Майкл Мэнсон - Мудрец Арруб

Вот каким знахарем был старый Арруб! И потому был он не беден, совсем не беден! С порубленного стража не взял ничего, с ювелира Паха Сидри потребовал кошель серебра, а родичи бесноватого юноши, по слухам, уплатили мудрецу две тысячи золотых. Копил ли он богатство? Отличался ли жадностью? Был ли добр, был ли зол? О том в Шадизаре никто не знал, не ведал… А чего не знают в Шадизаре, того не знают и на всем свете.

Единственным зримым выражением аррубова богатства являлся его дом. Собственно, то был не дом, а целая усадьба между упомянутым Шемитским Трактом и проулком Пустой Сумы, большой треугольный участок в две сотни шагов длиной, стоивший немалых денег, так как земля в городе ценилась высоко. В давние времена участок был засажен платанами; теперь деревья разрослись, и их кроны и ветви, переплетаясь на высоте сорока локтей, образовали непроницаемый зеленый шатер, так что ничто не мешало незамеченным подобраться к дому. В разбойном Шадизаре это являлось скорее недостатком, чем преимуществом, но Арруб, видно, грабителей не боялся и рощу вырубать не хотел. Да и чего ему было бояться? Кто полезет в хоромы целителя и колдуна, даже набитые золотом по самую крышу?

Смельчак, однако, нашелся.

Ступая бесшумно, как горный барс, скрадывающий добычу, Конан миновал платановую рощу, подивившись, что деревья и вся усадьба не огорожены забором. Не было изгороди и вокруг жилища — ни каменной стены, ни железной решетки, ни даже плетня из ивовых прутьев, обмазанных глиной. Все, как говорил Ловкач Ши Шелам! Входи, и никто не остановит, ни забор, ни псы, ни сторожа… Разве что имелась у мудрого Арруба другая охрана, магическая? Но Конан не чувствовал ее, не видел и не слышал.

Тихий и словно бы беззащитный темнел за платанами дом, старое длинное двухэтажное строение из обожженного кирпича, развернутое одним фасадом к Шемитскому Тракту, а другим — к проулку Пустой Сумы. Богатый конец, бедный конец, мелькнуло у Конана в голове. С какой стороны влезть?

Раз пришел за золотом, лучше лезть с богатой, решил он, поправляя висевший на плече объемистый мешок. Затем киммериец обогнул аррубовы хоромы и обнаружил, что никакие воровские хитрости и уловки тут не нужны. Ни к чему подниматься на крышу и нырять в дымоход, не надо протискиваться в узкие окна, незачем разыскивать тайные ходы в подвал или срывать замки с дверей. Да, уж это было бы совсем лишним! Потому как дверей не имелось вовсе, а вместо них зиял в стене проем, такой широкий, что впору заезжать на колеснице. И не мерцало перед ним никаких магических завес, не стоял на страже огнедышащий демон, не горели у порога охранительные руны…

Конан остановился, с подозрением оглядел темный дом и сглотнул слюну; в горле у него пересохло, и он чувствовал, что кружка доброго вина пришлась бы сейчас весьма кстати. Но хмельного у него не было, а был тощий кошель, пустой мешок да меч на перевязи за плечами; и, вытащив его, киммериец решительно шагнул к проему.

За ним находился обширный зал, убранный небогато, но пристойно: ковры на полу и стенах, пять или шесть удобных кресел, ложе с мягкими подушками, а рядом с ним — высокий бронзовый подсвечник с горящей свечой, невидимой снаружи. Света она давала немного, но киммериец, зоркий, как орел, увидел все, что было нужно: первое — что покой безлюден, второе — что нет тут ничего ценного. Кроме, возможно, подсвечника, тянувшего на девять-десять серебряных монет… Но не за подсвечниками он сюда пришел! И не за старыми потертыми коврами!

Судя по всему, этот зал предназначался для посетителей с Шемитского Тракта, для тех, кто побогаче. Тут они могли подождать целителя, поразмышлять о своих болезнях, помолиться об излечении и прикинуть его стоимость… Маг, очевидно, выходил к ним из-за бархатной завесы под стрельчатой невысокой аркой, что вела вглубь дома. «Наверняка к сокровищам!» — решил Конан и, не выпуская меча из рук, отдернул занавес кончиком клинка.

Открылся еще один покой, более обширный и озаренный тускловатым светом хрустального шара, парившего в воздухе. Под шаром помещался стол на низких ножках, обтянутый кожей — тут, судя по всему, целитель осматривал своих больных. Вдоль стен шли открытые полки, заставленные книгами, скелетами, человеческими черепами и странной посудой из бронзы, камня и стекла; стеклянные кувшины имели особенно причудливую форму, напоминая то миниатюрные башни, конусы или пирамиды, то свернувшихся кольцами змей или перевернутые воинские шлемы, то длинные тонкие трубки, сверкавшие в деревянных держателях. Одни из этих сосудов были пусты, другие наполнены до половины либо до краев, но тянуло от всех одинаково мерзким душком. Конан поморщился и вступил в зал.

Ничего не случилось. Хрустальный шар под потолком не метнул в него молнию, не лязгнули зубами черепа, и скелеты крыс, ящериц и кошек не соскочили на пол и не набросились на дерзкого пришельца. Похоже, магией тут и не пахло; вонало едкими и пряными снадобьями, кожей и старыми костями. Окончательно успокоившись, киммериец бросил меч в ножны, подмигнул мерцавшему над ним шару и огляделся.

Кроме стола и полок в этой комнате была еще одна стрельчатая арка с занавесом — в точности напротив той, под которой проскользнул незваный гость. Еще были две лестницы: широкая, из потемневшего дуба, вела наверх — несомненно, в хозяйские чертоги на втором этаже; другая, узкая — вниз, в подвал или подземелье. Отметив этот факт, Конан неслышной тенью пересек комнату и приблизился к арке — полюбопытствовать, что за нею.

Как оказалось, ничего интересного, ничего сулящего добычу. Еще одно помещение для ожидающих пациентов, как и с другой стороны дома — только здесь вместо ковров лежали циновки и не было кресел, а лишь скамьи у стен, покрытые сукном. Оно и понятно, решил Конан; этот покой выходил к проулку Пустой Сумы, а тем, у кого сума пуста, ковры и кресла, конечно, не полагались.

Опустив занавес, молодой киммериец вернулся к лестницам, что вели в подвал и на второй этаж, и застыл в раздумье. Тут дорога его как бы разветвлялась между разбоем и воровством: путь наверх, весьма возможно, означал столкновение с хозяином и схватку, путь вниз — тихий и незаметный поиск чаемых сокровищ. Поразмыслив, Конан все же двинулся в подвал. Как он и толковал Шеламу, встречаться с колдуном и испытать на собственной шкуре чародейные заклятья старого Арруба ему совсем не хотелось. К чему лишние хлопоты и неприятности? Не за ними он пришел сюда, а за золотом…

Но золота не оказалось и внизу. В обширном прохладном подземелье с каменными стенами тоже висел хрустальный шар, и в его неярком свете Конан различил длинные высокие столы вдоль стен, заставленные тиглями, всевозможными сосудами и каменными ступками, заваленные пучками трав, обломками костей, инструментами из бронзы и стали, раскрытыми книгами и клочками исписанного пергамента. Под столами зияла пустота, а над ними тянулись такие же полки, как в комнате наверху, но было их раза в три побольше. На одних стояли все те же причудливые сосуды с таинственными жидкостями, мерцавшими рубиновым, изумрудным и аметистовым светом, на других громоздились до самого потолка скелеты разных тварей, засушенные бабочки и жуки, чучела птиц, зверей и странных чудищ, третьи прогибались под книгами. Книг тут было невидано и несчитано — может быть, сотня или две, — и Конан сперва косился на них с опаской. Но среди переплетов, костяных, деревянных и кожаных, он не разглядел ни одного, который был бы черного цвета. Видно зря считали Арруба чернокнижником — был он просто книгочий и искатель знаний, а не слуга проклятого Сета или злобного Нергала.