Фарид Джасим - Властелин Севера

Вульф сел на траву, облокотившись спиной о небольшой камень.

— Как самочувствие, Хельги? — спросил он.

— Лучше, чем вчера, — ответил колдун. — Каждый новый день прибавляет мне сил.

— Что правда, то правда, — откликнулась Сигрун, поглаживая свою почти зажившую рану на ноге, — сейчас мне тоже гораздо лучше.

— Мне опять приснился этот сон, — мрачно промолвил Вульф.

Хельги нахмурил седые брови, глядя в бледно-серые глаза ирмин-конунга.

— Мне тоже, — сказал он.

Вульф удрученно покачал головой, а Сигрун приподняла тонкие брови:

— Разве так бывает?

— Бывает, — ответил ей Хельги, — Когда в мир проникает зло в своей первичной ипостаси, многое становится возможным.

Сигрун выглядела озадаченной туманным объяснением вардлока, но Вульф понял, что тот имеет в виду. Испив из Колодца Мудрости, он и Хельги стали восприимчивы ко многому, что раньше было лишь уделом избранных. Теперь они сами стали этими избранными, и черный дракон Нидхёгг говорил с их душами, когда они отправлялись в странствия по таинственному миру сновидений.

— Некоторое время назад у нас появился еще один могущественный враг, — объяснил Вульф Сигрун, — Это — Черный Дракон, или как его еще называют, дракон Нидхёгг.

— Люди говорили, что дракон этот обитает на самом дне Нифльхейма, — задумчиво проговорила Сигрун.

— Это правда, но проклятый Трюм ухитрился каким-то образом приручить его и переправить в Мидгарт. Даже великие боги не знают, как ему это удалось. Но как бы там ни было, Нидхёгг опаснее, чем все великаны вместе взятые, он опаснее даже Трюма, ибо сами Асы и Ваны страшатся его.

— Тяжко будет совладать с ним, — сказала она, озабоченно вздыхая.

— Тяжко? — воскликнул Хельги, — Я очень боюсь, что справиться с ним окажется невозможно.

Все трое погрузились в мрачные раздумья, из которого их вывел зычный голос Асгейрера:

— Эй, вы еще тут?

Вульф посмотрел на него снизу вверх и кивнул головой.

— Нам пора в путь, — сказал Асгейрер, — людям не терпится добраться до Свергарта.

— Ты прав, дружище Асгейрер, — сказал Вульф и поднялся на ноги. — Нам пора.

Они вернулись в лагерь и, немного закусив, вскочили на коней и продолжили путь на север.

На рассвете следующего дня Вульф проснулся от странного ощущения, что кто-то пристально смотрит на него. Он приоткрыл глаза и увидел рядом с собой сокола, который сидел у его лица, аккуратно сложив крылья за спиной, и рассматривал его хищными глазами. Вульф приподнялся на локте и с удивлением обнаружил, что его движение не спугнуло птицу. Сокол продолжал разглядывать его, и Вульфу показалось, что птица плачет. Первые лучи восходящего солнца заискрились в повлажневших глазах сокола.

— Это ты! — прошептал Вульф, узнав в этой птице своего спасителя и убийцу своего брата.

Вместо ответа сокол взмахнул крыльями и взмыл в небо. Сделав круг над пробуждающимся лагерем, сокол устремился на север и вскоре скрылся из виду.

Вульф потряс головой. Он сомневался, видел ли он сон, или это приключилось наяву. С тех пор, как он покинул Свергарт, эта странная птица несколько раз появлялась в его жизни, дважды спасая от верной гибели. Хотя этого сокола Вульф считал виновником гибели Хродгара, он не испытывал к нему ненависть — ведь сокол спасал ему, Вульфу, жизнь. Вновь в его голове возник вопрос, что эта за птица и откуда она взялась. Но это была загадка, которую ему еще предстояло разрешить. Позже, когда отряд продолжил путь, он рассказал об этом происшествии Хельги, на что колдун лишь задумчиво покачал головой и ничего не ответил.

Где-то к полудню показался Свергарт. Город обозначился темным пятном на светло-голубом горизонте, когда отряд преодолел очередной пригорок. Вид огромного города, который для гаутов стал уже почти легендарным — столько про него рассказывали дружинники Асгейрера — предвещал долгожданное окончание пути, и воины выразили ликование диковатым улюлюканьем и звоном оружия. Отряд двигался настолько быстро, насколько позволяли повозки с ранеными. Вскоре Вульф смог разглядеть строения поотчетливее.

Свергарт и выстроенный вокруг него город находились в неглубокой долине и сейчас были видны как на ладони. Вульф увидел, что постройка большинства домов уже завершена. С трех сторон город был обнесен мощной каменной стеной высотой в два человеческих роста. Это немного удивило Вульфа, так как он ожидал, что возведение стены давно уже должно было завершиться. Но этому могло быть много объяснений, и Вульф решил пока не думать об этом.

Когда расстояние до Свергарта сократилось еще на пару сотен локтей, Вульфу бросились в глаза два здания, которые заметно выделялись величиной среди остальных построек гарта — это были чертог князя Арна Мудрого и капище.

Когда Вульф и дружина приблизились к гарту, его ворота распахнулись и им навстречу вышли люди — его родные, вожди присоединившихся кланов и прочие, кто был рад возвращению ирмин-конунга. Среди них Вульф узнал Хигелака, чья рыжая копна волос горела в лучах полуденного летнего солнца. Рядом с ним стояли Вальхтеов и Сигни. Возле своей матери Вульф увидел Хильдрун. Ее золотые волосы были заплетены в две косы, достающих кончиками до груди, а лоб стягивала алая лента. «Как же ты прекрасна!» — пронеслось у Вульфа в голове, а сердце заколотилось, словно пойманная птица.

Вульф соскочил с коня и пошел навстречу родне. Первой он заключил в объятия мать. Он прижал ее к своей широкой груди и погладил по седым волосам. Затем Хигелак и Вальхтеов обняли его, поздравляя с удачным возвращением. Тем временем все, кто вышел встречать своих героев, также обнимались и хлопали друг друга по плечу. Из гарта появлялось все больше людей, присоединяясь к ликующей толпе. Сзади к Вульфу подошли Сигурд и Сигрун. Сигни обняла своего младшего сына, а затем обернулась к Сигрун.

— Мы рады приветствовать тебя в нашем гарте! — произнесла она, улыбаясь, как показалось Вульфу, слегка натянуто. — Отныне ты член нашего клана.

— Благодарю, — ответила Сигрун и поклонилась женщине, — Я уверена, что мне понравиться мой новый дом.

Вальхтеов, Хигелак и Сигни с интересом рассматривали свою новую родственницу, отмечая ее горделивую осанку и многочисленные шрамы на руках и лице, которые в купе с торчащей из-за пояса секирой выдавали в ней женщину-воина.

— К сожалению, мой отец ранен и не может вас приветствовать, — продолжала Сигрун. Она осмотрела стоящих перед ней ильвингов, и ее взгляд остановился на Хильдрун. Яркие синие глаза девушки смотрели на нее, и в них молодая супруга ирмин-конунга прочла нечто, что заставило сердце забиться быстрее от необъяснимого чувства тревоги, которое зашевелилось в ее душе, словно куча опавших листьев под порывом осеннего ветра. Хильдрун не сводила глаз с худощавой высокой девушки с воинственным выражением лица и чувствовала растущую в ней обиду и ненависть — ненависть к той, что завладела волею обстоятельств человеком, которого она любила всем сердцем. Но Хильдрун быстро взяла себя в руки и, бросив мимолетный взгляд на Вульфа, опустила глаза.