Серж Запольский - Две луны Мезозойской эры

Он не знал, что ещё можно сделать, как объяснить, умолить. Она обернулась. В её глазах он прочитал облегчение… Стекло перегородки, и где-то бесконечно далеко фигура её мужа, плывущая, как рыба в аквариуме без воды.

– До свидания, – обрадованно выдохнула она, уже готовая уйти.

Басс сделал над собой усилие… Её плечи, её потемневшие глаза. Опять всё призывно и безудержно манит, как земля, когда стоишь наверху, и кружится голова, и тянет спрыгнуть вниз. Он позвал одними губами:

– Катрин!

Она не захотела услышать и быстро пошла от него, посверкивая каблуками. Он стоял и смотрел на это сверкание до тех пор, пока оно не пропало, смешавшись с таким же диодным мельканием других ног… Объявили её рейс. Бабочки всегда летят к новым цветам. С прежними им скучно.

Он подошёл к стойке и сказал бармену:

– Две водки и лучше в одну рюмку. И кофе…

Водка была без вкуса, как всякая синтетическая водка. Кофе пах, как настоящий… Чьи-то голоса, чьи-то лица, шум в ушах… Басс вспомнил, что сегодня ещё ничего не ел, улыбнулся и заказал арманьяк. Бармен, солидный и важный, налил большую рюмку.

Басс не торопился возвращаться к себе. Он шёл навстречу дурману опьянения, зная, что тогда станет беззащитен… Весь день он смотрел, как меняется освещение в кафе и удлиняются тени.

Он ждал ночи, ждал, когда время станет невидимым.

****

Над Москвой висела луна.

Басс почти забыл это утро, словно прошли десятки лет. Случившееся несколько часов назад стало неважным, а то, что считалось давным-давно забытым, загадочно поднималось на поверхность. Прошлое не было больше отделено от него пропастью. Рядом с ним находилась его жизнь, она вернулась и глядела на него.

Он вышел из лилиума и только тогда почувствовал, до чего устал. Едва передвигая ноги, он направился в «Метрополь». Страшно хотелось спать… Какой же он идиот, сопливый идиот…

В номере Басс прошёл в спа и открыл воду. Она зашумела водопадом. Повеяло влажным запахом смолы и скошенных трав. Он присел на край ванны, снял туфли и усмехнулся… Всегда одно и то же. Ненасытная власть привычки! Как бы ты не был уничтожен, ты будешь умываться, бриться и чистить зубы. Он швырнул туфли в угол… Проклятая покорность, разъедающая душу. От нее не спастись…

Внезапно Земля показалась ему недостаточно надёжной. Он понял, как она бесшумно летит, вращается вокруг своей оси в неимоверно огромном холодном пространстве. И будет вращаться зачем-то ещё бесконечно долго… Зачем?

Он шагнул в темноту комнаты, роняя на пол одежду, и достал из тумбы стакан и бутылку. Морозов дал ему эту жидкость для смеха. В его отеле жили строители, которые работали с инвизибулином: они покрывали им обычные здания, мешающие обзору значимой архитектуры… Басс посмотрел бутылку на свет луны. Жидкость была прозрачной и виделась только тенью. Острой тенью луны. Полоской крови, когда на теле скальпелем сделан первый разрез… Он наполнил стакан.

Вот то, что ему сейчас нужно – выпить и покрыться прозрачностью. Он сделал глоток и посмотрел на руки. Почему-то он решил, что всё начнётся с пальцев рук. Рот его дрогнул в разочаровании: от судьбы всегда ждёшь чего-то другого. Он выпил из стакана полностью.

Вода в спа грохотала. Он пошёл на этот звук, захватив стакан и бутылку инвизибулина. Ванна была полна. Он глубоко вздохнул, потом завернул кран и шагнул в воду. Ноги исчезли. Какое счастье – быть таким светлым, так мерцать, так невесомо парить, как вода, вечерний дождь. Руки ещё видны. Он взял бутылку и налил себе снова. Выпил.

Вода, стремительно несущаяся в жилах. Он ощутил, как все поры его тела заструились дождём. Он сразу стал мокрым. Руки, грудь и лицо – всё хлестало бушующим ливнем. Колени его подкосились и поплыли куда-то… Ему всегда нравилось исправлять ошибки за господом богом, а получается, что он их делает сам… Грохот всё ближе. Он слышался отовсюду. Веки затрепетали… Ничего не надо брать с собой. Никогда… Что-то в нём оборвалось.

Басс выдохнул, погрузил себя с головой и замер.

Тело дёрнулось, не желая умирать. Из-под воды пошли пузырьки. Потом вода снова застыла, прозрачная и спокойная. Последним, что осталось плавать на поверхности, были тёмные длинные волосы.

Скоро и они исчезли, став невидимыми.

****

– Какого чёрта ты это сделал?

«Кто-то говорит голосом Морозова», – подумал Басс и открыл глаза.

Он лежал в больничной палате. Один… Рядом с ним, действительно, сидел Морозов, тёмным инородным пятном выделяясь на сверкающей белизне реанимационного бокса.

– Какого чёрта ты это сделал? – повторил Морозов и сполз вперёд по сидению стула жирной увесистой каплей, стремящейся к полу.

Теперь он держался на стуле только затылком и поясницей. «Сейчас он грохнется», – подумал Басс и проснулся окончательно. Ответил:

– Прости меня. Я дурак.

Морозов со вздохом сел прямо. Стул из метакрилата заскрипел под его мощным телом.

– Вот именно – дурак. Мы едва отыскали тебя в этой ванне с чистой водой, – пояснил Морозов. – Думали, ты налил воду и отошёл… На время. Только без обуви и штанов. И это тебя спасло, идиота. Я догадался пошарить в воде.

– Прости меня, я дурак, – повторил Басс и спросил: – Что со мной было?

– Это тебе доктора объяснят лучше меня, – ответил Морозов. – Скажу только, что пигментацию они тебе восстановили – кожи и глаз. А вот волосы у тебя теперь белые, как седые. Не понравится – придётся их красить.

Он тяжело поднялся и пошёл на выход.

– Понравится, – пообещал Басс ему в спину и добавил: – Спасибо, Борис!

Морозов дёрнул плечом. Проворчал уже возле двери:

– Ты не отвечал на звонки, и я решил проверить.

– А что ты звонил-то? – поинтересовался Басс.

Морозов замер. Спустя пару секунд он потянул дверь на себя и, так и не повернувшись к Бассу, ответил:

– Уже не помню.

После его ухода Басс быстро уснул.

****

Народная мудрость гласит: если у вас нет паранойи, это совсем не значит, что за вами не следят.

За Бассом начали следить после сеанса игры в киноциркусе. Он пошёл туда, чтобы убить время, и играть не собирался. Ему просто хотелось посмотреть на игру других зрителей. Фильм назывался «Спартак, часть первая» и рассказывал о том периоде, когда Спартак ещё был гладиатором.

Свет медленно погас, и в зале возник древнеримский амфитеатр. Игроки принялись выбирать себе героя, за которого они будут сейчас сражаться.

По арене шли бравые ретиарии и мирмиллоны. За ними следовали лаквеаторы с трезубцами и сетями, в которые они должны будут ловить секуторов, вооружённых щитами и мечами. Далее двигались гордые гладиаторы-фракийцы с искривлёнными мечами и маленькими квадратными щитами, после них – рослые и крепкие гладиаторы-самниты. Завершали шествие андабаты, одетые в одни туники и вооружённые клинками, похожими на большие ножи.