего желаете? – мило улыбнулась девушка-бармен, – Выпить? Перекусить? Или и то, и другое?

Чарли оперся локтем о стойку.

– Вообще-то ни то, ни другое, – ответил ей Скаут, – Я слышал, здесь у вас кое-что произошло, и вам требуется помощь…

Элейн присела на высокий стул рядом.

– Мы бы могли разрешить вашу проблему. Естественно, не за даром, – улыбнулся невидимка.

Девушка за барной стойкой слегка замялась.

– Ммм… Хозяин таверны скоро подойдет. Обсудите это с ним, а пока, может что-нибудь выпить?

– Можно воды? – попросила Элейн.

– Да, конечно, – лучезарно улыбнулась служанка, – Сейчас принесу.

– И хозяина позови, – добавил Чарли.

Девушка кивнула и удалилась.

Невидимка почесал нос, подозрительно озираясь по сторонам.

– Давай-ка присядем за столик лучше, не нравится мне тут спиной к толпе сидеть, – проговорил он.

Элейн пожала плечами, не усмотрев особой угрозы, и спрыгнула с высокого стула.

– Ладно, – сказала она.

Когда Легионеры уже почти миновали середину зала, Элейн кто-то мягко, но цепко схватил за руку.

– Милочка, окажи честь старушке, присядь, поговори… – произнесла сухонькая старушонка, вытянув свою худую паучью руку.

Чарли задумчиво глядел на старушку, словно силясь её вспомнить.

– Если честно… – Элейн глянула на монеты, лежащие у старушки на столе, – У меня совсем нет денег.

– А я их и не прошу, – потянула её к себе старая женщина, усаживая за стол, – я Вайши, старая Вайши.

Лучница бросила на Скаута вопросительный взгляд. В этот раз невидимка пожал плечами.

– Ты знаешь, кто такая старая Вайши, дорогая? – зашелестела старушка, поглядывая исподлобья.

– Нет, – честно ответила Элейн.

Старушка улыбнулась, поглаживая руку девушки.

Её кожа, несмотря на возраст, была удивительно мягкой, словно бархатный платок. А глаза такие черные, что в них терялась сама ночь. Седые волосы были аккуратно причесаны и спадали почти идеально ровно, стелясь на её торчащих угловатых плечах.

– Я помогаю людям, говорю, что с ними было, что есть и что ждет. Я читаю их души как книги, выделяя все самые интересные места.

Элейн хотела было задать вопрос, но старушка ей не позволила, слегка повысив голос, призывая дослушать.

– Я вижу не только текст, но и обложки. И твоя мне показалась просто безумно интересной, так что денег мне с тебя не надо. Просто… – старушка едва заметно сглотнула, словно в предвкушении, и протянула к девушке руку ладонью вверх, – Просто дай мне почитать.

Элейн слегка замешкалась, но потом, подгоняемая собственным любопытством, вложила свою руку в ладонь Вайши. Она ожидала укол или холод, или еще что, но не ощутила ровным счетом ничего. Только бархатистое прикосновение пожилой женщины.

Вайши томно закрыла глаза, удовлетворенно, почти с наслаждением, сжав руку Элейн. Шумно вдохнув носом воздух она на секунду застыла, а затем, передернув плечами, открыла глаза.

– Привет, – энергично заговорила Вайши голосом лучницы.

Элейн от неожиданности дернулась, едва не вырвав руку из ладони женщины. Но та держала крепко. Её взгляд, улыбка, жесты, голос и даже манера сидеть – все было один в один.

– Меня зовут Элейн Кайлас, мне двадцать один год, третий месяц числюсь в Легионе, – продолжила Вайши.

Чарли присел за соседний стул, украдкой оглянувшись по сторонам. Внимание зала постепенно перетекало за их стол. Разговоры становились тише, смех реже.

– После того, как погибли мои родители, прошла уже целая куча времени.

На секунду лицо Вайши посетила грусть, но потом она испарилась, вытесненная лучезарной улыбкой.

– Сегодня как обычно, попытаюсь пообщаться с ним. Эх, не легкая это работа, разговорить древнее божество.

На этом моменте зал окончательно стих. Глаза, в которых раньше просто плескался слабый интерес, вспыхнули неистовым любопытством. Видать, не каждый день в Атлас заглядывает кто-то болтавший вечерами с древним божеством.

Старушка усмехнулась, полностью копируя манеру лучницы.

– Желательно при этом не двинуть кони… – критически приподняв брови, продолжила повествовать старушка, – Иногда, когда думаю, насколько это опасно и какая на нас ответственность, становится как-то не по себе… Но потом, я вспоминаю прошлый разговор и понимаю, что это чертовски интересно!

Пожилая дама деловито пожала плечами.

– Ну а кто устоит-то против чертовски интересных вещей?

Вайши внезапно замолчала, оборвавшись на середине мысли. А затем резко мотнула головой, словно промотав воспоминания вперед.

– Ганс, да какой он к чертям пьяница? Кто вообще придет напиваться на развалины? Да и кто про них знает-то? Единицы!

Старушка раздраженно отмахнулась от кого-то, видимого только ей.

– Так, все! Он ранен! А мы умирать людей не бросаем! Что? – возмутилась старушка, – Да даже если он и преступник какой, сделаем лица пострашнее и все, поутихнет. Давай, поднимай его!

Все население таверны с интересом наблюдало за происходящим со своих мест. Слышны были лишь слабые перешептывания да редкие серпания. Чарли внимательно следил за Элейн, а та, в свою очередь, не отрывала глаз от державшей её за руку пожилой женщины, читающую её как открытую книгу.

Вайши снова перескочила вперед.

– Вместо благодарности, этот чудик устроил пожар и попытался смыться, вот же балбес… – откинувшись на спинку стула, словно на край ванной, проговорила старушка, – Если честно, в тот момент, когда я тушила свой шкаф, я пожалела о том, что подобрала его тогда. Мне хотелось лишь придушить его собственным тлеющим шарфиком!

Старушка устало вздохнула.

– Интересно, это вообще нормально – болтать самой с собой?

В зале раздалось пару сдавленных смешков.

Скаут покосился на лучницу, приподняв бровь. Но девушка его совершенно не замечала, лишь продолжала пристально наблюдать за рассказчиком её души.

Старуха вновь мотнула головой, и её лицо вдруг изменилось. Добрая, ненавязчивая улыбка исчезла. Лоб покрыли морщины, а в глазах застыла печаль.

– Я знаю, не одной мне отложится это в душу. Этот день весь Седэн запомнит навсегда. Я слышу, как влажные комки земли отлипают от лопаты и грузно шлепаются рядом. Я чую, как пахнет сырая земля, которую выгребают для его могилы. Я вижу, как плачут те, кто его знал, как болят их сердца. Но я не чувствую… я ничего не чувствую. Я словно оглушена, ослеплена и обездвижена, а мое нутро скованно холодными цепями. Во мне ничего нет. Я пуста. Высушена до краев. Выпита до дна.

Слезы медленно застучали по крышке стола. Срываясь с подбородка Вайши.

– Я втягиваю воздух. Медленно, через нос. И задерживаю дыхание. Навсегда. Я задержу его навсегда.

Внезапно, поникшая старушка приподняла голову и посмотрела на ошеломленного Чарли.