Даниэл Уолмер - Багровое око

Все попытки его завести разговор о цветах, мимо которых они проходили — о чем же еще разговаривать с прекрасными девицами, если не о прекрасных цветах? — терпели крах, разбиваясь об ее ледяное молчание.

— …Не правда ли, эти белые лилии, похожие на девушек в длинных платьях, благоухают так, словно сегодня день их свадьбы?.. Вы не находите, что дельфиниумы слишком сини, такой яркий насыщенный цвет трудно вынести?.. Я не большой любитель роз, они слишком пышны и сладки, впрочем, к вашим волосам пошли бы даже эти цветы…

Кельберг выдохся. Если бы Илоис хотя бы кивала в ответ на его изысканные речи или шевелила бровью, давая понять, что слушает его, он мог бы говорить бесконечно — но лицо девочки было непроницаемо, а губы по-прежнему сжаты.

Наконец юный наследник благородного Брегга замолчал и остановился. Будь что будет. Если ей неинтересно с ним, пусть уходит к своему отцу и остальным гостям. Он смотрел на нее и молчал, и девочка немного растерялась. Она неуверенно оглянулась вокруг. Громада родового замка Бреггов высилась прямо за их спинами. От нее веяло безжалостной мощью.

— Какой мрачный у вас замок! — сказала, наконец, Илоис. — Ни за что на свете не согласилась бы жить в этих угрюмых и холодных камнях!

— А кто может заставить вас жить здесь? — пожал плечами Кельберг.

Но тут же он понял, что сказал глупость. Ведь Илоис его невеста! Где же ей еще жить, если не в родовом замке мужа?.. Юноша, покраснев, спохватился:

— Простите, я не это имел в виду! Наши родители обручили нас — но это вовсе не значит, что вы должны проводить свои дни в месте, которое внушает вам отвращение. Можете мне поверить, мне он тоже не нравится!

Как только я стану владельцем этого замка, я тут же продам его. О, я получу много-много денег за эти мрачные камни! И знаете, где мы с вами будем тогда жить?

— Где же? — спросила девочка с любопытством.

— Где только захотим! — воодушевленный ее интересом, начинающим таять в серых глазах льдом, он отпустил удила фантазии. — Мы будем путешествовать по всему миру и жить везде понемногу! В самых разных домах! Знаете ли вы, например, что в Гиперборее живут в домах изо льда?

— Изо льда?! Но ведь это очень холодно, — забеспокоилась девочка.

— Конечно, холодно! — согласился Кельберг. — Но невероятно красиво. Особенно, когда на небе солнце, и лед сверкает, как алмазная шкатулка великана. Впрочем, мы поживем там совсем немного, чтобы не простудиться. Гораздо больше времени мы будем проводить в странах Юга. Между Вендией и Кхитаем есть область, где люди живут в грибах.

— В грибах?!..

— Да, в гигантских грибах! Пока гриб еще маленький, человек сам выбирает себе будущий дом, поливает его, отгоняет червей и гусениц. Затем вырезает середину и поселяется в нем. Гриб растет, и комнаты становятся все просторнее… Но больше всего, я уверен, вам понравится жить в плавучих домах среди некоторых племен Южного Океана! Каждый дом — это маленький плавучий остров, который ветер гоняет по воде, куда ему вздумается. Семья выбирает себе островок по вкусу и по размерам. Главное, чтобы был источник пресной воды да фруктовые деревья. Натягивают большой тент от солнца и дождя из листа гигантского лотоса, еще нужна сеть для рыбы — и больше ничего! Куда прибьет их ветер, что встретят они на своем пути — один Митра знает!..

Кельберга несло. Пригодились знания, почерпнутые из старых отцовских книг, которые он растворил в безмерном море своей фантазии. Прозрачные серые глаза вдохновляли и подстегивали.

«Невеста! Невеста! Моя невеста!» — как одержимый, повторял он внутри себя долгие дни и ночи, вновь и вновь прокручивая в голове упоительный момент первой встречи. Дивное, хрупкое, строгое и гордое создание каким-то чудом, необъяснимой милостью небожителей! — оказалось его невестой, его будущей собственностью и сокровищем.

Когда отец сломал лютню, запретил читать и лишил своего общества, немалым утешением юноше, помимо самодельного музыкального инструмента, были уединенные мечты в крохотной чердачной комнатке, в которых прозрачные глаза, обращенные к нему, светились преданностью и нежностью.

Всего три встречи с юной Илоис подарила Кельбергу судьба. Второй раз они виделись во время торжеств по случаю коронации короля Нимеда. Кельбергу уже исполнилось шестнадцать. Отец, хотя и не разговаривал с сыном, настоял, чтобы тот был одет как можно богаче, чтобы достойно представлять на королевском празднике свой знатный и древний род. Пышность собственных одежд угнетала юношу, привыкшего в своем замке носить то, что по внешнему виду не отличало его от наставников и слуг. Белоснежный накрахмаленный воротник стягивал и царапал шею, бархатный, унизанный топазами и жемчугом, камзол давил на плечи и грудь, По этой причине он не принимал участия в танцах и прочих увеселениях, которыми изобиловало торжество. Тем самым он вызвал еще большее раздражение у своего родителя, исподтишка наблюдающего за ним. Благородный Брегг опустошал бокал за бокалом и с такой яростью вгрызался в жареный бараний бок, словно то было горло позорящего его сына.

Впрочем, не танцевал Кельберг еще по одной причине. Немыслимо было бы пригласить на танец какую-либо девушку, но не Илоис. Ибо глаза его следили только за Илоис, ум повторял про себя одно ее имя. Танцуя с другой девушкой, он все время отворачивался бы от нее, отвечал невпопад и наступал на ноги. Но пригласить Илоис он также не мог! Она была слишком хороша. Уже не строгий, насупленный ребенок в ниспадающих прямыми складками одеждах, но девушка, очень юная, колеблющаяся на неуловимой граня между ребенком и женщиной. По-прежнему хрупкая, горделивая, с очень прямой спиной, теперь она была живой и насмешливой, с озорными искрами в серых глазах. Такую уже не займешь рассказами о домах-грибах… С ужасом и отчаяньем отмечал Кельберг каждую улыбку, каждый взмах ресниц, посылаемые Илоис кому-либо из молодых блестящих кавалеров. В первый раз вкусил он отраву ревности и сразу же — полной чашей. То блаженство, которое вызывали в его душе слова «моя невеста!» в сочетании с образом Илоис, сменилось теперь мукой. Что из того, что она его невеста, если сияние ее неповторимых глаз обращено не к нему? Даже если ее отец принудит сочетаться с ним браком, заставит жить в ненавистном ей замке Бреггов, все равно глаза ее, душа ее будут обращены не к нему! На птиц небесных будут смотреть ее глаза сквозь узкие оконца замка, на цветы полевые, на облака… и вот этого, уж точно, Кельберг перенести не сможет.

Третья и последняя встреча произошла через полгода. Илоис исполнилось пятнадцать лет. По законам Немедии это был возраст совершеннолетия для женщин, достигнув которого, девушка могла вступить в брак. На это торжественное событие в замок благородного Цальса были приглашены ее жених и его отец. Кельберг все время со дня их последней встречи провел в писании мрачных стихов и полном одиночестве, нарушить которое не решались даже слуги. Он почти ничего не ел и очень исхудал.