Алла Гореликова - Зерна огня, или Свидетель деяния

Вот только нынешний король не тратил казенные деньги на пустую красу, и не просто так объявил он Ханджарский тракт коронной дорогой. По давней традиции, именно Южная Миссия принимала посольские корабли. Именно этим трактом, неторопливо огибающим горы, ехали в столицу Золотого полуострова послы Империи, миссионеры Капитула, редкие официальные гости из вовсе дальних южных стран. Поэтому лес вдоль тракта постоянно расчищался – во избежание разбойных нападений; по той же причине за трактирами и постоялыми дворами по Ханждарскому тракту надзирали куда строже, чем на других дорогах королевства.

Впрочем, начало тракта жило очень даже неплохо благодаря торговле с Подземельем. В двух днях пути от Корварены полотно дороги упиралось в горы, сворачивало и вилось вдоль отрогов, мимо гномьих поселений, плавилен и мастерских. Потому, кстати, начало пути в Южную Миссию прозывалось в народе «гномий тракт» – а многие и не знали, что дней через десять пути горы сходят на нет, тракт сворачивает к побережью и бежит над обрывистым берегом Внутреннего моря к единственному южному порту Таргалы.

Все это Барти рассказал Мариане еще по пути из монастыря в Корварену. Как и то, что по тракту, в обход гор, до Южной Миссии скакать две недели, меняя коней, – но есть и короткий путь. Напрямик, через горы. Именно этой тропой скачут курьеры со срочной почтой и королевские вестники.

– Представь, – объяснял Барти, – хорошо бы выглядел наш король, поспей известие о приезде послов за час-другой до самого посольства. Прямой путь короче втрое, хоть и опаснее.

– Пресветлый говорил, дорог каждый день. Мы должны спешить.

– Да, Мариана. Потому я и рассказал тебе. Рискнем?

– Незачем было и спрашивать, сэр Барти. Разве промедление не покроет нас позором?

Барти кивнул. Объяснять девчонке, что не всегда медлить постыдно, сейчас не ко времени. Да ведь и впрямь не тот случай, чтобы «поспешать, не торопясь».

Этот короткий разговор имел по крайней мере два результата.

Первый, в должной мере оцененный сэром Барти – Мариана перестала оттачивать на нем свой острый язычок. И, что еще удивительней, не рвалась командовать. Оказалось, взбалмошная девица умеет думать о деле.

Вторым же результатом стал спор, случившийся на закате через два дня после отъезда из столицы.

Барти и Мариана свернули с тракта около двух часов пополудни. Узкая для телеги, но вполне пригодная для всадника тропа сначала вела вдоль галечной полосы пересохшего по летнему времени речного русла, но вскоре свернула вверх по склону.

Здешний лес по большей части состоял из грабов и густого можжевельника. Под копыта коней раскормленными змеями лезли корявые, узловатые корни; ехать приходилось осторожно, шагом. То и дело к тропе подступал шиповник, и Мариана на ходу рвала недозрелые ягоды. Иногда отставала, увлекаясь. Поэтому, когда Барти остановил Храпа, решила, что ждет ее; и, чего доброго, начнет пенять за промедление.

Но оказалось, что рыцарь задумчиво разглядывает лежащий на развилке, в шаге от начала левой тропки, валун. Точнее, знак, выведенный желтой охрой на его сером боку. Косой крест поверх примитивно нарисованной – палка-палка-огуречек – человеческой фигурки.

– Хода нет, – перевел Барти, увидев рядом Мариану. Объяснил: – Здесь поблизости начинается гномий путь сквозь горы, и я, по чести сказать, изрядно на него надеялся. Обычно гномы не возражают, когда королевские гонцы спрямляют путь по Подземелью.

– Но это, – Мариана мотнула подбородком в сторону валуна, – прямой запрет идти дальше, разве нет?

– Да, конечно. И все-таки, я думаю, имеет смысл попросить…

– Зачем?! Глупо лезть, Барти! Без причины такой знак не выставят. В конце концов, это их право – не пускать в Подземелье людей. Поехали дальше, не будем терять времени.

– Мариана, мы можем выиграть четыре дня, а то и пять. Одной просьбой! Твоя гордость неуместна.

– Это не гордость, – почти прошипела девушка. – Не будьте ослом, благородный сэр. Если вам пошли навстречу раз, или два, или даже десять, не начинайте требовать силой того, что всегда получали по доброй воле.

– Что это, если не гордость? – нахмурился Барти.

– Уважение, – отрезала Мариана. – Просто уважение к соседу. Тебе понравится, если в твой дом начнут вламываться без приглашения? Пусть даже те, кого раньше ты рад был видеть у себя?

Голос девушки подозрительно дрогнул, и Барти остерегся спорить дальше. Просто тронул Храпа коленями и медленно двинулся к гномьему знаку.

– Хотя бы с коня сойди, – бросила вслед Мариана.

– Вот тут ты, пожалуй, права. – Рыцарь спешился.

Мариана перехватила повод гнедого, сердито сказала:

– Безо всякого «пожалуй», Барти! И не только тут.

Но у самой мелькнула нечаянная мысль: а вдруг? Тогда они и впрямь выгадают драгоценное время; да и от подстерегающих в горах опасностей подземная тропа убережет.

И тут земля под сапогами рыцаря беззвучно вздыбилась, пошла волной, разлетелась фонтаном. Дробно простучали по ближним деревьям мелкие галечки. Шарахнулась в испуге Пенка; Мариане попал в глаза песок, девушка с трудом удержала кобылу; а когда проморгалась, увидела: Барти встал с земли в шаге от нее, ощупал свежую ссадину на лбу, отряхнулся…

Поморщился:

– Ну что ж, ты была права. Едем поверху. Чуть дальше, как я помню, есть удобная полянка для ночлега.

Мариана сдержала ядовитое замечание, что так и рвалось на язык. К чему? Да, она оказалась права, но ведь Барти хотел как лучше; а что не вышло – так не его в том вина.

Эта ночь стала первой, что они провели под открытым небом. По счастью, погода стояла теплая и сухая, а в сумке рыцаря ждали своего часа припасенные в последнем трактире свежий хлеб и копченый окорок. И все же Мариане было не по себе.

– Дежурить не обязательно, – сказал Барти, расседлав и стреножив коней. – Здесь еще можно полагаться на амулеты.

– Не очень я доверяю всем этим чародейным штучкам, – буркнула девушка.

– Тогда доверься мне, – усмехнулся Барти. – Не первый год по Таргале мотаюсь. Вот завтра, Мариана, придется нам делить ночь на вахты. Кстати, ручей там, – он махнул рукой в сторону зарослей орешника. – Котелок найдешь?

Пока девушка бегала к ручью, рыцарь обошел поляну кругом, выкладывая охранительный круг. Повязал отпугивающий всякое зверье амулет на низкую ветку дерева, под которым свалили вещи и сбрую. Такими же, но послабее, только от хищников, перевязал по пряди в гривах Пенки и Храпа. В светлой гриве кобылы белый шнурок затерялся, лишь подмигивали в свете костра крошечные гранаты на его концах. Предложить, что ль, и твоей хозяйке такой же, подумал Барти. А то думай тут, то ли девчонка выкупаться решила, то ли ее уже медведь задрал.