Алекс Макдуф - Хозяин Океана

— Может статься, я стал весить побольше, с тех пор как нажил кое-какие деньги и стал лучше питаться, — предположил Майлдаф, — потому что он даже охнуть не успел. Должно быть, я сломал ему шею, — привел он доказательство своего предположения. — А дальше я решил слазить на этот холм, который вы все зачем-то зовете горой. Гандер нашел там храм, вот я и подумал, не поймать ли мне какого-нибудь пиктского жреца, из тех, что постарше. Может, Конан из него вытрясет что-нибудь дельное…

— Погоди, как же вытрясет, если он ушел к морю? — не понял ничего Евсевий.

Между тем трава кончилась. Они выбежали к подножию скал, забрав немного левее, чем было необходимо. Теперь до условленного места, где ручей врывался в теснину, им нужно было пройти еще пол-скадия вокруг крутой гранитной стены, коя поднималась почти вертикально вверх сразу над невысокой щебневой осыпью, на край которой они и выбрались.

Небо над головой сделалось почти черным. Молнии крестили, не переставая, рисуя сказочные огненные фигуры и вензеля. Гром рокотал, как подвыпивший пожилой стражник в Тарантийском дворце. Вот-вот должен был хлынуть дождь, хотя сказать «дождь» значило бы не сказать ничего. Судя но неприветливому виду небес, предстоял настоящий потоп.

— Гляди, вон расщелина! — Горец указующим жестом выбросил вперед левую руку. — Если туда не наползло с сотню ядовитых гадов, как это обычно и бывает, мы можем там спрятаться.

Бриан полез вверх по насыпи, да так, будто эта сотня гадов сейчас гналась за ним по пятам, шипя и брызгая своей ядовитой слюною. Евсевию ничего не оставалось, как последовать за горцем: мокнуть под ливнем не хотелось, а словам насчет гадов он не поверил — не таков был Майлдаф, чтобы добровольно окончить жизненный путь в яме со змеями.

Никаких гадов в пещерке и вправду не обнаружилось, хотя местечко было для них самое подходящее: сухое, со стороны, хорошо прогреваемой солнцем, укромное. Скорее всего, здесь постарались пикты, очистив окрестности ручья от всякой скверны. Конан говорил, что со змеями серокожие обитатели пущи ладят куда лучше, чем стигийские жрецы, и могут при надобности заставить змей уйти из любого места раз и навсегда. А как они этого добиваются — заклинаниями, курениями или чем-то иным, об этом король ничего сообщить не мог, ибо не знал, а сами пикты об этом молчали.

Теперь в пещерке не было тепло, но ветер сюда не задувал, а тугие плети дождя, зашелестевшие, как только Майлдаф с Евсевием нырнули под гранитный свод, проникали только на локоть от порога мелкими брызгами. Только сейчас Евсевий понял, как он хочет есть и пить. К счастью, глиняная фляга с вином на поясе осталась непочатой — некогда было, а Майлдаф возвратился не с пустыми руками. Из поясной сумки, которую горцы повсюду таскали с собой, Бриан извлек горсть сушеных плодов, хлеб и какой-то початок.

— Это хлеб? — недоверчиво спросил Евсевий, трогая подсохшую, но еще не заплесневелую корочку.

— Хлеб, хлеб, — утвердительно кивнул Майлдаф, без смущения отправляя в рот один из нескольких хлебцев. — Это я забрал с жертвенника. Полагаю, здешний бог на меня не обидится, к тому же их все равно много, если судить по числу этих пугал на озере — им всем не хватит, подерутся еще, а нам — как раз.

— А это что? Ты знаешь? — Тарантиец указал на початок, напоминавший хлебный колос, поскольку весь состоял из зерен, но не являвшийся таковым, зане был плотным и толстым.

— Откуда мне знать. — пожал плечами горец. — Я понял только, что он вареный и съедобный.

Евсевий попробовал. Зерна крепились на какой-то жесткой несъедобной метелке, но сами напоминали одновременно и хлеб, и рис, и репу, но все же были особенными. Более же всего пришлось по душе, что зерна оказались очень сытными, и после них внутри стало тепло, будто они заключали в себе больше солнечного света, чем все другие растения земли.

Тем временем Майлдаф продолжил повесть:

— Так вот, я пошел так, как рассказывал Полагмар. Его змеюг я и вовсе не заметил бы, если бы не пнул одну из них по случайности. Она зашипела для порядка, только как-то жалобно, и уползла в кусты. В храме никого не было, а на жертвеннике я нашел все это. Ну и забрал. А потом я услышал шум и посмотрел от входа вниз, на мост над водопадом. Вот тут-то я и увидел короля. Он убегал, а за ним гнались эти серые, человек двадцать, наверное. Все-таки мы их выманили за собой, в лагере осталось совсем немного…

— Почему же ты думаешь, что король ушел к морю? — прервав трапезу, воскликнул Евсевий.

— Очень просто, — отозвался Майлдаф, отхлебывая из фляги. — Я встретился с ним.

— ???

— Я спустился вниз, почти что по главной дороге от святилища — пробирался вдоль нее по кустам. Так дошел до моста. На площадке были двое — остались, наверное, от той оравы, которая преследовала Конана. Я их убил. Одного из лука, второй лег, спрятался за ограждением на башенке. Я поднялся туда и зарубил его. Потом пошел дальше по тропе, вернее, вдоль нее. А потом я услышал, что навстречу мне кто-то бежит. Я затаился и приготовил уже меч, но из-за деревьев выскочил…

— Конан?! — догадался ученый, еще не веря сам себе.

— Он! — заржал Майлдаф. — Евсевий, как ты догадлив! Я вышел из зарослей, а он сразу меня узнал и только рукой махнул: «Давай, мол, обратно!», и мы опять подались в эти дебри. Знаешь, мы оказались на том самом проклятом мысу, где речка делает излучину, где мы плели щиты…

— Майлдаф, — сказал Конан. — Как ты оказался здесь? Что с остальными?

— Почем я знаю, — отвечал горец. — Я убил четверых…

— Очень хорошо! — Король был не на шутку сердит. — А я десятерых, и что с того? Арриго успел уйти?

— Наверно, — не слишком уверенно изрек Майлдаф.

— Ладно, — махнул рукой король. — Должен был успеть, если я хоть что-нибудь понимаю про Арриго и пиктов. За мной гонятся…

— Я видел, — поспешил показать свою осведомленность Бриан. — Толпа человек в двадцать. С ними можно и вдвоем…

— Это ты видел только двадцать. Их гораздо больше. За нами ушла половина их воинов. Вторая половина бродит здесь по лесу. Кого-то я успел запутать, но они висят у меня на хвое… На полах моего королевского плаща, забери их Имир! Уйти наверх у меня не выходит, а здесь, близ храма, они скоро поймают меня. Надо уходить в пущу, там они меня не догонят.

— А… — только и успел вымолвить горец.

— А вы делайте так, как было сказано! — сурово заметил монарх. — Эти пикты — не чета пограничным. Они обленились тут. Здесь же нет войны кланов — священное место, а Аквилония далеко. Я убегу, а вот если сгинет этот аргосский сопляк, то нам не видать Океана! И зачем я взял его с собой? Хотя, если бы я этого не сделал, тот же Пиоло первым бы завопил, что здесь не уважают мессантийский трон! Политика — грязное дело, Бриан, — философски закончил король. — Ты правильно сделал, что занялся торговлей…