Олег Белоус - В преддверии нулевой мировой войны

Петр Иванович протянул руку, тонкая струйка ядреного квасу пролилась из кувшина в кружку. Он долго пил, оценивающе поглядывая из-за края чашки на Степана. Придя к какому-то выводу, изрек все также мягко, уговаривающе:

– Ты можешь помочь нам предотвратить гонениям на староверов. Мы хотим помочь, мы друзья вам! Знаешь ли ты, что если мы не вмешаемся, то вскоре царь прикажет преследовать старообрядцев, а вы начнете сами себя сжигать, из-за чего тысячи вас погибнут? Знаешь ли ты, что царь уберет Патриарха и создаст Священный Синод, который станет управлять церковью. Только мы можем предотвратить это!

– Лучше сгореть в огне, чем потом попасть в ад! – нахмурившийся Степка истово перекрестился двумя перстами. – Все равно не верю тебе, господин, – старовер упрямо набычился, посверкивая глазами. Жизнь научила его не верить никонианам, обольстителям поборников истинной веры.

«Да что же делать с упрямым старообрядцем? Никакие доводы не действуют. Хоть кол на голове теши! Будущие резиденты уже есть, нужен кто-то вхожий к вождям старообрядцев. Ладно, попробую еще.»

– Мы разрешили вам селиться в окрестностях нашего города, не преследуем, дали возможность построить собственную церковь. Вот ты сам работаешь в мастерской, которую держат на паях ваш купец из старообрядцев и город. Обижают тебя? – Петр Иванович вопрошающе посмотрел на собеседника.

Тот вздохнул и отрицательно покачал головой.

– Вот! – поднял указательный палец сбшник, – Это ли не подтверждение того, что мы не враги старообрядцев, а друзья?

Степка молчал, только в глазах его промелькнула тень сомнения. С улицы послышался шум трактора. Надо дожимать – подумал Петр Иванович и размашисто перекрестился.

– Да вот тебе крест, мы хотим помочь вам!

В глазах Степки промелькнула неуверенность. Если человек крестится хоть бы и троеперстно, врать не станет.

– Крест-то никонианский, щепоточник! – не сдавался молодой старовер.

Петр Иванович пожал плечами:

– Как в детстве научили, так и крещусь, хочешь в подтверждение моих слов Символ Веры прочту?

В глазах Степки мелькнуло сомнение, несколько мгновений он размышлял, грузно сопя в бороду.

– Хорошо, убедил, – решительно махнул рукой, – что, господин, от меня хочешь?

– Внешне мы не похожи на местных, – развел руками Петр Иванович, – говорим чудно, высокие, многих обычаев не знаем. А надобно нам для начала разузнать, что на Руси творится. По городам походить, людей поспрашивать. А потом и думать, как беды избежать и гонений на людей старого обряда. Человек нужен, который научит нас, как с людьми разговорить, обычаям вашим. По городам проведет да сведет со старообрядцами, живущими в Москве и других городах. Словом, нужен проводник.

– А куда провести надобно? – вновь насторожился Степка.

– Сначала в Орел-городок к Строгановым, затем в Казань. Оттуда в Нижний Новгород, затем во Владимир и дальше в Москву. Обратно через Ярославль и Хлынов – сюда. За полгода обернемся?

Степка ощутимо расслабился, затем задумался, пошевелил губами, подсчитывая, выдал вердикт:

– Мыслю, месяца за четыре обернемся, только ведь и мне питаться надобно! – в глазах Степки мелькнули огоньки алчности.

Петр Иванович залез в карман, в раскрытом кошельке тускло сверкнуло серебро, неправильные кругляши ефимок едва слышно звякнули, упали на стол. Кабатчица искоса бросила взгляд на дальний стол.

Ефимок – русское обозначение западноевропейского серебряного талера, бывшее в употреблении до середины XVIII столетия. Своим названием он обязан иоахимсталеру – монете, отчеканенной в Иоахимстале с изображением святого Иоахима. Эта монета стала первой в России с номинальной стоимостью в один рубль.

– Это задаток. Как вернемся – в три раза больше получишь. Ну что, по рукам? – Петр Иванович протянул ладонь. Глаза Степки жадно сверкнули.

Он крепко пожал протянутую руку, монеты в два счета исчезли в руке.

Через две недели в Орел-городок отправился обоз, среди приказчиков выделялись два необычно высоких мужчины. Такие редко, но встречались среди проживающих в Московском царстве русских. Большая часть ватажников должна остаться в городах России, став костяком агентурной сети Мастерграда. Только попаданцы да Степка должны вернуться назад.

***

Под руководством новой администрации город попаданцев продолжал изменяться к лучшему. Динамично развивалось сельское хозяйство. Руководство им и приспособление к суровым условиям малого ледникового периода возглавили управление сельского хозяйства и профессура академии. Так после переименованная стала называться сельхозакадемия. Крестьяне, объединенные в что-то среднее между колхозом и производственным кооперативом, после сбора урожая пшеницы и картофеля ремонтировали технику и готовились к весеннему севу. Основная ставка в обеспечении попаданцев фруктами и разнообразными овощами: от помидоров и огурцов до кукурузы, делалась на подключенный к магистральной теплотрассе: электростанция – город, пригородный тепличный комплекс. Благодаря круглогодичному обогреву дармовой горячей водой, комплекс давал несколько раз в год отменные урожаи. В теплице вредителей нет, дождем, градом, заморозками растения не побьет. Широко использовались удобрения и научная организация ухода за растениями. Применение механизации: вместо тракторов использовался электрический агромост – балка с электромотором, минимизировало потери при уборке. Это давало возможность собирать с одного квадратного метра до 50 кг томатов или 60 кг огурцов. При этом себестоимость продукции получалась меньше, чем у высаженных в открытый грунт овощей.

Похолодание климата привело к тому, что многие привычные горожанам фрукты вне теплиц не вызревали. Под них, а также под арбузы, дыни и виноград отвели часть отапливаемых площадей. Посадки в теплицах яблок, груш, слив и даже лимонов с ананасами обещали через несколько лет дополнительно разнообразить стол горожан.

Обе построенные попаданцами птицефабрики вышли на полную мощность, обеспечивая город яйцами и мясом птицы, ежемесячно производя более 100 тонн. Потребности в молоке и молочных продуктах город все еще покрывал собственными силами лишь частично, буренок не хватало. Параллельно птицефабрики давали натуральное, содержащее фосфор удобрение, более ценное и удобное для использования, чем конский и коровий навоз. Использовали его прежде всего в пригородном тепличном комплексе. Оставшиеся потребности в фосфоре закрыли за счет отходов со свиноферм и молочных ферм. По калийным удобрениям выход нашли за счет использования древесной золы. Хуже сложилось с азотными удобрениями, но огромный избыток мощностей давал возможность не экономить электроэнергию для их производства. К зиме на северной окраине города поднялась башня фиксации атмосферного азота по цианамидному циклу. Это гарантировало невиданную для 17 века урожайность полей и теплиц, а также исходное сырье для производства важнейших взрывчатых веществ. Дополнительно в качестве удобрений использовалась выращенная в прудах, вырытых на окраинах деревень попаданцев, хлорелла.