Мария Токарева - Иная. Песня Хаоса

– Ты говорил про зов… Но, может, ты ошибся? Может, тебе надо вернуться домой, за Барьер? – неловко спросила Котя, складывая веточки, кору и сухую труху из дупел.

– Даже если бы хотел вернуться… Это не так-то просто. Разрывы Барьера открываются не каждый год, – отозвался погрустивший Вен Аур. – И в мир ваш я отправился только ради этого зова. Но я что-то делаю неправильно. Это точно! Хаос-то не может ошибиться.

– Но что такое Хаос? – спрашивала Котя, раскладывая на снегу дощечку, подкладывая под нее кору и беря тонкую палочку.

Спутник по указке проделал когтем небольшое отверстие в дощечке.

– Хаос – это все, что за Барьером, – объяснял Вен Аур задумчиво. – Говорят, однажды в Черную Дыру провалилось множество миров. И некоторые уцелели, отгородились Барьерами, так сработала их магия, а все остальные смешались. Что такое Черное Дыра и как так «провалились» – не спрашивай, мы сами не знаем, это все легенды «древних» наши такие. Так, дай-ка мне!

И он схватил передними лапами дощечку и принялся быстро вращать палочку в углублении. Котя потеряла дар речи, когда когтистые лапы в мгновение ока превратились в сильные мужские руки с длинными ловкими пальцами. Она даже зажмурилась, испугавшись, что уже бредит. Из последних сил она гнала от себя черную тень хвори, надеясь, что ее устрашат языки пламени и добрая еда. Пока Вен Аур с завидным старанием добывал огонь, Котя подхватила ножик и привычным движением освежевала кролика, ловко сдирая с него шкурку.

– Получилось! Как же у вас интересно! – воскликнул с детской радостью Вен Аур, когда кора под дощечкой начала тлеть.

Котя тут же подхватила разгоравшуюся заготовку, поднеся ее к кучке из тонких веточек, заботливо укрывая от порывов ветра.

– Это вот так вы и готовите свою пищу? Как странно-то. Нет, я уже видел, но не так близко, – все с тем же глуповатым восторгом продолжал Вен Аур, этот страшный монстр Хаоса, этот непреклонный воин.

Котя невольно рассмеялась, хотя горло ее тут же сдавил кашель. Ох, как ей это не нравилось! Ей бы выйти поскорее к своей деревне, но оба не знали дороги, к тому тушка кролика буквально просила, чтобы ее зажарили. Вен Аур помог соорудить из веток вертел, потом руки его вновь обратились в лапы. Уже не осталось сил удивляться всем чудесам неведомого создания.

Котя просто радовалась, что у нее есть теперь помощник. Он вновь приветливо обвился вокруг нее. Котя совсем отогрелась и на какое-то время вновь чуть не позабыла, что обязана куда-то идти, а потом устыдилась этого. Но лишь после того, как насытилась, оставив больше половины кролика и предлагая ее Вен Ауру:

– Будешь?

– Жареное мясо? – с недоверием спросил он.

– Вкусное, чего бояться? Это же не сделает тебя человеком, – пожала плечами Котя.

Он призадумался и согласился, вскоре с удовольствием уплетая свою законную добычу. Котя невольно потянулась к созданию Хаоса и почесала его за ухом, отчего он еще более довольно заурчал, хрустя косточками. На миг сделалось даже жалко, что пища людей не превратит его в человека. Котя вновь услышала зов и безотчетно попросила сам Хаос. Или ей лишь показалось.

– Пойдем. Надо найти дорогу, так или иначе, – вскоре прервал ее нестройные раздумья Вен Аур.

Пришлось затушить костерок, забросать его снегом и отправиться через неведомую чащу. Провожатый старался разведывать дорогу, временами проваливался по грудь в снег, недовольно фыркал, возвращался, искал обходной путь. Он утверждал, что его чуткий нюх должен почуять приближение человеческого жилья. Но уже сгущались сумерки, а они все шли и шли куда-то. Хотя бы удавалось не петлять и не бродить кругами: Вен Аур хорошо помнил собственные следы и приметы леса.

Они брели все дальше, каждый раз надеялись, что за следующим деревом окажется дорога или какая-нибудь деревня. К концу дня Котя начала громко кашлять. Ее все-таки одолела злая хворь. Темнеющий лес перед глазами поплыл, ноги не согревались даже в валенках, а от теплого меха Вен Аура лишь проходили новые волны лихорадки.

– Полезай на меня, донесу! – обеспокоенно предложил Вен Аур, в зеленых глазах отразилась искренняя тревога.

Он подставил спину, но Котя лишь оперлась на высокую холку, доходившую ей до груди.

– Нет… Я сама дойду, – выдохнула хрипло.

Она еще не доверяла, не настолько, чтобы ехать верхом, даже если ноги дрожали. К тому же не хотела обременять, Вен Аур и сам измучился от бесполезных поисков, лапы его все глубже проваливались в снег. Ночь сгущалась, обессилев, потерянные путники остановились на дне встретившегося оврага.

– К-кажется, здесь я спасалась от разбойников. Если вернуться к их лагерю, найдем и дорогу, – выдохнула устало Котя, прижимаясь к Вен Ауру.

Он оплел ее длинными лапами, буквально укрывая собой. Но ее все сильнее бил кашель, прежней живости не осталось. Она крайне редко хворала, крепкая и неугомонная, но многочисленные потрясения все же подкосили ее. Будто неуспокоенный мстительный дух Вхаро наслал на нее злую лихоманку.

– Тебе надо к людям. Хоть в твою деревню, хоть в другую, – почти в отчаянии твердил Вен Аур.

– А с тобой нельзя остаться? – сиротливо спросила она в полусне, зарываясь плотнее в мягкую шерсть.

– Я не знаю. Сейчас точно нельзя. Я же не знахарь какой, у нас-то все само заживает! – отвечал Вен Аур и негромко заскулил. – Прости меня, что не пришел сразу на помощь! Какой же я дурак, побоялся, что твои провожатые меня увидят… Только не сдавайся!

Он тыкался в ее щеку, облизывал влажным теплым языком, терся лбом. Неукротимое создание Хаоса повергла в смятение человеческая болезнь. А Котя лежала в его объятьях и хотела бы остаться в них навсегда, но так ей подсказывало лишь искаженное сознание. Перед ней плясали тени, множество образов, страшных, неразборчивых. Они сплетались причудливыми узорами, перемешивались, меняя восприятие вещей. Казалось, она отправляется в странствие по иным мирам, казалось, она обязана умереть, чтобы возродиться другой, совсем другой.

– Говоришь, если вернуться к стоянке разбойников, то найдем дорогу? – донесся из-за плотной завесы голос Вен Аура.

– Уже… утро? – прошептала она, с трудом разлепляя спекшиеся губы.

Лицо горело, а руки и ноги будто погрузили в прорубь. Точно призрак главаря Вхаро терзал ее, тянул за собой. Не зря воины после сражений совершали молитвы десяти духам, а если спать ложились в поле, то чертили вокруг себя охранные знаки от неуспокоенных врагов.

– Да, утро. Надо идти. Мне кажется, я слышу человеческие голоса в отдалении.

– Что если это другие разбойники?