Татьяна Ганнибал - Королева арахонцев. Книга первая

Опустив морду до каменных плит пола, но не отрывая взгляда от Элис, огромная чёрная кошка неумолимо приближалась. Вот расстояние сократилось до двух шагов, и Элис поняла, что теперь сила на её стороне. Если кошка не прыгнула издали, вкладывая в удар мощных широких лап огромную силу, противостоять королеве, на коротком расстоянии будет гораздо сложнее. Вот хищница сделала два очень медленных, очень коротких шага… шершавый язык лизнул ногу в золотой сандалии, и в зелёных глазах затух огонь. Чёрная кошка, отвернувшись, побрёла прочь из зала.

– Не трогать её! – вскинула руку Элис, видя движение стражи. Все замерли.

Хищница дошла до дверей, зашаталась и осела на пол. Тело её стали сотрясать короткие судороги и Элис, соскочив с места, быстро накрыла тело меховой накидкой. Обратное превращение в человека началось. Элис видела конец хвоста, неосторожно оставшийся незакрытым, и, словно под действием чар, никак не могла отвести от него взгляд. Хвост мелко дрожал, втягивался под накидку и всасывал в себя шерсть, становясь голым… Через минуту обращение в человека закончилось. Элис поняла это по изменившемуся очертанию тела и тихому, почти детскому вздоху. Осторожно приподняв край накидки, заглянула под неё: Уина лежала, поджав колени к груди, и казалась теперь безобидным несчастным существом, не способным никому причинить вред.

– Она больше не пленница, а гость! – объявила королева Элисандрей, оглядывая замерших придворных. – Накормить, залечить раны и не беспокоить. Я позже решу, что с ней делать. – обернулась к охране и указала на стражницу, струсившую во время обращения.

– А этой… больше не место во дворце! Сослать её в Северную Заставу, простой лучницей.

Глава 8

Стояла глубокая ночь, когда Сежи очнулась от полузабытья, села на постели и огляделась. Тонкий серп луны заглядывал в окно, слабым светом очерчивая спящих сестёр, Гейлу и Маршу, и нехитрую мебель спальни. В доме не было слышно ни звука, и даже ветер, по своему обыкновению, не завывал в трубе.

Рядом, на стуле, покрытый холщёвой салфеткой, стоял небольшой кувшинчик с настоем из трав, заботливо приготовленный сёстрами. Сежи послушно выпила ароматный пряный отвар, и дурманящий напиток быстро растёкся по жилам, согревая её руки и тело… но не душу. Наверно впервые в жизни, она ощутила, насколько пусто и тоскливо было там, где раньше была душа, как будто оторвали кусок чего-то настолько важного, что без него теперь она не чувствовала себя живой.

Вгляделась в далёкие мерцающие звёзды, и в затуманившихся от слёз глазах они исказились, закружились вокруг лунного серпа, напоминая… Амулет чужака! Стоило только закрыть глаза, как он появлялся в воображении Сежи, вещественно отяжеляя ладонь, тонко позвякивая золотой цепочкой, отражая небо центральной бордовой полусферой и четырьмя драгоценными камнями. Нет, ни о ценности золота и камней страдала теперь Сежи, а о той вещи, которая таинственным образом могла связать её с утерянным прошлым!

Подавив в себе тяжкий вздох-стон, Сежи поднялась на ноги, сняв со спинки стула тёплую шаль, зябко закуталась в неё, и, словно преодолевая вязкую тягучую воду, подошла к окну на слабых ногах. «Как всё плохо. Я и представить себе не могла, что жизнь моя так нехороша!».

Она и сама себе не могла объяснить, что же такого случилось в её жизни неправильного, кроме того, что сестра бросила в пропасть её амулет. Но эта потеря так сильно тяготила её теперь своей безысходностью, и такой нелепой непоправимостью, что Сежи стало казаться, что и вся её жизнь, разом порванная как та золотая цепочка, полетела в бездонную чёрную пропасть.

Ночь откликнулась на её боль: с тоскливым криком метнулась прочь ночная птица, ветер засвистел, загудел, закрутил светлые пряди волос Сежи. Где-то, далеко в горах, простенала снежная кошка, эхом ей ответил новый порыв ветра и шум далёкого камнепада. Сежи плакала молча, отдавая всю силу своей боли чёрной горной ночи. Вскоре звёзды и луна померкли, укрытые клочковатой пеленой низких туч и земля погрузилась в непроглядную мглу. Недолгую полную тишину нарушило завывание ветра, бросившее в лицо колючую порцию воды. Яркая вспышка молнии выхватила из мрака силуэты гор, гром пронёсся по небу от востока до запада, и на заставу обрушилась хлынувшая с небес стена воды.

В углу заворочалась Гейла.

– Это ты беспокоишь Духа гор? – испуганно спросила она, чертя в воздухе оградительные знаки.

– Эта вещь была моя! – отчаянно выкрикнула Сежи. – Эйба не смела отнять её у меня!

– Я не узнаю тебя Сежи, ты вся не своя… Наверно там, в Чёрном Ущелье, ты неосторожно прикоснулась ко злу, и оно вошло в тебя. Борись с ним, сестра! Борись! – Гейла снова стала чертить в воздухе знаки, отгоняющие Беду, но Сежи не чувствовала их очистительного воздействия.

– Это была МОЯ вещь! – Сежи упиралась, не желая признать правоту сестёр. – В ней не было зла, совсем не было! И этот чужак… Ты ведь сама знаешь, что наши волосы одного цвета, значит он из моего рода, быть может, это даже был мой отец? Также как вещи нашей матери перешли к нам по наследству, так и вещь чужака должна была стать моей!

Дверь открылась. Разбуженная шумным спором, Эйба стояла на пороге со свечой в руке.

– Может это и так. – холодно согласилась она. – Но есть ещё и мы, и та вещь была НАМ чужда… Ты же не собиралась причинить нам вред? Сделай, наконец, свой выбор: Или ты наша сестра и соблюдаешь наши законы, или ты Чужачка, и тогда покинь наш дом!

– Покорись! Покорись, Сежи! – шептали младшие сёстры, глотая слёзы.

В комнату влетела ночная бабочка, с тихим шорохом крыльев забилась в толстое мутное стекло открытого окна, осыпая подоконник светящейся пыльцой.

«Совсем как я!», – подумала Сежи, давая свободу пленнице. – «Быть может, так же как у неё, моё «окно» открыто, но я по неразумию никак не могу увидеть выход?»

– Я решила. – смирилась Сежи, – Сделала выбор. Я – ваша сестра…

Глава 9

…Королева Элис задумчиво «мерила» шагами «Сад королевы Самоны», своё излюбленное место на плоской крыше одной из башен дворца. Не замечая ни великолепие арок из редкостного розового гранита, сплошь увитого яркими красными вьюнами, ни огромных каменных чаш, с пышно цветущими алланами, ничто не радовало сегодня королеву.

Двенадцать шагов до северной стороны стены, столько же до южной. Уже в который раз королева проходила здесь, не замечая чарующего аромата редких растений, не слыша журчания воды, истекающей из крошечных искусно сделанных гротов, не обращала внимания на подносы с лакомствами, расставленные по маленькому саду.