Алексей Кудесин - Школа богатырей

Клинки замелькали со страшной скоростью, лезвия полосовали ночь, высекая снопы искр.

Дзинь! Бац! Клац!

Удары калики останавливались намертво, отдаваясь болью в руке, а потом и в плече. Его бросало из стороны в сторону. Вскоре Олег больше уклонялся, нежели принимал атаки на меч.

– Прозорливая Сума спасай, – шепнул калика и сдвинул суму вперед. И тут на лице Иваша проступило нечто нечеловеческое. Олег посмотрел на него и застыл, как лягушка под немигающим взглядом змеи.

Все мысли разом покинули голову богатыря, осталась лишь одуряющая ярость.

– Р-рау! – рыкнул калика, позабыв о спасительной суме. – Уничтожу! Я тебя уничтожу!

– Поздно! – одержимник врезался в богатыря всем телом. Олег ощутил, что летит, едва успел собрать тягу в спине, как врезался в бревенчатую стену.

Хрясь! Толстенные бревна переломились, как прутики. Одержимник пронес его сквозь стену и грянул о землю.

Земля содрогнулась и застонала. В стороны ушли волны дрожи. За их спинами медленно оседал терем.

Иваш выпрямился. Калика хотел вскочить, но лишь с трудом сел. Рука подняла непривычно легкий меч. Лезвие сломлено у самой гарды.

– Вот и смерть твоя пришла, – прорычал Иваш, лицо его исказилось гневом. Он поднял кинжал.

Калика тряхнул головой. Разум вернулся к нему, только вот не слушается тело. Атака одержимника пробила защитный кокон земной тяги.

– Зато Любима ты не догонишь… – прошептал калика, ощущая, как во рту хлюпает кровь.

Лицо одержимника полыхнуло лютой ненавистью.

– Умри!

Он замахнулся.

– Не тронь моего калику!

Иваш недоверчиво отступил и опустил кинжал. По лицу катились волны эмоций – опасение, недоверие, страх. Потом в глазах плеснуло злое торжество.

Калика затрепыхался, словно выброшенная на берег крупная рыба, но сил встать не было.

– Дурак! Зачем ты вернулся?!..

Договорить не успел. Рукоять кинжала врезалась ему в затылок, и калика недвижимо растянулся на влажной земле.

– Тебя же волнует его судьба?! – указал одержимник острием кинжала на неподвижное тело. – Иначе бы ты не вернулся. Меняю его на книгу. Где она?

Любим был необычайно спокоен. Лицо его сурово хмурилось, кулаки судорожно сжимались.

– Книгу я бросил там, во дворе. Забирай и убирайся.

Глаза одержимника сверкнули.

– Добро. Я получил свое.

Он опустил кинжал на неподвижное тело.

Прямо перед расширенными зрачками отрока упали две чернильные капли, расплылись, словно в прозрачном стакане с ключевой водой. Расплылись и закружились. Любимка моргнул, пытаясь прочистить зрение, но кляксы упрямо плыли прямо перед зрачками. Странным образом это не мешало видеть. Наоборот, мир сделался четче и крупнее.

Нет времени! Скорее! Спасти калику!

Любимка рванул вперед. Нож уже почти касается обнаженного горла. Почему одержимник медлит?!

И отрок понял – мир замер. Застыл, как вмерзшая в лед лягушка. А он продавливается сквозь этот заледенелый воздух, как сквозь тугую невидимую стену.

Хлестнуло страхом. Сердце застыло в груди, на середине удара.

Кинжал Иваша дрогнул и сдвинулся. Время возобновляло бег. Думать о чуде некогда, главное спасти калику. С удвоенной силой Любимка стал продавливаться сквозь тугой воздух. Не придумав ничего лучшего, просто положил ладони на руку одержимника и толкнул, пытаясь отвести удар.

Рука подалась неожиданно легко. А вместе с ней и все тело Иваша, словно в этом плотном воздухе он превратился в невесомую статую.

Не меняя позы, одержимник закрутился и отлетел в кучу обломков терема.

Бах! Время вновь обрело скорость. Сердце завершило удар и запрыгало, словно камушек под горку. С грохотом разлетелись бревна, с жутким скрежетом рухнул конек крыши, едва не задев голову калики.

Бежать! Нужно бежать!

Любимка ухватил Олега и потащил через кочки и бурьян.

Тело было необычайно тяжелым. У отрока захрустели суставы, казалось, что мышцы вот-вот порвутся, как старые веревки. Темные кляксы продолжали плавать перед зрачками, Любимке казалось, что от них в теле прибывает сил.

Куча бревен шевельнулась и раскатилась. Иваш медленно поднялся. Грохнуло об землю последнее, самое крупное бревно, подняв тучу брызг.

– Брось его! Олега я в любом случае уничтожу. А вот твоя судьба в твоих руках. Коли ты пойдешь со мной по доброй воле…

– Русские своих не бросают, – проговорил Любимка, упрямо подтаскивая неподвижное тело.

– Значит, ты выбрал смерть.

Сказав это Иваш исчез. Глаз Любимки уловил лишь стремительную приближающуюся тень.

Хоп! Одна рука легла на его горло, шлеп, вторая на затылок.

– В последний раз спрашиваю – сдаешься?!

На голове будто стальной обруч. Череп захрустел, Любимка закричал от страшной боли.

– Какие слабенькие у тебя кости, – осклабился Иваш. – Я могу раздавить их голыми руками.

Сквозь человеческие черты проступила оскаленная морда чудища. Демон ярости! Так вот кто сидит в Иваше и дергает за ниточки. Вот кому он вручил ключи от себя.

– Сила Мрака будет моя-а-а! – прорычала морда.

И тут Любимка успокоился. Вспомнилось темное место, куда попал, когда его вырубил Ярополк. К сердцу прикоснулась невидимая ледяная перчатка, уняла дрожь, замедлила удары. Переход от страха к полному спокойствию доставил почти физическое наслаждение. Губы сами собой раздвинулись в улыбку.

– Не думаю, – сказал он и положил правую ладонь на грудь одержимника. Чувства обострились настолько, что ощущал пальцами сердцебиение Иваша.

В голове родились слова. Любим не знал откуда они взялись, но произнес их четко и нараспев:

– Именем Мрака! Демон Ярости! Изыди!

И сжал кулак.

– Р-р-ра! – Страшный звук в клочья порвал барабанные перепонки.

– А-а-а! – по-человечьи жалобно крикнул Иваш.

Над ним появилась черная тень. Она гнулась, ломалась, корчилась. И кричала.

Едва оскаленная морда оторвалась от головы человека, звук пропал. Отрок увидел тянущиеся черные руки. Они хватались за какие-то белые нити. Потом призрака оторвало от человека и вместе с белыми нитями развеяло без остатка.

Иваш обмяк и рухнул на пропитанную влагой землю. Любимка осел рядом. Сверху упали мягкие капли. Пока сражались, небо затянуло тучами, и теперь на них проливался холодный очищающий дождь.

Где-то далеко за тучами торжествующе рыкнуло, хотя Любимка не мог бы поручиться, что это не был обыкновенный гром.

Из зарослей кустарника за происходящим следили большие зеленые глаза. Они, словно гнилушки, мерцали в темноте меж двух чахлых березок.

– Близко. Как же он близко, – раздался дрожащий подобострастный голос.

Ему ответил второй, от которого повеяло лютой стужей.

– Нет. Нельзя.

– Но ведь он совсем беззащитен! Бери голыми руками. Разве не этого мы желали, когда даровали Ивашу книгу Полуночи? – не унимался блеющий голос. – Хозяин, позвольте поймать его для вас?