Андрей Емельянов - Свобода выбора. Том первый. Лис

Та, что была старше, лежала, широко раскинув ноги, в красивом зеленом платье, залитом кровью. Вместо одного глаза, сплошная опухоль.

Вторая, на вид лет шестнадцати, на ней платье отсутствовало вовсе, а вся грудь залита кровью из перерезанного горла. Мое проклятое воображение нарисовало картину произошедшего, и от злости челюсти сжались так, что зубы готовы были вот-вот полопаться.

Эти ублюдки напали на карету, воин отбивался, убил троих, но остальные все же скрутили его. В отместку за своих, они решили изнасиловать девчушку, явно его дочь. Жена бросилась её защищать, за что получила по лицу, а когда не пожелала успокоиться, её прирезали. Сделали свое грязное дело, заставив отца наблюдать за всем, а после перерезали дочери горло.

Как только я всё понял, первой мыслью было выскочить на дорогу, и рубить, кромсать, резать, вырывать им глаза. Заставлять жевать свои собственные яйца, и снова рубить, кромсать, резать…. Нет, злостью это не назовешь. Это бешенство, лютая ненависть.

Я представлял, как заживо снимаю с них шкуру, как они вопят, молят о пощаде, а я смеюсь и продолжаю. Нет, просто смерти они не заслуживали, это было бы слишком легко. Я желал, чтобы они мучились бесконечно долго. Готов поспорить, выскочи в тот момент из кустов Калхен, и предложи продать душу, за такую возможность, я бы даже думать не стал.

Но, как вы понимаете, я был обычным человеком из двадцать первого века. Я из того мира, где люди проходят мимо, когда других грабят и избивают. Нам ведь, по большей части, плевать на остальных, лишь бы своя шкура была цела.

Нет, я вовсе не трус, вы не подумайте. Я понимал, что ничего не смогу сделать. Ну, убью я одного, выскочив неожиданно из кустов, а дальше они очухаются, и я присоединюсь к числу их жертв. Больше всего меня пугала не смерть. Что страшного в смерти? Рубанут поперек горла, и почувствовать ничего не успеешь. Но ведь этим мало просто смерти. Они заставят меня помучаться, как заставили страдать этого несчастного. И не важно, что со мной нет жены и дочери, они найдут способ. Поэтому я просто сидел, не в силах уйти, и не в силах изменить что-либо.

– Ладно, пора кончать с этим. Чего доброго, разъезд появится.

Произнес самый здоровенный из них, с мечом в руках. Он, видимо, был главарем этой банды, а меч, скорее всего, принадлежал рыцарю в доспехах.

Я с ужасом понял, что сейчас произойдет, и смотреть на это мне совсем не хотелось. Ненавидел сам себя, но всё же решил уйти. Исчезнуть, провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе, только бы не видеть и не слышать продолжения.

Я уже хотел отползти обратно, и тут за спиной послышался шорох. Хотел обернуться, и уже начал поворачивать голову, но тут что-то тяжелое опустилось мне на затылок, и я рухнул лицом в землю.

Ещё не успел удивиться, как кто-то схватил меня за волосы и рывком поставил на ноги. Перед глазами все поплыло, по шее стекало что-то теплое, а в кадык больно уперлась холодная сталь, пробив тонкий слой кожи.

– Мужики, я тут ещё одного нашёл.

Пинок в спину, и я полетел сквозь кустарник, споткнулся, упал лицом вперед, успел выставить руки в самый последний момент, больно ободрав ладони.

– Это что ещё за оборванец? – Обернулся на звук главарь, – Ты где его нашёл?

– Прятался в кустах. Может и оборванец, но глянь, какой у него меч.

Я с трудом приподнялся с земли, в затылке пульсировала боль, но зрение уже прояснилось.

Как оказалось, поймал меня тощий как жердь парень, в таком же рванье, как и остальные. Под левым глазом у него красовался свежий синяк, но улыбка не сходила с его лица. От передних зубов остались только клыки сверху, и два гнилых корешка снизу. Улыбался он, демонстрируя мой меч. Солнечные лучи пробегали по лезвию, вызывая разноцветные переливы. Главарь подошел к доходяге, вырвал меч из его рук, после чего отвесил тому звонкую оплеуху.

– Сколько раз тебе говорить, чтобы не лапал добро своими погаными руками?

Парень обиженно потер щеку, но возражать не стал. Главарь повертел меч в руках и явно остался доволен.

– Знатная вещица, и в руках какого-то бродяги. Поди, украл где?

Здоровяк наклонился ко мне поближе, в нос шибануло вонью изо рта. Запах перегара и никогда не чищеных зубов. Я поспешил отвернуться, не без удовольствия скривив лицо от отвращения. Здоровяк засопел как закипевший чайник, и наградил меня ударом ноги в грудь. Я повалился на землю, судорожно пытаясь вдохнуть.

Наконец, когда дыхание восстановилось, приподнялся на локтях и глянул на воина. Тот так и сидел со связанными руками, но лицо его изменилось. Взгляд застыл на мече, и было в нём что-то странное. Удивление и… узнавание? Он видел этот меч прежде? Знал хозяина? Снова моё воображение стало строить теории, но меня отвлек всё тот же голос.

– Косой, кончай обоих и побыстрей. Мы уже слишком долго торчим на тракте, не стоит искушать судьбу.

В голове пролетела вереница образов. Вот один из оборванцев подходит к воину, бьет его по затылку, тот падает. Двое других спешно стягивают с него доспехи, ещё несколько человек тянут в лес карету со всем добром. Затем ещё один подносит нож к моему горлу, резкое движение, и я падаю в пыль, захлебываясь собственной кровью. Та ещё картинка.

«А вот хрен вам».

– Эй, как там тебя, – окрикнул я здоровяка, – дело есть.

Тот обернулся, смерил меня оценивающим взглядом, ухмыльнулся. Небось, решил, что я сейчас просить пощады стану, или к ним в банду проситься, кто его разберет?

– Ну, выкладывай, что у тебя за дело?

Произнес он с издевкой. Все дружно заржали, и замерли в ожидании предстоящего зрелища.

«Шутка дня значит? Ну-ну, шутник. Ты ещё не знаешь, какое у меня богатое чувство юмора».

Косой, а им оказался тот хлыщ, что так ловко поймал меня, подошел к воину в доспехах, примеряясь как бы половчей отправить того к праотцам.

– Если этот, – кивнул я в сторону Косого, – мужичка загубит, дел у нас с тобой не будет.

– Ишь ты, какой делец. С чего ты взял, что я вообще дела с тобой иметь захочу?

– Захочешь, – самоуверенно кивнул я, – в сумку загляни, а там сам решай.

С минуту здоровяк буравил меня своими поросячьими глазками, но любопытство взяло верх.

– Косой погодь, дай-ка, я гляну, проверю, чего он там лепечет.

Хлыщ уже собирался как следует вдарить воину дубинкой по затылку, но всё же остановился, хотя недовольства скрывать не стал. Здоровяк подошел ко мне, грубо стянул с шеи сумку, и заглянул внутрь. Копошился он минуты две, я ведь мешочек с монетами завязал на славу, чтоб не просыпались и не звенели.

Здоровяк все же справился с завязками, звякнули монеты, и его брови удивленно поползли вверх. Какое-то время он жадно разглядывал нежданную наживу, но вскоре опомнился, захлопнул сумку и уставился на меня.