Андрей Мартьянов - Звезда запада

По вечернему небу, надвигаясь на багряный закатный его край, шла от восточного горизонта тьма. Не враждебная и гибельная тьма, ибо в ночи нет дурного, пусть легенды порой говорят об ином: о выползающей из мрака нежити, о злобных силах, обретающих бытие и мощь в часы, когда солнце покидает Мидгард… Легенды не всегда истинны. Не будь ночи — не рождался бы день. Разве не рекла Одину вельва-пророчица, что свет суть порождение тьмы, а день и времена его — отпрыски ночи?

Быть может, так и есть. Лишь богам ведома истина… Вслед за солнцем уходил за ограду мира и год. Светило в своём извечном круговом пути завершило полный оборот и сызнова выходило на предначертанную в час творения дорогу. И так всегда, из года в год, все тысячелетия и эпохи, что минули со дня, когда родился Мидгард и боги вступили в его пределы. Завтра копыта Арвака и Альсвинна в который раз ударят по небесной тверди, и огненная колесница солнца устремится в первый из трёх с половиной сотен дней, что несут с собой и новую молодую весну, и золотое лето, и время сбора урожая — мудрую осень, и зиму холодную и прекрасную, как дева-валькирия. Ничто не изменится до конца времён, до последней битвы, до срока, когда суждено Фенриру-волку порвать путы, а богам — погибнуть…

Круглую безлесную долину, будто крепостным валом обнесённую со всех сторон высокими крутыми холмами, затопили густые декабрьские сумерки. Медно-красный солнечный диск скатился за небосклон, посылая прощальные лучи вершинам двух гранитных скал, выраставших из заснеженной земли посреди ровного широкого поля. В наступающем мраке огромные каменные иглы мнились лезвиями вкопанных в снег великанских мечей. И непосвященный уразумел бы, что глыбы эти чужды здешним местам: никакого другого камня — кроме разве только небольших валунов — в окрестностях не водилось. Гигантские же клыки из красного гранита одним лишь необычным видом выдавали свою чужеродность, как сказал бы обычный человек, но кто поумнее да поучёнее — разглядел, если бы присмотрелся повнимательнее, что они вовсе не принадлежат этому миру, да и никакому другому.

Они были вовне. На окоёме.

Скалы стояли совсем рядом, промеж них оставался лишь узкий, едва в четыре шага, проход, заметённый ныне снегом. К ночи поднялся ветер, который, подхватывая снежную пыль, бросал её на скалы, воздвигая у их корней высокие сугробы. Небо оставалось чистым, предвещая морозную ночь. Холодно мерцали в небесных полях звёзды. Ничто не нарушало покоя спящей долины. Луна пока не взошла, но на западе, где ещё не погасли оранжевые закатные сполохи, над взгорьем поднялась пронзительно-яркая, острая игла звезды. Как алмаз блистала она, и тусклыми казались пред этим сиянием соседние светила. Звезда начала неспешный свой путь, поднявшись ввысь над холмами. Заснеженные столетние ели тщетно пытались дотянуться до неё своими верхушками, будто хотели густыми разлапистыми ветвями преградить её лучам путь к каменным остриям в долине. Но едва показалась из-за горизонта луна, как звезда достигла наивысшей точки и вершины монолитов залил неровный мерцающий свет, словно стекающий вниз по каменным граням. На краткий миг гранит вспыхнул изнутри, сверкнула бесшумная бело-голубая вспышка, и в тёмном промежутке, где и двое людей-то едва бы разминулись, появился некто. Не человек. Огромное длинное тело, стиснутое камнем, заворочалось, заскребли по земле сильные лапы с чудовищными когтями, и это начало с натугой протискиваться сквозь щель.

Сторонний наблюдатель сказал бы, что тварь возникла прямо из воздуха, из ничего. Мгновение назад ни близ скал, ни меж ними не было ни единой живой души.

Пришедший из ниоткуда выбрался-таки из гранитного капкана, разметал снег и с наслаждением втянул ноздрями морозный воздух.

— Мидгард… — разнёсся по долине глухой хриплый голос. — Мир Изначальный, исток Трёх Миров… Я снова здесь!

Лунное сияние окрасило снег серебристо-голубым, оставив на искрящемся белом плаще лишь две длинные тёмные тени, отбрасываемые скалами. Ещё одна тень, поменьше, отодвинулась наконец от каменных утёсов и застыла посреди заснеженного поля.

— Времени мало… — произнёс тот же голос. — А надо бы успеть вернуться.

Теперь, при ярком свете луны, появившийся из ниоткуда был виден как на ладони. Дракон. Люди уже позабыли, когда встречали последний раз подобных созданий, оставив память о них разве что в сагах да песнях скальдов…

Чёрный гибкий дракон, повернув острую морду к западу, зачарованно смотрел на висящую в небе звезду. Длинный шипастый хвост подёргивался из стороны в сторону, взметая снежные буранчики, лапы были широко расставлены и напряжены, да чуть вздрагивали наполовину расправленные крылья. Из пасти вырывались клубы пара, окутывая голову и шею ящера белёсым облачком.

Дракон смотрел на звезду.

— Времени мало, — повторил он.

Встрепенувшись, дракон отвёл взгляд от серебряной точки, распахнул широченные крылья и, подняв за собой снежный вихрь, взлетел. Несколько мощных взмахов, и вот уж скрылась во тьме долина, остались позади гряды холмов, а гранитные гиганты превратились в почти неразличимые мелкие камешки… Стремительная чёрная тень скользила над дремучим лесом в прозрачном воздухе, держа к востоку, к вечно движущимся водам великого океана.

Мелькнула внизу извилистая лента незамерзающей реки, и острый глаз ящера различил вдалеке слабые огоньки — жилища, выстроенные людьми из-за моря, но смертные мало интересовали дракона. Его влекло к океану другое: неизъяснимое чувство тревоги от приближения чего-то неизвестного, не постижимого разумом. Однако он почти наверняка знал, что именно служит причиной зароненной в его сознание неуверенности — Сила. Сила, нежданно появившаяся к востоку от великого моря, там, где его волны разбивались о гранитные берега Норвегии — так именовали в Мидгарде эту страну. И ещё дракон знал, что владел Силой не изначально наделённый ею дух, но смертный, и, возможно, не один…

Дракон не ведал о предназначении народившейся за океаном мощи, но предчувствия, что странная тень явилась в этот мир неспроста, не оставляли его — ничто в Трёх Мирах не происходит без причины. Но отчего силу обрёл смертный? Какова её природа? И откуда появилась уверенность, что рождённый в землях, где давным-давно утеряны и забыты древние знания, человек способен совершить то, что ныне не под силу и ему, Чёрному Дракону Нидхёггу — одному из Великих Духов Трёх Миров? Что предначертано обладателю Силы?

Дракон не знал ответа на эти вопросы.

Ящер покружил над прибрежными островками, выбирая подходящее место, и наконец, узрев голый скалистый клочок суши, поднимавшийся из волн, спланировал вниз.