Крис Уэйнрайт - Золотой павлин Сабатеи

— Один раз в год — кстати, этот день скоро наступитдве красные звезды: Песья и аль-Мицар встают на одну линию с кромкой восходящей луны. В этот-то день ты и можешь избавиться от перстня.

— Как, просто снять и выбросить? — перебил его варвар.

— Если бы все было так просто! — покачал головой колдун. — Ты должен подарить его своему врагу.

— Какому? — удивился киммериец. — Их всегда достаточно, но с врагом вряд ли встречаешься за одним столом, обычно это происходит на поле битвы, а тогда, знаешь ли, не до подарков!

— Ну, это не всегда так, — возразил Аршад. — Вот сегодня ты беседовал с одним уважаемым в Хоарезме человеком…

— С визирем? Откуда ты узнал?

— Во-первых, ты же не по воздуху туда прилетел, — усмехнулся колдун, — а во-вторых, если что-то знают двое, то найдется и третий…

— Согласен, — кивнул варвар.

— Так вот, у тебя один враг уже есть.

— В этом ты прав, — согласился Конан. — Он уже и шпионов ко мне приставил.

Аршад вопросительно и, как показалось киммерийцу, с беспокойством взглянул на него.

— Не бойся, — успокоил его варвар, — никто не знает, что я здесь. Одного из них я убрал, а остальные ждут, когда я проснусь.

— Как так?

И Конан рассказал Аршаку все, что приключилось с ним за сегодняшний вечер.

— Я думаю, киммерийца следует отпустить обратно в Шангару. — Мизра взял горсть изюма и бросил себе в рот. Прожевав, он добавил: — Пообещай ему, что поможешь Джунгир-хану. Пусть твои шпионы проследят, где живут те, кто его послал, есть ли у них связь с шангарской знатью и все такое. Узнаем все, тогда и решим, как убрать этого мальчонку, родственничка твоего, — усмехнулся он.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Мусаиб, делая знак слуге налить вина из изящного офирского кувшина. — Пока я приставил к этому посланцу моих людей, чтобы не сбежал.

— Куда он денется? — смакуя вино, ответил колдун. — Судя по твоим рассказам, простой головорез, варвар. Ума у этих дикарей не больше, чем у курицы.

— Скоро уже, скоро, — потирая руки, сказал визирь, — я буду властвовать в Замбуле. Клянусь Эрликом, тогда я не забуду тебя, Мизра, мой друг!

Они сидели в уютном маленьком зале во дворце великого визиря. Стены и пол помещения покрывали пушистые ковры, мягкие подушки, на которых так приятно возлежать, были разбросаны на широком диване, а перед ним стояли столики с яствами. Двое слуг ловили каждый взгляд своего господина и бесшумно и ловко подносили напитки и кушанья, убирали посуду, как бестелесные тени скользя по мягким коврам. Визирь не опасался, что они могут рассказать о том, что слышат здесь: у обоих были отрезаны языки.

Неожиданно раздался стук. Мусаиб кивнул слуге, и тот, подойдя к двери, впустил в комнату старшего писца, у которого челюсти стучали так, что он не мог выговорить ни слова.

— Что такое, сын собаки? — всполошился визирь.

— Ба… Да… О… Господин… — Писцу, наконец, все же удалось выговорить одно целое слово.

— Что случилось? — Мусаиб схватил его за шиворот рубахи и как следует встряхнул.

— Исчез… — выдавил из себя слуга и выпученными в ужасе глазами уставился на визиря.

— Кто исчез? — не понял визирь. — Да говори ты, моча черного верблюда! — Он пнул его ногой.

— Э… Этот… Ким… Кимме… Киммериец… — С трудом справлялся со своим языком совершенно ошалевший от животного страха писец.

— Как это исчез?! — наконец дошло до визиря. — Я тебе что приказал, отрыжка осла! Сколько человек ты к нему приставил?

— Че… Че… Четы…

— Стража!

Вбежал, поправляя на голове шлем, человек в форме туранской армии.

— Быстро дозоры в город! Искать! Все перевернуть! Найти мне этого варвара живого или мертвого! — Визирь в ярости брызгал слюной и топал ногами. — Распустились, отвислые задницы! — Он с размаху въехал сапогом в лицо не смевшего поднять глаза старшего писца. — Запорю, мерзавцы! Иди и, если к утру не приведешь его, можешь пенять на себя!

Взвыв, писец стрелой вылетел из зала. Визирь чуть успокоился и залпом выпил кружку вина.

— Как видишь, дорогой друг, положение может измениться, — обратился он к чародею, который в продолжение всей сцены спокойно потягивал вино, не забывая заедать его вываренными в меду орехами.

— Конечно, — согласился он, — но не так сильно, как тебе кажется. Подумаешь, киммерийцем больше, киммерийцем меньше. Мало ли что может случиться с человеком в дороге. Клянусь Таримом, его лучше всего заставить замолчать. Но сначала, когда поймаешь, надо вытащить из него все, что он знает.

— А если не поймаю?

— Да поймаешь, куда он денется, — заверил его Мизра. — У тебя вон столько людей, а он не иголка все-таки, человек заметный. Вряд ли у варвара здесь найдутся знакомые, которые могут спрятать его от твоих шпионов и стражников. В крайнем случае, направь дозоры по дорогам, ведущим в Шангару. Потом, — добавил он, — кое-чем и я смогу поспособствовать.

— Я сильно сомневаюсь, что великий визирь будет помогать Джунгир-хану восстановить престол. Мы, конечно, далеки от жизни вельмож, но ведь в народе слухи всякие ходят. — Аршад посмотрел на Конана, словно решая, стоит ли продолжать, потом все же сказал: — Очень много таинственного в том, что правитель Хоарезма так возвысил Мусаиба. Ведь совсем недавно он был всего лишь мелким городским чиновником. Несколько лет назад его и не знал никто. Конечно, он из знатной семьи, но что это решает?

— Так ты думаешь, что он и пальцем не шевельнет, чтобы помочь своему родственнику?

— Еще как шевельнет! — рассмеялся Аршад. — Как ты, наверное, заметил, — он насмешливо посмотрел на киммерийца, — этот гад уже зашевелился. Я ничуть не удивлюсь, если он послал убийц в Шангару.

— Зачем?

— Чтобы убрать Джунгир-хана со своего пути. Тогда он останется единственным законным, если так можно сказать, претендентом на трон Замбулы.

— Вонючий червь! — воскликнул варвар. — Вот и мне он сразу не понравился. Надо как можно скорее возвращаться в Шангару.

— Сомневаюсь, чтобы ты смог покинуть город. Думаю, тебя уже ищут.

— Плевал я на них! — Варвар прямо кипел от ярости. — Они ждут меня у ворот, а я переберусь через стену.

— Это тебе не Шангара, — возразил колдун. — Там почти все стены остались от старого города. Они низкие, на них нет площадок для патруля, поэтому стража сидит только в башнях. А в Хоарезме она ходит по кромке стены, и ты не успеешь через них перебраться, обязательно заметят.

— Что же делать? — спросил киммериец.

— Я съезжу в Шангару вместо тебя, а ты пока поживешь здесь, в моем доме.

— Нет! — твердо сказал Конан. — Что же мне, сидеть у тебя всю жизнь? Так не годится, клянусь Митрой! Это не для меня. Надо найти другой способ, как выбраться отсюда.