Роберт Говард - Брат бури

— Конечно есть, черт возьми! — ответил я, с отвращением бросив взгляд на Чахлую Бороденку. — Мне действительно пришлось сперва вышвырнуть этого паразита вон из дома, а затем слегка подправить его теловычитание доброй порцией бекасинника. Но у меня имелось на это полное право! Потому как я, на самых законных основаниях, находился в доме человека по имени Лем Кемпбелл, и…

— Лем Кемпбелл?! — взвизгнул Чахлая Бороденка, подпрыгивая так яростно, что едва не потерял одеяло, заменявшее ему теперь штаны. — Да у этого никчемного человечишки никогда и в помине не было никакого дома! Он работал у меня, покуда, перед самым моим отъездом на Кинжальную реку, я не выставил его за двери! А выставил я его потому, что работник он был никудышный и толку с него было как с козла молока!

— Никому нельзя верить! — ошеломленно промолвил я. — Да неужто честное слово джентльмена в наше ужасное время действительно стало пустым звуком? Черт возьми, незнакомец, — добавили, обращаясь к Чахлой Бороденке, — приношу вам самые искренние мои извинения! Похоже, мы с вами оба пали жертвой глупой шутки этого подлого Лема Кемпбелла!

— Оба?! — задохнулся от негодования Чахлая Бороденка. — Оба пали?! — Замухрышка вдруг зашелся диким хохотом, от которого кровь застыла у меня в жилах, и без чувств повалился на землю.

Шериф чувствовал себя крайне неловко. Но, взглянув еще раз в сторону валявшегося в глубоком обмороке Чахлой Бороденки, он вздохнул, почесал в затылке и сказал:

— Мне очень жаль. Очень прошу не воспринимать это дело как личный выпад, но боюсь, что мне все-таки придется вас вроде как слегка арестовать… Ежели, конечно, вы не возражаете! — малость подумав, добавил он.

Именно в этот весьма щекотливый момент откуда-то с востока донесся далекий гудок паровоза.

— Что за черт? — недоуменно сказал кто-то из горожан. — Ведь в это время дня никаких поездов с востока быть не должно!

Но тут из здания вокзала выбежал начальник станции. Он размахивал руками и кричал, обращаясь к присутствующим:

— Немедля гоните с путей всех коров! Я только что получил телеграмму с Кинжальной реки! Поезд идет обратно! Маньяк по имени Бакнер вырвался на волю и заставил поездную бригаду развернуть паровоз на разъездных стрелках! Нам по линии отдали приказ срочно расчистить все пути! Паровоз летит сюда на всех парах, но никто в точности не знает, на какой станции этот Бакнер намерен остановиться! По слухам, он ищет какого-то родственника!

Тем временем шум, доносившийся с железнодорожной ветки, все более усиливался; но он мало чем напоминал шум парового двигателя. Нет, то были совсем иные, до боли знакомые мне звуки, невольно затронувшие родственные струны в моем сознании. А еще те звуки заставили меня задуматься о том, чем обернулась вся эта история для тех, кто работал в бригаде поезда.

— Может быть, это тот Бакнер, который Медведь? — задумчиво промолвила одна из стоявших поблизости женщин. — Судя по шуму, очень похоже! Тогда, наверно, он хочет увидеть Энн Уилкинс. Но парень малость опоздал. Теперь ему будет куда легче найти прошлогодний снег!

— Как? — воскликнул я. — Неужели? Выходит, в вашем городе действительно есть девушка по имени Энн Уилкинс?!

— Теперь уже нету! — глуповато хихикнув, ответила женщина. — Но была! Она как раз собиралась вчера выйти замуж за Медведя Бакнера, да только он, как на грех, куда-то запропастился. Ну, она, конечно, страшно обиделась, и, когда сюда заявился ее бывший ухажер, Лем Кемпбелл, да еще с полсотней долларов в кармане, которые он добыл незнамо где, девчонка махнула на все рукой, обвенчалась с ним, и они тут же укатили проводить свой медовый месяц в Сан-Франциско… О Господи! Да что это с вами такое, молодой человек? У вас же лицо стало совсем зеленое! Может, случайно съели какую-нибудь гадость?

Но я позеленел вовсе не от скверной пищи. Выходит, я явился в эти края лишь для того, чтобы пустить под откос все надежды Медведя Бакнера на лучшее будущее. И как же я был к нему беспощаден! Именно это убивало меня больше всего. Я разрушил все мечты моего любимого двоюродного брата о мирном семейном очаге! Но ведь мои побуждения были самыми возвышенными: из последних сил я боролся, чтобы излечить бедного безумца… А что в итоге? О Боже!

Подняв голову, я увидел быстро приближавшееся с востока облако паровозного дыма и вновь услышал дикий рев, какой мог исходить разве что от целого стада разом взбесившихся буйволов.

— Глядите, глядите! — закричал кто-то из зевак. — Состав уже прошел поворот! Летит прямо как на пожар! Нет, вы только послушайте, как ревет этот гудок! Того и гляди, что котел вот-вот лопнет!

Но мне совсем не хотелось ни смотреть, ни слушать. Я уже успел вскочить в седло и незамедлительно тронулся в путь. Кое-кто до сих пор поговаривает, будто бы тогда я испугался Медведя Бакнера. Пущай говорят что им вздумается, мне плевать! Но только вся эта болтовня — сплошное вранье. Потому как всякий истинный Элкинс не боится никогда и никого. Ни людей, ни диких зверей, ни даже Бакнеров!

Однако, когда я понял каким образом подлец Лем Кемпбелл сумел использовать меня, чтобы убрать со своей дороги опасного конкурента, то заодно понял также и другое: ежели я еще хоть на пять минут застряну в Пьяной Лошади и дождусь, пока здесь объявится братец Медведь, мне останется лишь одно. Либо убить своего брата, либо пасть от его руки самому. А у меня не было ни малейшего желания делать ни то, ни это.

Вот и выходит, что в тот раз я отправился так далеко на юг с одной-единственной целью: любой ценой спасти жизнь своего родича! И я не давал Капитану Кидду ни одной передышки, пока не добрался до самого Дураньо.

И уж поверьте на слово, та глупая революция, в которую я, по чистому недоразумению, оказался замешан по ту сторону границы, показалась мне эдаким легким майским ветерком по сравнению с теми поистине горячими деньками, какие нам довелось коротать бок о бок с моим двоюродным братцем Бакнером!

Возможно, когда-нибудь наступит и такой день, когда борода моя засеребрится, а сам я сделаюсь мудрым настолько, что у меня наконец-то достанет здравого смысла, проезжая мимо дядюшки Чадраша Поляха, сделать вид, будто я не расслышал, как тетушка Таскоция Полях изволит меня окликать. Ибо ничего хорошего разговоры с ней никогда никому не сулили.

Да взять хотя бы тот последний случай. Будь я малость поумнее, мне следовало бы изо всех сил пришпорить Капитана Кидда и сломя голову умчаться прочь, когда тетушка почти по пояс высунулась из окна и что было сил закричала:

— Брекенридж! Эй! Бреккенрри-иджжж!

Но подозреваю, утверждение моего папаши не слишком далеко от истины, а именно: матушка-природа очень уж переутомилась, трудясь над моими мускулами, и потому совершенно позабыла предусмотреть в моей анатомии достаточно места для мозгов. Так или иначе, но я заставил Капитана Кидда развернуться, решительно оставив без внимания все его игривые попытки откусить изрядный кусок мяса с моего левого бедра, подъехал к крыльцу, почтительно сдернул с головы енотовую шапку и осведомился: