Дарья Романова - Три нити

– Должно быть, его выгнал голод, – предположил Наммукмук. – Стада рогпа давно поредели из-за холода – а когда есть нечего, еще и не туда заберешься.

– Убить священное создание – очень неблагоприятно, – покачала головой Маленькая Медведица. – Нам нужен надлежащий обряд погребения – и для зверя, и для бедняги Ценцума, которого он загрыз… не тащить же его с собой в Бьяру. Пока что придется сделать привал – нельзя переходить горы, не очистившись от такого греха.

Все согласились, тем более что бледно-желтый закат над горами обещал нам ясную и бесснежную ночь. Проведенное Зово гадание джутиг 32 32 Джутиг – гадание на узлах. показало, что духам угодно будет сожжение тел. На погребальный костер ушли почти все запасы хвороста и горного масла, припасенные торговцами на дорогу, так что остаток пути нам пришлось бы разводить огонь на ячьем навозе, но никто не жаловался. Сота и Тамцен, как принявшие некоторые из обетов шенпо, очистили место можжевеловым дымом, начитали над Ценцумом и зверем молитвы и вознесли девять видов даров пламени, лха и дре, и Железному господину.

– О Ценцум, сын благородной семьи… и ты, зверь Северных Гор, наш праотец, – пробормотала Сота, пока ее супруг высекал на хворост первые рыжие искры; ее глаза были закрыты, а тело медленно покачивалось назад и вперед. – Тот, кого называют Эрлик Чойгьял, воссияет перед вами: у него три головы, две лапы, растущие от плеч, и две – от бедер, широко распростертые; правый лик его бел, левый черен, а лик посредине – красного цвета; его тело сверкает, как если бы оно было из света, девять глаз его смотрят гневно и пристально, его брови подобны вспышкам молнии, его зубы блестят как железо. Сверкая, разлетаются его волосы, его головы увенчаны высохшими черепами, солнцем и луной, его тело – в гирляндах из извивающихся змей и свежих черепов; он держит булаву из скелета в правой лапе, аркан – в левой лапе, у его пояса подвешены зеркало судеб и четки из синего железа. Его тело обнимает его супруга Палдэн Лхамо, обвивает его шею правой лапой, а левой лапой подносит к его рту череп, полный крови; он издает лязгающие громкие звуки и рев, подобный грому. Не бойтесь его, не устрашитесь, не приходите в смущение. Поистине, он – Железный господин, справедливый владыка, действующий во благо всем живущим, поэтому не устрашитесь.

Костер разгорелся, и пламя поднялось высоко, озаряя лица гор-близнецов. На следующее утро мы оставили их позади.

После перевала Мувер быстро пошел на убыль. Уже на третий день караван спустился ниже облаков. То тут, то там стали попадаться зеленые пятна мха на валунах, украшенные дарчо деревья и чортены с подновленной, яркой позолотой. Через неделю мы оказались у большой деревни с другой стороны гор, откуда оставался месяц пути до Бьяру.

С восточной стороны гор и небо, и земля были спокойны. Снег, сухой и мелкий, как горчичные зерна, осыпался на черные спины яков и пестрые шапки торговцев, на дорогу, такую широкую, что по ней мог проехать с десяток повозок вроде нашей, и на ступенчатые холмы по сторонам. Высокие деревья, названий которых я не знал, тихо потрескивали от холода; под заиндевевшими стволами виднелись следы оленьих копыт. Иногда под низко бегущими тучами, в стороне от пути сверкали красный лак и золото – верный знак того, что мы приблизились к лакхангу 33 33 Лакханг – (зд.) храм. какого-нибудь божества.

Шенпо радушно встречали путников, идущих в столицу, – те обычно оставляли щедрое подаяние. Так что стоило госпоже Домо погреметь кольцом, свисающим из медной пасти гаруды или киртимукха 34 34 Гаруда – царь орлов, пожиратель змей. Киртимукха – демон жадности; изображение его лица часто используется как декоративный элемент. , как ворота святилищ тут же распахивались. Один за другим торговцы проходили во внутренний двор, почтительно склонив головы, высунув языки и не забывая прикоснуться к молитвенным мельницам – хорло 35 35 Chor, chorlo (тиб.), также «молитвенный барабан», – вращающийся цилиндр, содержащий мантры. , поворачивающимся то резво, то со скрипом. В некоторых лакхангах хорло было больше сотни – маленьких, больших или таких огромных, что крутить их приходилось с помощью приделанных к бокам ручек. Самые древние мельницы были вырезаны из жировика, теплого, как живое тело; один послушник рассказал мне, что в старину для их изготовления использовались самородки, не имеющие изъянов; если же камень был «червив» – то есть с трещинами и щелями, напоминающими укусы птиц и насекомых, – его выбрасывали. Новые хорло, блестящие и холодные, отливались из разных металлов – смотря к какому божеству взывали вырезанные на их боках молитвы. Больше всего было железных.

Шенпо исправно поили нас горячей часуймой и потчевали супом из баранины, но мне все равно не нравилось ночевать в лакхангах, среди расписных столбов и навесов из цветного шелка. Дрожащий полумрак внутри пугал меня, а унылое начитывание молитв и звон колокольчиков, посвященных Палден Лхамо – великой супруге Железного господина, мешали уснуть. От нечего делать я рассматривал тханка, тускло освещенные масляными плошками. В самом видном месте, над алтарем, всегда висело изображение Эрлика Чойгьяла с бычьей головой и развевающейся гривой, похожей на дым и языки огня; из ее завитков выглядывали два пылающих рога и пять оскалившихся черепов. Темное тело лха, перевитое костяными украшениями, было так огромно, что могучий бык-вахана 36 36 Вахана (санкср.) – ездовое животное божества. под его лапами казался не больше ягненка; посреди наморщенного лба вращался третий глаз, неустанно выискивая непокоренных чудищ и демонов, а в кулаках Железный господин сжимал дубину из скелета и аркан с крюком, которым он ловил и вытягивал души живущих. Иногда с ним была и его супруга, Сияющая богиня, – беловолосая, обнаженная, подносящая к губам мужа капалу 37 37 Капала (санкср.) – чаша из половины черепа. , полную кипящей крови. А кроме этой четы на тханка были и все остальные восемь видов живых существ: небесные лха, наши добрые боги – правда, половины из них я не знал, а вторую половину с трудом отличал друг от друга; живущие в воде и глубоких пещерах Лу, со змеиными хвостами и драгоценными венцами на головах; садаги, хозяева земли, похожие на пучеглазых лягушек; женщины-мамо, насылающие болезни; черные Дуд, которым принадлежал год моего рождения; ноджины, хранители горных богатств; злобные быки-ньен; цен, рожденные из душ шенпо-отступников; воинственные цари и царицы духов – гьялпо и гьялмо. Вот как много их было! Раньше весь Олмо Лунгринг кишел ими: еще мой прапрадед, говорят, поймал за рога ньена, который повадился воровать в огороде редиску – нечистое растение, любимое чудищами.