Петр Лидский - Наперегонки с Эхом

Ау-Фе-Са пытался жечь врагов всполохами своего огня – одним, другим, третьим. Он обладал колоссальной мощью, но не был привычен к огромной астральной оболочке, а потому действовал слишком медленно. Отвлекшись на тех, кто носился в опасной близости от резервуаров с энергией, он не заметил, что астральная воронка затягивает в глубину обломки головы Пантократора. Когда же он понял это, было поздно – двадцать семь выживших Строителей уже устремились туда, где они смогут воссоздать разрушенное – восстановить честь и славу своего народа. Им не суждено вернуться к своим физическим оболочкам: их тела останутся замерзшими мумиями в заброшенном горном городке. Им не придется снова видеть горные вершины и слышать грохот обвалов. Но пока жива мечта, они остаются Строителями. Они уходят, но лишь для того, чтобы вернуться и одержать верх. Не ясно, как и не ясно, когда, но победа будет за ними – в этом не может быть сомнений. На их стороне знание и правда, а правда всегда побеждает. Но на это потребуется время. А как же бедные варвары? Ну что же, им придется потерпеть. Строители помогут и варварам. Позже.

Со скрипом отвалив рассохшуюся дверь, Авик окинул быстрым взглядом все свое нехитрое хозяйство. Затем, набрав полную грудь весеннего воздуха, он запрыгал босыми ногами по обжигающе холодной мартовской росе. Дорожка, ведущая к сараям, была слишком слякотна, поэтому приходилось пробираться вдоль кустов шиповника, избегая разбросанных под ними засохших веточек. Земля, еще хранившая зимний холод, щипала пятки так, что добежав до курятника, он совершенно проснулся. Под стоящим на деревянных колодах сарайчиком масляно поблескивала большая темная лужа. Чтобы не замараться пометом, Авик натянул на замерзшие ступни грязные плетеные туфли. Он резко откинул створку и просунул голову внутрь, чем вызвал шквал возмущенного кудахтанья проснувшихся наседок. Узнав хозяина, птицы успокоились и гурьбой направились к кормушке. Убедившись в том, что проса вдоволь, он приоткрыл запертую на крючок дверцу в маленький огороженный палисадник. В ту же секунду, нервно откидывая назад головы на тонких шеях, две птицы выбежали наружу, вероятно, опасаясь того, что другие смогут опередить их. Авик выплеснул курам содержимое грубой глиняной поилки, затем вычислил опытным глазом белеющее в соломе свежеснесенное яйцо и отправился за водой к колодцу. Прыгая по двору с ведерком, он неожиданно обнаружил, что дверь на сеновал не заперта на задвижку. Взявшись одной рукой за деревянную щеколду, он собрался было запереть ее, но зачем-то заглянул внутрь и замер.

Из копны сена на него глядели две худощавые ступни, торчащие из размотавшихся онучей. Пока Авик удивленно вглядывался в эту картину, одна ступня успела задумчиво почесать другую довольно длинным и не очень чистым ногтем. Тем временем глаза его привыкли к полутьме, и тогда в глубине амбара обнаружилась наполовину засыпанная сеном белобрысая голова, а кроме того, стало очевидным наличие как минимум одной вальяжно откинутой руки. Поставив поилку, Авик поднял с земли покрытый росой прутик, и стряхнул холодные капли на ничего не подозревающие пятки. Незваные гостьи немедленно скрылись в сене, и как бы подтверждая свою связь с ними, рука вползла куда-то в недра копны, а голова обиженно забормотала и нехотя разлепила один глаз.

– А-а, вот и ты. Доброе утро! – произнесла голова, открыв второй глаз. Затем из-под сена вновь появились пятки и две длинные руки, которые, впрочем, более не претендовали на независимость, оказавшись частями тела долговязого юноши, который, легко выпрямившись, слез с копны и теперь переминался с ноги на ногу, отряхивая застрявшие в волосах соломинки.

– Ух ты, Хура! Что ты тут делаешь? – обрадовался Авик.

– По делам из города прислали – ответил гость, затягивая длиннополую робу изящным шелковым поясом.

– Что же это за дела у тебя на моем сеновале? – удивился Авик. Хура нетерпеливо махнул рукой.

– Глубокой ночью уже добрался, решил тебя не будить. Думал, вдруг это вообще не твой дом окажется, а если я хозяев разбужу, то они только разозлятся и ночевать меня не пустят. Совсем темно было, – простодушно объяснил Хура, потягиваясь. – Прости, что не предупредил, но у тебя ведь даже живого окна нет.

– Не обзавелся пока, – признал Авик, – но ты зря волновался, тут, на хуторах, народ не злой. Поднимемся в дом, позавтракаем? У меня как раз окорок завалялся.

Через несколько минут приятели уже уплетали за обе щеки яичницу со свининой, помогая себе кусками ржаного хлеба.

– Чем ты сейчас занимаешься? – спросил Хура.

– Да вот, дом бабушкин поправил, крышу переложил, хлев чиню – скотину хочу завести. Так что за дела у тебя в нашей глуши? – вспомнил про свой вопрос Авик.

– У твоих соседей несчастье, помер кто-то. Следопытам зачем-то понадобился маг для осмотра тела. Это только вчера случилось, так что это пока все, что я могу сказать. Хочешь, пойдем со мной, там наверняка твоя помощь понадобится. Если не мне, то… ну, сам понимаешь. Ну и поговорим по дороге, я тебе последние новости расскажу.

– Я схожу с тобой, пожалуй. Сейчас, только кур сначала запру, а то хорей в округе последнее время развелось. Вернувшись со двора, Авик скинул крестьянскую сорочку, облачился в длиннополую робу мага, перепоясался и натянул сапоги.

Солнце слепило глаза сквозь кроны деревьев, когда путники, весело болтая, миновали лесную опушку, пересекли торговый тракт и подошли к резным воротам большого хутора. Два молоденьких деревенских стражника изнывали от скуки возле коновязи. Окосевший после зимней спячки суслик глазел на них с безопасного расстояния, взобравшись на кочку, покрытую желтой сухой травой. Чтобы хоть как-то развлечь себя, стражники вяло метали в него ягоды прошлогодней рябины. Зверек отвечал им свистом, отбегал, но затем возвращался обратно на свой наблюдательный пункт. Три казенные лошадки лениво паслись чуть поодаль.

– Вы для осмотра прибыли? – поинтересовался один из стражников, робея при виде магов, – грамоты у вас при себе?

Хура торжественно открыл заплечный мешок и протянул стражнику грамоту.

– Ааа… вот?.. – спросил тот, указывая глазами на Авика.

– Его Мудрейшество предпочитает действовать инкогнито, – таинственным полушепотом ответил Хура. Авик чуть заметно кивнул головой и значительно прикрыл глаза. Стражник, конечно, узнал Авика (да и как было не узнать) и прекрасно понимал, что никаким городским магом Авик не является. Однако, получив столь интригующий ответ и испытывая смущение перед городским гостем и его грамотой, он изобразил что-то вроде поклона с пируэтом, чуть не стукнув при этом ножнами о коновязь. Затем все трое проследовали внутрь ворот.