Алексей Вендин - Собирая чары. Книга 1. Добраться до знаний

Подведя итоги – ничего особенного или примечательного во внешности не было. Вокруг таких пруд пруди. Вот скажем светловолосых, окромя меня самого значилось порядка пяти детей, количество взрослых даже не подсчитывал. Обычно по деревне лица жителей прямоугольные, квадратные или округлые, но и таких как у меня человек шесть найдется. А вот голубые глаза – это огромная редкость, они есть лишь у родни паренька, что одного со мной возраста и звали его Черныш, да у меня. У них в семье у каждого присутствовало "ыш". Ребенок Черныш, отец – Дертыш, брат отца – Вермыш, а дед – Мауыш. Думал род какой особый или чего повеселее, а оказалось, "ыш" по древним обозначениям означало "верный". Но я не о том. Его сынишке цвет глаз не передался по наследству, он словно губка вобрал большинство черт от матери. Первым и единственным на всю деревню, слыл лишь по одному критерию – худощавость. Не раз замечал, что в свои одиннадцать, я выглядел как мальчишки коим было от восьми до девяти. Сравни меня с девчонкой, и в нее же разодеть, выходило немного лучше, так хоть на десяток наскрести можно. В противовес мне у нас в деревне проживает одна орясина, Милькой кличут, в свои одиннадцать, выглядит на все четырнадцать-пятнадцать. Кстати, за данное отличие вместо одногодок, завсегда водится со старшими юницами.

Мне приходится стараться больше всех остальных. Им то куда проще – они большие, сильные, могут работать куда более быстрее и с меньшим вкладом усилий. Как только не описывали жители деревни мое скромное телосложение: "хиляк", "спичка", "головастик", "болезный", "юродивый", "скелетушка", "статью не вышел" – по меньшей мере звучавшие без злобы и лишь по доброте душевной. Со многими я беззлобно соглашался, ибо косвенно или прямо, частью или полностью, но так оно и являлось на самом деле. Самыми сильными моими сторонами являются любовь к книгам и быстрый бег. Последнее обычно от чего-то страшного или опасного. Вся детвора с ранних лет помогала родным по хозяйству, мне же на это потребовалось куда больше времени и сил. К примеру, напилить дров, потратив уйму времени, с горем пополам получится, а вот порубить, с этим проблемы. Поднять топорище сил хватает, но даже самое острое лезвие проникало на палец глубины, и на этом вся эпопея заканчивалась – возможностей вытащить из полена инструмент не было. Удача улыбалась мне только если попадалось гнилое дерево. С немаловажным аспектом – если попаду. Для исправления ситуации староста и попросил за меня перед кузнецом, и как только место стало вакантным я его и занял. Ситуация очень медленно, но стала исправляться.

Единственный плюс – в любой работе, какой бы она не была, попадаются криворукие исполнители, в числе которых я не состоял. Такая ситуация много раз спасала. Хоть и являюсь самым медленным и слабым из подручных, но изделия получаются немногим хуже, чем у старшего-подмастерья Терна. По крайней мере мне так всегда казалось. При мастере Гроке он работает и учится ремеслу более двух Великих циклов, и помогает ему в самых сложных делах, а в другое время создает тоже что и младшие, в числе коих числюсь я. Под настроение учит нас новым, более сложным вещам: технике обработки металлов, плавке, обхождению с инструментом – жаль такое бывает не часто.

Самый дешевый обед стоил моему карману одну из двух медных монет, как следствие – звон их касания друг о друга до самого вечера больше не будет радовать мой слух. С другой стороны, не слышать постоянное недовольство собственного желудка куда более весомее. Да и силы меня покинут, без них молота мне никак не поднять, что опять же приведет к потере работы, а это куда более серьезнее. Еда выходила серьезным камнем преткновения, и игнорировать ее по меньшей мере глупо.

Клепсидра медленно, чашу за чашей, отмеряла ход работ. Изредка звон колоколов или ботала, создаваемых нами, добавляла путаницу в ожидании обеда или конца рабочей смены. Последние капли отзвучали свое падение, и чаши, с красивым перезвоном, одна за другой выливали воду в более крупную емкость. С последней перевернутой чашей раздался гулкий звон, отмечая начало нового отсчета, новой клепсидры. От луны до луны клепсидра сменялась пять раз. Вместе с утренней, так сказать, второй сменой начинается наша "каторга". А спустя две их смены и на такой красивой звонкой ноте в лавке заканчивалась рабочая смена. Мастер остался доволен моей работой, что добавило сверх обычного, еще одну монетку. Хм, еще бы ему не понравилось, мои то поделки он одобрил лишь исходя из того, что ему самому или Терну не придется их доводить до состояния "и так продастся". Немногим ранее, двоих других подмастерьев наоборот наказал, вручив каждому на одну медяшку меньше ожидаемого, одна из которых и перекочевала позднее мне.

Грок отдав заработанное, дал разрешение покинуть кузницу. Меня не вытурили, а значит есть куда вернуться завтра, в попытке заработать еще. Каждый отправился по своим делам. Пройдя всего пару десятков шагов, кузнец решил нас окликнуть:

– Эй, Эртис, малый, вернитесь – голос мастера мне не понравился отчего остановился как вкопанный, мысленно напрягся и обернулся, вдруг передумал и заставит нас еще с часок помахать инструментом. У него такое случалось если что-то замечал после нашего ухода. Сменив тон на более спокойный, продолжил – Лем, ты чего остановится, я новенького звал.

На сей раз пронесло, замершее сердце отлегло и получилось расслабится, а все же было с чего. Второго парня звали Стеш, возрастом был на один цикл младше меня, но при этом по росту, в плечах и особенно в весе был больше меня. Смотря мерками нашей кузнечной лавки, разница меж нами, с моей стороны, виделась целой катастрофой – пользовался он молотом в два раза больше моего. В первую же луну, когда подбирали молот по руке, его и приподнять то получилось с превеликим трудом, а новенький с самого начала его использовать стал. Так что "малым" его называть было по меньшей мере странно. Тот же Эртис казался чуть рослее него на пол пальца благодаря пышной шевелюре, а так один в один.

– Жду Вас двоих завтра пораньше, будете сами исправлять свои огрехи – даже не смотря на них произнес мастер. А когда вновь посмотрел на них, увидел на лицах скорченные недовольные гримасы добавил, повысив тон: – Или я услышу возражения?

Разом сменив недовольство на страх быстро-быстро замотали головами, и спешно убрались с глаз подальше. Меня здесь больше ничего не задерживало. Отправившись дальше по улице, послышался звон ключей запираемой лавки. Лавка являлась только частью большого строения, другая сторона имела жилые помещения, где проживал сам Грок. Для перехода с работы домой не было необходимости выходить на улицу, из чего можно сделать вывод – снова отправится в таверну наливаться пойлом. И видимо по этой же причине пострадали двое его подручных. Н-да, намечается довольно знакомая картина маслом: горбатящиеся в три пота подмастерья, выслушивающие размеренный, но перебивающий, даже звон молотов, храп хозяина лавки.

Читать дальше