Джей Болтон - Охотник

Но Дианора, хорошо знавшая колдуна, который много лет прожил в доме ее отца в Тарантии, уловила странный блеск его глаз, яснее слов подсказавший ей, что маг необычайно взволнован.

– Все очень просто,- заговорил, наконец, Клодий,- следует признаться – как это не больно для моего самолюбия – что чародей я неважный. Увы! Я могу сказать, жив или нет человек, имея какую-нибудь его вещь. К примеру, вот эту фибулу, которой несчастный Клавдий застегивал плащ- Клодий извлек из кармана серебряную застежку очень тонкой работы и показал следопытам.- Могу указать место, где он находится. Но каждый раз это всегда занимает много времени и отнимает у меня уйму сил, да к тому же небезопасно. Я слышал, у пиктов тоже есть колдуны, и они могут почувствовать присутствие чужака в лесу.

– Ну и что с того? – спросил кто-то из следопытов.

– А то, что это расскажет им, что некий пришелец творит волшбу у них под носом. Как вы думаете, не пошлют ли они своих воинов, проверить, сколь крепко держится у этого непрошеного гостя голова на плечах?

Гробовое молчание было ему ответом.

– Поэтому я поступил проще и надежнее. Своим заклинанием я, как бы проложил дорогу от этой поляны до места, где томится Клавдий. Теперь по ней я могу вас вести хоть с завязанными глазами, ночью ли днем, в любую погоду, ни прибегая больше к колдовству.

– Но сейчас-то ты колдовал! – вскричал другой следопыт.- А мы находимся всего в четырех лигах от Гвовели!

– Точно,- мрачно подтвердил Конан.- А в этой деревне сидит один полоумный, но очень мерзкий шаман по имени Зогар Заг. И если он сейчас не спит, то наверняка уж почувствовал твою ворожбу. Мы уходим. И как можно быстрее! Придется тебе теперь поработать ногами, колдун!

«… Пробуждение ото сна было резким, как удар. Оно даже причинило мне боль. Я понял что настал тот момент, ради которого я, собственно, существую. Кто-то ступил на Тропу. И мне безразлично, кем был этот «кто-то». Сотни веков назад мне приказали: «Стереги! Никто не должен пройти Тропой…»

С тех пор я просыпался лишь несколько раз и пускался в погоню за дерзким, осмелившимся нарушить Запрет – неважно, по глупости или незнанию. Это мой долг. Пришла пора исполнить его снова.»

«Опять месить грязь, перепрыгивать с кочки на кочку, продираться через колючий кустарник! А москиты! И роса еще не сошла, вон штаны – даром, что из кожи, промокли почти насквозь, отяжелели и трут, проклятые! Да укрепит Иштар мой дух!»

Дианоре было себя очень жалко. Иногда ей казалось, что их поход был задуман и осуществлен не ей, а какой-то взбалмошной истеричкой, начитавшейся героических саг. Что она делает здесь?! Куда идет?! Отец, наверное, с ума сходит от беспокойства…

А Клавдий? Конечно, он милый юноша, все их считали блестящей парой… хотя обещаний она ему не давала, но всем давно было ясно, что прочие претенденты на ее руку и сердце могут оставить свои притязания.

«Да, как я смею думать так, цинично и подло?!

Нет, я люблю его… поэтому и иду!»

Жалость тут же сменялась злостью на себя, которой, правда, надолго ее не хватало – лишь до очередной коряги, за которую она обязательно цеплялась ногами, или до следующего болота, откуда ее будут вытаскивать, прячущие усмешки следопыты.

Чтобы отвлечься, девушка принялась размышлять о своих спутниках. Четыре следопыта – под началом киммерийца и Клодий,- маг и друг, безнадежно в нее влюбленный, поверенный ее тайн, подаривший ей надежду на спасение Клавдия.

Тихо выругавшись, Дианора прихлопнула укусившего ее за шею москита и окончательно вышла из себя.

«Ну нет, так легко я не сдамся! Если уж я была такой дурой, что решила бежать в эту глушь, то сейчас нужно помнить хотя бы о чести.»

Она снова сосредоточилась на следопытах. Конан так и не представил ей своих спутников, но в мимолетных разговорах их имена и прозвища звучали не раз.

Отвлекшись от тяжелых мыслей, девушка старалась представить себе и характеры этих неразговорчивых, хмурых людей. Это занятие так ее увлекло, что помогло сломить усталость и более терпимо отнестись к звенящим полчищам назойливых москитов.

Конан шел впереди, легко неся свое огромное, могучее тело, защищенное черной зингарской кольчугой.

Исполинского роста, он казался еще выше и внушительней из-за рогатого шлема, плотно облегающего его голову. В каждом движении киммерийца чувствовалась тигриная ловкость и неудержимая мощь, способная преодолеть любую преграду… По крайней мере, Дианоре хотелось так думать.

Следом за варваром, с самострелом наготове, шел следопыт по имени Хендрик Большая Лапа. Почти такой же высокий, как Конан, он был не так мускулист, как северянин, но жилист, по мнению Дианоры, до безобразия: девушке никогда ранее не доводилось встречать человека, чье тело напоминало сплетенные в жгут древесные корни.

Непомерные, просто чудовищные кисти рук нежно, будто младенца, обнимали гладкое ложе тяжелого арбалета.

Даже ничего не зная об этом человеке, можно было уверенно утверждать, что он – превосходный стрелок – ведь только люди, влюбленные в свое оружие, сроднившиеся с ним, могут относиться к нему так трепетно.

За Хендриком шел Клодий, за ним – сама Дианора.

Следом за девушкой, почти дыша ей в затылок, но так, что она даже не слышала шума шагов, следовал Солиус Обоерукий – невысокий крепыш с двумя мечами, которые он носил за спиной.

Колонну замыкал Сервах – не аквилонец, как можно было судить и по имени и по внешности следопыта: худой, горбоносый, чернобородый, с жгучими карими глазами – то ли шемит, то ли туранец, неизвестно каким ветром занесенный так далеко от родных степей. Вооруженный острым кривым мечом, таким же, как у Дианоры, он шел на некотором расстоянии от основной группы.

Пятого следопыта, по прозвищу Кот, Конан послал вперед отряда. Маленький и юркий разведчик, как никто другой подходил для головного дозора.

Эти люди, такие разные с виду, тем не менее, были как братья. Тяжелая жизнь полная опасностей и приключений, наложила на них свой неизгладимый след.

Это были суровые и беспощадные бойцы, настоящие волки, собравшиеся в стаю. Бесконечная война с пиктами стала их ремеслом, больше чем ремеслом, она стала их жизнью.

Дианора знала от Конана, что четверо его спутников, даже среди следопытов пользовались заслуженной славой непревзойденных воинов. И был только один человек, власть которого они признавали. Власть, данную ему не королем, а завоеванную им самим без громких титулов, без золота и лжи.

Этим человеком, был Конан.

«… Я скользнул сквозь миры, неспешно приближаясь к месту, откуда поступал тревожный сигнал. Я не спешил, просто знал, что времени у меня предостаточно.