Джей Бакури - Миссия в глубины времени

Доктор ушел. На тумбочке у кровати лежала газета «Вышка». В верхней части газетной полосы я прочёл дату: «22 августа, 1941 год».

– Товарищ, разрешите мне взять газету? – спросил я шёпотом у соседа. Тот удивлённо посмотрел на меня и кивнул головой.

Я листал страницы газеты и вдруг увидел фотографию небольшого катера-буксира с названием «Каспий». Прочитав текст под фотографией, я не поверил своим глазам! Три дня тому назад у Бакинской бухты произошла катастрофа.

«На одном из буксирующих катеров Каспийской флотилии начался пожар. Противником внезапно была проведена атака с воздуха. После чего произошло возгорание баков с топливом, затем случился сильный взрыв. Погиб капитан корабля А. Пархомов, матрос И. Ализаде пропал без вести. За самоотверженность и храбрость, проявленную при тушении пожара, оба члена катера „Каспий“ представлены к правительственной награде – Ордену Трудового Красного Знамени. Слава нашим доблестным героям и морякам Каспийской флотилии!»

– Этого не может быть! – громко произнёс я вслух и спросил у лежащего рядом раненого:

– Послушайте, товарищ, сегодня какое число?

– Двадцать пятое августа!

«Три дня прошло с этого события. Всё совпадает! Значит, я могу быть тем матросом, который пропал без вести. Наверняка, этот лейтенант проверит все данные и получит подтверждение моему рассказу. Вот так удача!» – обрадовано подумал я, глядя в окно.

В палату заглянула сестричка, объявила отбой. Свет выключили, и я заснул.

Утром я опять проснулся от стонов больных, которые звали медсестру на помощь. Их мучили сильные боли от ран. Я сел на кровать и еще раз пролистал газету. Вдруг в палату вошёл доктор, весь красный и вспотевший. Он подошёл ко мне и спросил:

– Ну, молодой человек, как вы себя чувствуете?

– Я здоров, доктор. Вчера немного болела голова, а сегодня я как никогда полон сил. Думаю, пора выписываться из больницы.

– Ну-ка поднимите вашу пижаму, мне необходимо послушать вас.

– Интересный у вас инструмент, доктор…

– Стетоскоп, вы имеете в виду? Это подарок моего дедушки, он хоть и старенький, но служит мне этот прибор, батенька, уже свыше пятидесяти лет! Ну, братец, и сердце, и лёгкие работают у вас, как швейцарские часы. Вы правы! Задерживать вас я просто не имею права. С сегодняшнего дня наша больница работает в экстренном режиме. Война, голубчик! Хотя жаль, очень жаль с вами расставаться, но, увы! Положение на фронте усугубляется, немцы прорвались вглубь страны, очень много погибших и раненых. Ночью в город прибыла новая партия раненых, многие из них лежат в вагонах, дожидаясь места в больницах. Я не знаю даже, где их размещать! Благо, что лето, и можно временно поставить койки во дворе больницы, но что будет потом, когда похолодает?

Доктор сильно нервничал, но не подавал виду.

– Да, ещё сегодня утром приходил лейтенант Алексеев, он говорил о вас и дал мне вот эти бумаги. Он в принципе неплохой человек, я знаю его с детства, но обстановка в стране, вы сами понимаете, какая. Вот вам временное удостоверение личности и повестка к военкому.

Доктор протянул мне бумагу с печатью и сказал, что до военной комендатуры меня сопроводит солдат, там меня переоденут и дадут новый документ.

– А что потом, доктор? – спросил я.

– Потом… потом на фронт, братец! Эх, был бы я чуть моложе, я бы тоже с вами! Надрал бы я фашистам задницы! – сказал, как всегда, в шутливой манере доктор и похлопал меня по плечу.

– Спасибо вам, доктор, за всё, вы очень хороший человек. Но вы нужнее здесь. Кто же будет лечить раненых? Спасать жизни людей – более важное дело, чем убивать!

Доктор удивлённо посмотрел на меня сквозь очки и задумался. Возможно, никто из пациентов раньше не говорил ему таких слов.

– Ох, чтобы не забыть мне, старику, тут я вам немного еды на дорогу собрал. Ну что ж, будем прощаться, уважаемый Ильхам Ализаде, ни пуха вам ни пера, берегите себя, даст Бог, скоро война закончится, и мы ещё увидимся!

Доктор подал мне потертый вещмешок с моим пайком, пожал руку и вышел из палаты.

Перед дорогой я присел на кровать, размышляя обо всём случившемся. На тумбочке лежала газета с заголовком «Последние новости в Баку». Я улыбнулся этим строкам и подумал про себя:

«Этим последним новостям как минимум восьмой десяток лет».

Я пролистывал газетные страницы, как вдруг ощутил странное покалывание в правой кисти руки.

Между пальцами рук я вдруг увидел какие-то маленькие переливающиеся точки, похожие на частицы стеклянной пыли.

«Это ещё что?» – подумал я, потерев светящееся место. Я ещё раз протёр пальцы рук и убедился, что свечение исходит изнутри. Огоньки под кожей переливались, как новогодние лампочки, то медленно зажигались, то исчезали из вида, словно их там не было. Я вышел из палаты и в углу коридора сел на деревянный табурет. Осматриваясь по сторонам, чтобы не привлекать к себе внимание, я опять потёр кисть руки – теперь свечение стало проявляться ещё ярче, аж до самого локтя.

– Что же это такое?! – воскликнул я, рассматривая свою руку как мраморную скульптуру. Но после того как я произнёс эти слова, все светящиеся точки мгновенно погасли.

Я какое-то время ещё сидел в коридоре больницы, наблюдая за своей рукой, но свечение прекратилось, словно ничего и не было.

Я вернулся обратно в палату, так как в коридоре расставляли кровати для раненых, прибывающих с фронта. Больница на моих глазах превращалась в военный госпиталь.

Я лёг на кровать и вновь взял газету, где была статья о взорванном катере. Я читал статью и не мог поверить в совпадение реальных событий с выдуманным мною рассказом.

«Не может быть, чтобы всё, абсолютно всё сходилось с моим рассказом, и даже моё имя», – подумал я, как вдруг на указательном пальце опять зажглась небольшая светящаяся точка. Она то появлялась, то угасала, словно это был небольшой маячок, имплантированный в указательный палец. Посмотрев по сторонам, я прикрыл её другой рукой, и тут произошло что-то невероятное. Вокруг запястья образовалась некая голограмма, похожая на светящуюся цилиндрическую окружность с вращающимися символами и знаками. Яркий фиолетовый свет и вращающиеся знаки были настолько прекрасными, что я забыл о том, что не один в палате. Вытянув руку вперёд, я любовался загадочным явлением.

– Товарищ! – кто-то позвал меня, и я, испуганно спрятав руку за спиной, быстро ответил:

– Да, что вам?

– Не могли бы вы мне, товарищ, кусочек газетки оторвать, чтоб махорку закрутить. Курить страшно хочется. Тут у меня хорошая махорка имеется, если желаете… Эй, товарищ! Вы меня слышите?

Я смотрел на раненого бойца, не отвечая ему, но потом словно включился и протянул ему газету: