Катэр Вэй - Ган

Прошло совсем немного времени, и Пато готов уже был приступить к разведению огня и обустройству места своего ночлега. Ему все же требовалось чуть большее, чем просто снять пояс с оружием и растянуться во весь рост. Необходимо было приготовить подстилку из сосновых или еловых ветвей, постелить сверху мягкую козью шкуру и достать одеяло с узорами в виде треугольников и квадратов, вышитыми его матерью и заговоренными его отцом. Такой оберег-вышивку имели все в его племени. Кто-то, как и Пато – на одеяле, кто-то на сапогах или рубашке. Даже скалаподобный Ган был одарен подобным узором, обрамляющим его боевой пояс.

Делая обход, Пато наткнулся на маленький быстрый ручеек и улыбнулся. Утро начнется с глотка свежей воды и ободряющего умывания. Склонившись над прохладным потоком, он отвязал флягу, позорно болтавшуюся на веревке, повязанной вокруг поясницы, и наполнил ее водой. Тяжело вздохнув, он с ненавистью посмотрел на то, что заменяло ему пояс, и сокрушенно покачал головой. Когда наступит тот день, в который мастер Тао наградит его первым кольцом?

Ганы брали учеников по особым, одним им ведомым критериям. Как правило, ученики платили мастерам огромные деньги за обучение, по окончании коего, становясь опоясанными ганами, тут же получали соблазнительные предложения от вождей селений. Каждый вождь грезил о своем, местном «охотнике на зверя», и не раз бывало такое, что деньги и драгоценности на обучение юноши собирались всем миром. Но мало было собрать средства, необходимо еще найти мастера, согласного взять на воспитание претендента. Бывали случаи, когда вожди рассылали письма с просьбами о приеме их соплеменника в ученики, но так и не дождались согласия ни от одного из «охотников». В таком случае и приходилось искать и заманивать уже состоявшегося мастера к себе, что выходило вдвое дороже, чем воспитать своего. А что поделать? Ган может и не понадобиться самим, но точно пригодится кому-то по соседству, и хоть награда и минет закрома селения и достанется мастеру, соседний вождь и его племя будет обязано вождю, у которого этот мастер проживает. Тем более, коль настигнет такая беда, и зверь нападет на них, то мастер согласно клятве «охотника» сделает все, что в его силах, и остановит чудовище. Или погибнет.

В общем и целом иметь своего гана выгоднее, чем быть без него.

Что касаемо становления ученика в чин мастера, то на первый взгляд все очень просто. Всего-то и надо, что почитать своего учителя, выполнять все, что он приказывает, и слушать, слушать и запоминать. Боевой пояс мастера состоит из толстой и крепкой бычьей кожи и оснащен тремя кольцами и пряжкой. После определенных успехов мастер одаривает своего подопечного одним кольцом, затем вторым и третьим. За что выдается каждое из колец, Пато пока не знал, так как за два года не получил ни одного. Но он точно был уверен, что, получив кольцо, узнает, за что оно ему вручено. А пока и голову нечего забивать такими мыслями, тем более, по своему опыту Пато знал, что подобные мысли не расслабляют.

Итак, получив все три кольца, счастливый ученик готовится к последнему экзамену и, сдав его, получает пряжку с символикой, отображающей принадлежность к своему мастеру. Этакая пожизненная метка. Знак клана.

– Но до знака еще как до луны, – сказал самому себе Пато и зашагал обратно к стоянке.

Разведя огонь и приготовив постель, он снова отправился чуть вглубь леса за дровами для очага. И набрать этих дров предстояло столько, сколько потребуется для поддержания пламени до утра. Не станет же сам Ган таскаться за хворостом.

Ночной лес жил своей жизнью и с безразличием взирал на двух людей, расположившихся на ночлег под его кровом. Раскачивая сосны из стороны в сторону, хулиганистый ветер никак не желал спускаться, и не тронутый им туман все так же властвовал на земле. Белым саваном окутывая могучие стволы сосен и орошая их капельками влаги, он так же не обошел вниманием и Пато с Тао. Одеяло и шкура быстро пропитались влагой и не несли уже того мягкого и теплого блаженства, для которого и были созданы. Одежда на людях потяжелела, и только Тао все так же безмятежно спал. Казалось, ничто в этом мире не способно сломить этого человека. Пато передернул плечами, отгоняя озноб, и, чертыхаясь, поправил потрескивающие поленья костра. Дрова от сырости не стали гореть веселее.

– Эта стража будет долгой, – сказал Пато самому себе.

Через два дня Пато и Тао Ган приблизились к своему селению настолько, что с невысокого холма, на котором они остановились привести себя в порядок, можно было без особого труда рассмотреть, что происходит на оживленных улочках. Дети, всегда беспокойные и шумные, носились между домами, гоняясь друг за другом или, если кому не очень повезло, улепетывая во все лопатки от взбеленившейся собаки. Собак Пато способен был понять: кому понравится, если к нему, спящему в блаженной тени, спрятавшемуся от безжалостного полуденного солнца, тайком подкрадется этакий шутник и дернет за ногу или, того хуже, за хвост? А если такое происходит по пять раз за полчаса? То-то же.

Отряхнув с себя и мастера Гана приставучую дорожную пыль и убедившись, что на одежде не видно следов пота, Пато с поклонам обратился к Тао:

– Мы готовы, мастер.

– Хорошо, Пато. Спасибо, – даже не повернув к нему головы, ответил тот. – Сегодня вечером, после того как отец тебя образумит, приходи ко мне в дом. Карая будет рада видеть тебя.

Тао Ган кивнул и направился прямиком к воротам поселка, не заботясь, слышал его ученик или нет. Пато, постояв несколько минут и дождавшись, когда его учитель скроется из виду, зашагал в ту же сторону.

Карая – жена Тао Гана и просто очаровательная женщина. Нет такого человека в деревне, который бы не знал и не любил ее. Дети почитали ее за доброту и ласку, юные и молодые сходили с ума от ее неземной красоты и изящной фигуры, а старики с восхищением замечали, что умна Карая не по годам. И никто не счел бы зазорным обратиться к ней за советом или просто за утешением.

Пато представил себе, как этим вечером примет из ее рук чашу с пивом и посмотрит в ее изумрудные глаза, и споткнулся. Нет, он не был влюблен в нее, как почти все его сверстники. Но не восхититься ее красотой было бы преступлением против вселенной. Это чудо, а не женщина. Видно только по причине ее особенного происхождения она смогла пленить Гана. Других объяснений этому быть не могло. Если ты узнал мастера Тао, провел с ним хоть один целый день, то ляжешь спать с твердым убеждением, что этот человек не способен на любовь. И коль скажет кто, что он женат и до сих пор, дожив до первых седин, приветствует родителей своих не иначе как стоя на коленях, ты решишь, что над тобой в лучшем случае шутят.