E. Ohlin - Иллюзия власти. Том 2

Когда первому головорезу надоело меня терзать, пришла очередь второго. Сил кричать у меня уже не было, я лишь молча плакала, опустевшими глазами смотря куда-то в пустоту. Я уже находилась где-то не там, а наполовину в неосязаемом мире теней, хотя, возможно, тогда я просто сошла с ума. Я лишь желала, чтобы это поскорее закончилось, мне стало противно моё тело, истерзанное и осквернённое. А ещё мне было холодно, очень холодно. Страх покинул меня, осталось лишь безразличие и боль. Тогда моя душа навечно замёрзла в тех льдах. Когда закончил и второй, главарь вогнал мне кинжал в живот, распоров его, вызвав новую волну невыносимой боли, поглотившей меня. Потом они уши, а я осталась медленно умирать, истекая кровью, в холоде и одиночестве.

Вслед за страхом стала уходить и боль, медленно отдаляясь от меня, оставляя во мне пустоту и морозный воздух, что проник в моё истерзанное тело, завладев им. Последним, что я увидела в своей жизни, было ясное зимнее, небо высоко над моей головою, беспристрастное и пустое, без единого облачка, светло-голубого цвета, А ещё мне очень хотелось пить в тот момент – хоть снег лижи, если б я только могла пошевелиться и дотянутся до него.

Потом я увидела, или даже скорее почувствовала всей своей сущностью, как меня окружает яркое, но не резкое, белое свечение, которое сделало меня совсем невесомой и подняло над землёю. Я ощутила неимоверную лёгкость и умиротворение, словно бы с души моей свалился тяжёлый груз, и какого-то рода эйфорию. Я всецело отдалась этому свету, растворившись в нём, но всё ещё продолжая осознавать себя как личность. А затем, я увидела себя…

Так странно, когда видишь своё мёртвое тело со стороны, можешь разглядеть каждую деталь своего облика. Стоишь рядом с ним и не понимаешь, как же это возможно, хочешь дотронуться, но не можешь. Это совсем не похоже на то, когда смотришь на своё отражение в зеркале, всё по другому. Непередаваемое чувство разделения души и тела. Осознавать себя в одном месте, но созерцать в другом. И понимать, что назад пути уже нет.

А потом я увидела своего мужа. Мори был там – он стоял на краю ущелья и смотрел как эти двое по его приказу измываются надо мною. Что он чувствовал тогда? Радость от свершившейся мести? Неужели, та Тьма, что была в нём, окончательно взяла над ним верх? Не знаю. Но когда мои убийцы выбрались из ущелья, он уничтожил их, не просто убил, а именно уничтожил их тела и души. Мори не мог позволить кому-либо безнаказанно притронуться ко мне, ведь он считал меня своею собственностью, вещью, без права выбора и голоса.

Потом он спустился вниз, к моему искалеченному телу, и долго смотрел на то, что осталось от его жены. Он поправил на мне одежду, провёл рукою к израненному лицу, прикоснулся к родинке на груди, осторожно дотронулся до ужасной раны на животе. Мори снял с себя чёрный тяжёлый плащ и укрыл им меня, взял на руки, поднял на верх. Я не знаю, что он чувствовал тогда, не знаю. Его последние действия напоминали мне своего рода заботу.

Я смотрела на него, но он меня не видел, даже не догадывался о том, что я всё ещё здесь, рядом. Но тем не менее, я не чувствовала к Мори ни ненависти, ни отвращения, ни страха. Я не чувствовала уже ничего. Они изувечили не только моё тело, но и мою душу, надломили её, мне никогда не стать прежней. Но винить своих убийц в этом я уже не могла, у меня не было больше сил. А потом я ушла… Кто бы знал, как же я не хотела тогда умирать…

Позже нас с братом похоронили рядом друг с другом на нашей родине, в роще, что возле крепости, носившей имя Адриана. Тару часто приходил на наши могилы и подолгу говорил с нами, Только ни я, ни мой брат не слышали уже его слов. До конца жизни моего сына будет мучить совесть. А меня мучает память, потому что забыть всё это я не в силах. Даже время и смерть не исцелили эту рану.

Меня разбудил яркий солнечный свет, льющийся из большого окна, расположенного слева от кровати. Голубые занавески с серебристыми цветами, вышитыми на них, переливались в его утренних лучах. Сегодняшний день выдался совершенно непохожим на вчерашний – тёплый и безоблачный, хотя и прохладный – поздняя осень всё же. Я решил поселиться в небольшой, но уютной комнате для гостей, на втором этаже замка. Здесь кроме кровати, шкафа с зеркалом, стола и пары стульев не было больше ничего, но мне этого хватало вполне. Всё таки, не привык я к роскоши и помпезным апартаментам. Одевшись, я направился в общую залу, где мы с Наргетом беседовали вчера возле камина. Войдя туда, я заметил, что полуэльф уже ждёт меня. Лицо его было хмурым. На мой вопрос: "Что его беспокоит?", он ответил:

– Не нравится мне здесь, всё тут пропитано ядом обмана. Полночи я пытался разыскать хоть какой-то намёк, на то, где спрятана корона. И всё напрасно: после того, как Наммтар открыл Портал с её помощью, она как в воду канула. Никто ничего о ней не знает или же просто молчат. Местные обитатели меня вообще настораживают – в лицо они улыбаются и лебезят, а за спиной шепчутся на непонятном мне наречии.

– Ну а ты думал, что они нам будут рады? – я оглядел собравшихся в зале придворных, в полном молчании поглощавших свой завтрак, под пристальным наблюдением моих солдат. Увидел Ольвина, старого кастеляна, сидевшего рядом с всё той же темноволосой юной девушкой, которую он утешал вчера. Её зелёные глаза покраснели от слёз, бледная, как первый снег, она уныло ковыряла в тарелке. Старик, сидевший рядом с ней, смотрел на нас исподлобья.

– Много времени утекло, – продолжил я, – и обитающие тут Анэру стали весьма от нас отличаться. Мы думали, что найдём здесь рабов, стонущих под гнётом тирана, а они, вроде бы, довольны своей жизнью.

– Проклятые прихвостни Наммтара! – заявил Наргет. – Может стоит насадить их головы на пики? Когда их хозяин придёт сюда с войском, это покажет ему всю серьёзность наших намерений. К тому же, вскоре каждый солдат у нас будет на счету, и охранять пленников будет просто некому.

Я всё разглядывал бледную зарёванную девицу, возле Ольвина, которую явно мутило. На её тонкой шее, на изящной цепочке, висела подвеска с крупным синим камнем. Я пригляделся к украшению, мне показалось, что я его где-то уже видел.

– Головы на пики? – возмутился я и взглянул на своего друга. – Что с тобой, Наргет? Мы захватили их дом, нарушили привычные им устои. Конечно, они будут недовольны. Разве можно их за это казнить? Посмотри: эти Анэру и так едва живы от страха, они не знают чего от нас ожидать.

– Я всего лишь предложил. – отозвался полуэльф. – Но кто будет стеречь пленных, когда армия их господина осадит дворец? И как поведут они себя тогда? Я думаю, что они перережут тебе и мне за одно, глотки во сне и бросят наши свеженькие трупы к ногам Наммтара.