Артур Раин - Город тысячи зеркал 2. Фалькон

Ламбриль сделал несколько шагов и остановился в шаге от обелиска.

– Обычаи той страны требовали так же, – сказал он, – чтобы королевский гвардеец нанес легкий удар, который король парировал бы, после чего, следовало отсалютовать друг другу, и монарх признавался победителем.

Ламбриль поднял руку и прикоснулся к знаку железных ангелов, высеченному на черном камне.

– Все наносили легкий удар, – едва слышно продолжал перевозчик. – Слегка били лезвием шпаги по клинку короля, после чего салютовали победителю… но Роримель ударил со всей силой и мастерством, на которые был способен. Шпага короля сломалась и ее обломок пронзил монарху горло.

Элемрос опустил голову.

– В моем мире была похожая история, – тихо сказал он.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Ламбриль. – В каждом из миров рождается человек, способный следовать нашему девизу несмотря ни на что. Каждый из нас способен поднять шпагу Роримеля и скрестить ее даже с тем, против кого не пойдет никто во всем мире.

– Роримеля казнили? – тихо спросил Элемрос.

– Нет, конечно. Формально он был невиновен, более того, сам король перед смертью запретил трогать Роримеля после того, как тот прошептал ему кое-что на ухо.

Ламбриль повернул голову и посмотрел Элемросу в глаза.

– Закон один для всех, – чистым и ясным голосом сказал перевозчик. – Именно это прошептал Роримель королю, именно эта фраза стала нашим девизом.

– Вашим? – тихо переспросил Элемрос.

– Не все железные ангелы – фатум-лорды, – сказал Ламбриль, – но все фатум-лорды – железные ангелы.

Перевозчик слегка наклонил голову, но его черные глаза продолжали держать взгляд Элемроса мертвой хваткой.

– Мелисенда Магнус пожертвовала жизнью и своим фатумлимором, чтобы привести тебя сюда, – твердо сказал Ламбриль. – Ты прошел по тропе в город тысячи зеркал, хотя это невозможно, если воочию не наблюдать за ткотом во время перехода. Возможно, в этом тебе помогла кровь твоей матери, если она и в самом деле была бастерией. Полночная фрея приговорила тебя к высшему наказанию, предусмотренному их кодексом – пожизненной муке. Ты думаешь это наказание они применяли к кому попало? Ну и наконец, ты сразил существо, которое вообще нельзя убить обычным оружием. Однажды я видел, как полночную фрею разорвало на куски и эти куски срослись, ты же убил ее с помощью простой шпаги…

Ламбриль сделал паузу, после чего продолжил:

– Давным-давно железные ангелы поклялись хранить этот мир от угроз внешних и внутренних. Это уникальное место, место – где зародилась разумная жизнь. Это истинный мир, мир, что отражается в зеркалах мироздания и отражения эти называются двенадцатью мирами. Погибнет город тысячи зеркал, погибнет разумная жизнь.

– Но полночные фреи останутся, – тихо сказал Элемрос.

– Ты слышал ее истинный голос, – Ламбриль пожал плечами, – что первое ты подумал о нем?

– Оно неживое, – немного подумав, сказал Элемрос.

– Именно. Полночные фреи не являются живыми в привычном понимании этого слова. Когда вселенная 12 миров будет разрушена… если она будет разрушена, фреи смогут воцариться на обломках мироздания, в хаосе тьмы и холода. Среди призраков убитых потомков Евы, ушедших в небытие.

Перевозчик отвел взгляд и Элемрос смог перевести дух.

– Мы не знаем, что с тобой делать, – спокойно сказал Ламбриль. – Мы не знаем кто ты и что из себя представляешь, не знаем, зачем ты здесь, а поэтому будет лучше, если ты останешься тут, в городе тысячи зеркал. Думаю, заточение в таком бесконечно прекрасном месте и заточением то назвать…

– Будет лучше для кого? – перебил его Элемрос.

Ламбриль очень долго не отвечал, а потом очень тяжело вздохнул и ответил:

– Думаю, что в конечном итоге для всех.

Элемрос стоял у обелиска с черными свечами и всматривался в него. Удивительное дыхание Изначального леса продолжало действовать на него, а потому каждой клеточкой своего обновленного тела он ощущал правоту Ламбриля. Мысли его были ясны и ничто не могло затуманить эту ясность.

Элемросу действительно нельзя было уходить отсюда. Этот мир, застывший во времени и пространстве, был идеальным убежищем для того, кто вполне мог стать мишенью для демонов, именуемых полночными фреями.

И идеальной тюрьмой для того, кто убил то, что убить было невозможно.

– Как вы победили их? – тихо спросил Элемрос, глядя на стилизованное изображение полночной фреи на одной из граней обелиска. Это было бесформенное облако, похожее на размытую фигуру человека с двумя светящимися глазами.

– Изгнали, – коротко сказал Ламбриль, смахивая цветочную пыльцу, неведомо как прилипшую к граниту. – Помимо двенадцати миров существует еще и внешняя тьма – хаос из миллионов сингулярностей – черных дыр. Они не выпускают даже свет, настолько сильно их притяжение. Именно в эту тьму и были изгнаны полночные фреи, и я не имею ни малейшего представления, как одной из них удалось спастись… И одной ли… Всем железным ангелам будет послано распоряжение утроить бдительность и следить даже за малейшими признаками присутствия полночных фрей в любом из миров. Надеюсь, все это будет лишь чем-то вроде учений, без последующей войны.

Элемрос кивнул и обошел вокруг обелиска.

– У него три грани, – сказал он.

Ламбриль кивнул.

– Трехгранник скорби, так мы его называем, – сказал перевозчик, стоявший прямо и не двигая ни единым мускулом, словно вросший в землю. – Этот обелиск символизирует три самых ужасных бедствия, которые познали двенадцать миров. Три грани абсолютно одинаковы, так как потери, горести и боль, что принесли те, кого грани символизируют, равны в своем ужасе и одинаково не должны быть забыты теми, кто обязан противостоять злу.

– И что это за…– Элемрос почему-то не смог произнести слово «зло». Может из-за того, что слишком уж оно заезжено в наше время. Но Ламбриль его прекрасно понял.

– Как ты видишь, одна грань отдана полночным фреям, следующей удостоились дарконы Иммара. О них ты еще не слышал, рассказать?

Элемрос кивнул, внезапно подумав, почему же се-таки рассказы об ужасах так привлекательны и особенно в темноте? Однако сейчас было не время размышлять об этом, так как перевозчик начал свой рассказ.

– Дарконы были уже после полночных фрей, и горя принесли не меньше. Это была очень технологически продвинутая раса, ни до, ни после них никто не строил таких гигантских космических кораблей. Да и сами они были весьма сильны физически. В бой шли безоружными и убивали своих жертв голыми руками. Когти у них были длинные и острые.

– Это были рептилии? – спросил Элемрос, глядя на обелиск.

– Скорее генно-модифицированные гуманоиды – люди с генами рептилий. Очень сильные, очень быстрые, – помотал головой Ламбриль. – Нам не удалось их толком изучить, так как к тому времени, когда железные ангелы вступили в войну с ними, вопрос стоял либо мы уничтожим их, либо они нас. И под «нас» я имею в виду все обитаемые миры. У дарконов была очень кровожадная религия, базирующаяся на книге «Иммара даркон». Это что-то вроде их священного писания. Если совсем просто, то все «не дарконы» должны быть убиты и… съедены.