Роман Медведев - Лети, не бойся

***

Закрыв за нами дверь библиотеки, я погасил уличный плафон и заперся на два замка. В дороге я старался припомнить посетителей столовой, и не было ли среди них тех, кто мог знать меня лично. Показалось, что таких не видел, но полной уверенности не появилось. А значит, сохранялась вероятность того, что разозлённые бандиты запросто могли явиться сюда в поисках своих обидчиков.

Я провёл нового знакомого в дальний зал с книгами, окна которого выходили во двор, и только там зажёг свет. Остальные помещения оставил тёмными. «Здесь мы хотя бы сможем продержаться какое-то время, – подумал я. – Ещё в прошлом году город заменил мне дверь на новую металлическую, а на окнах сварили решётки. Поборемся!»

Благодаря холодным октябрьским ночам уже неделю как включили центральное отопление, и в библиотеке стало тепло и уютно. Я прикрыл дверь освещённого зала и усадил Михаила за своё рабочее место. А сам пошёл ставить чайник.

С зале стояли два стола для чтения. Четыре стула за ними. Стеллажи с книгами почти упирались в невысокий потолок. На подоконниках двух окон расположились горшки с эхинопсисами, фиалки и денежное дерево, за которым я особо ухаживал, хоть и не извлёк пока из этого причитающихся дивидендов.

Стены зала я перекрашивал ещё сам несколько лет назад. И планировал сделать это снова в ближайшее время, не только потому, что они покрылись царапинами и тёмными отметинами. Просто надоел салатовый цвет. Душа просила обновления. В помещениях витал запах плесени и книжная пыль. И если я к тому давно привык, то редкому посетителю специфический аромат мог показаться навязчивым. Впрочем, слышал о том, что некоторым людям наоборот он очень нравится.

Я поставил своему гостю кружку горячего чая и сам присел за гостевой стол.

– Ну, вот и моё логово, – улыбнулся я.

***

Мы проговорили довольно долго. Михаил настаивал на том, что разобщённость обывателей, порождённая ленью и безразличием, загнала в угол лучшие качества личности русского человека. Возрос и стал нормой эгоизм, преследующий цель приумножить собственные пожитки любой ценой, не гнушаясь соседского добра, что не объединяло, а разобщало людей. Если общество и существовало, то давно распалось, а без него личности быть не может. Забытая добродетельная мораль уже не может служить её воспитанию. Предложенная современностью замена утраченной морали не выдерживает критики. Её тезисы так и не ожили на практике. Взять хотя бы сегодняшний пример…

Простым и доходчивым языком он разбил все мои доводы об обоснованности самосохранения под лозунгом «моя хата с краю, ничего не знаю». И в итоге, я напрочь растерял основы собственных убеждений под весомостью его смелых и мудрых изречений, возникших, казалось, из какой-то глубины веков.

Затем мы благополучно позабыли эту тему и болтали обо всём подряд. Я рассказал ему о нашем городе, который искренне любил, несмотря ни на что. Дал полистать свои рассказы. Показал редкие собрания сочинений молодой русской литературы девятнадцатого века, являвшиеся гордостью моей библиотеки. Поведал о своих хобби в коллекционировании. Одним словом, незаметно для себя, раскрылся перед человеком, знакомым мне всего-то несколько часов.

И лишь немного обидно было за то, что на все мои вопросы о жизни самого Михаила, он не желал отвечать прямо. А вежливо извинялся и старался отвести их в сторону. Но я не подавал виду, что тревожусь об этом. Миша мне сильно импонировал своей живостью и цельностью. Заподозрить его в подлости и преступных деяниях даже не приходило в голову.

Тем временем подступила ночь. Одежда наша просохла. И на том можно было бы разбежаться по разным сторонам, подведя черту под этим необычным днём. Однако, я ловил себя на мысли, что вовсе не хочу идти домой. Расставшись с Михаилом, идти придётся одному, а было всё-таки боязно. Оставаться здесь одному было, пожалуй, ещё опаснее. И я полагал, что разрешение возникшей дилеммы зависело уже не только от меня.

– Ещё чая? – я поднялся на ноги и застыл, потирая руки, некоторым образом провоцируя на действие своего гостя.

Михаил мгновенно сообразил в чём дело и встал сам.

– Нет, нет. Достаточно на сегодня. Я засиделся и задерживаю тебя.

– Абсолютно не задерживаешь, – я возразил, однако не совсем убедительно. – Я, наверное, останусь ночевать здесь. Погода дрянь. А идти не близко.

– Всё равно. Мне тоже пора, – он стал одевать куртку.

– Тебе далеко?

– Ну,… не очень, – Михаил слегка стушевался и отвернулся поправить одежду.

– Может, я тебе подскажу короткий путь, если не знаешь город? Какой адрес?

– Я найду. Не беспокойся.

– Как скажешь. Но просто хотелось помочь… Ты всё скрываешь от меня, – я неожиданно высказал крутившуюся в голове мысль.

Михаил, начавший было уже движение к двери, остановился. Повисла пауза. Затем он резко обернулся: – Прости, Алексей. Я действительно много от тебя скрываю. Знаю, что это не честно.

– Уверен, у тебя есть на то причины.

– Именно так. Есть. Но, понимаешь… Ты прав. Я чересчур увлёкся тайнами. В общем, нет у меня никакого дома и ночлега. Вчера я ночевал на вокзале. Теперь ты знаешь правду. Но это ничего не меняет.

Он развернулся и пошёл к двери.

– Постой! – я нагнал его, – постой. Нет никакой необходимости уходить. Я в чём-то даже рад, что тебе некуда идти! Честное слово. Быть может, это выглядит глупо, но так у меня есть повод оставить тебя на ночь здесь.

Брови Михаила вопросительно приподнялись.

– Ты знаешь, что я опасаюсь… боюсь этих бандитов. Если ты останешься на ночь в библиотеке со мной, мне будет куда спокойнее. Места хватит.

Михаил не решался: – Ты уверен, что это не причинит тебе неудобств?

– О чём ты говоришь? Если я уж и сам… Нет никаких проблем! Захоти ты облапошить меня и обобрать, сделал бы своё дело уже давно. Никто не знает тебя, и никто не видел, как мы вошли в библиотеку. Да и потом, мне хочется тебе верить.

– Ты можешь верить.

Его выразительный взгляд, обращённый ко мне, подтверждал сказанное, почище всяких слов. Собственно, мне и не требовалось дополнительного убеждения, поскольку я уже для себя решил, что этому человеку не только можно, но и хочется довериться. Таких не часто встретишь. Каждое слово Михаила было сказано к месту, припечатано будто сургучом. Каждая мысль имела значение. Он великолепно владел собой, на зависть простому обывателю вроде меня. Не тратил лишних эмоций. Не заботился о произведенном впечатлении, не оценивал себя и не подстраивался под собеседника. Но если хочешь обрести такого друга, будь готов слышать о себе правду. И мне казалось, что я был готов.

Мы расположились на ночлег и затем встретили утро. Здесь не о чем рассказывать. Выпавшие на мою долю приключения, благополучно были исчерпаны прежним днем, о котором я и так довольно много помянул. Но, признаюсь, с той лишь целью, чтобы ввести читателя в обстоятельства моего знакомства с историей, о которой намереваюсь поведать. Ну и конечно, познакомить с её главным действующим лицом – Михаилом. Надеюсь, мне удалось хоть отчасти передать ощущения своего вдохновения этой выдающейся личностью. Это пригодилось бы читателю наперёд, чтобы лучше представить себе произошедшие с героем романа перемены.