Алекс Макдуф - Хозяин Океана

Дубтах, опередив Ойсина, схватил книгу и подтащил к себе. Ойсин не стал мешать жрецу. Верховный тщательно ощупал переплет и обложку, проделав сие с таким вниманием и лаской, будто был отцом, который гладит по голове маленького ребенка. Затем он аккуратно положил книгу перед собой и развернул ее. Ойсин и Ллейр, встав по обе стороны от старца, заглянули в эти пожелтевшие листы тончайшего пергамента, хранившие память тысячелетий.

Язык был незнакомый. Буквы, писанные четким ровным почерком, казались даже не написанными, не нарисованными, но вырезанными скульптором на каменной плите, либо выгравированными на бронзовых пластинах. Замечательная буквица в виде огромной рыбины, причудливо изогнувшейся, украшала первую строку, весь же текст обрамлял витиеватый и тонкий орнамент из растений и сплетений всяческих узоров и фигур. На соседней странице, слева, красовался подобный орнамент, но другой, а обрамлением он служил некой схеме о десяти вершинах, связанных меж собой несколькими линиями. Вершины и линии все были означены буквами либо надписями. Прямо по схеме, то разрываясь, чтобы пропустить сквозь себя ее линии, то перевиваясь с ними, шли буквы заглавия. Было оно длинным, что, впрочем, часто случается в старинных книгах, и занимало весь лист.

Дубтах ощупывал листы так, будто мог кончиками пальцев распознать написанное. Но, увы, слепота положила предел и его почти нечеловеческой проницательности.

— Что гласит книга? — вопросил он.

— Язык мне непонятен. Должно быть, сие либо тайнопись, либо некий древний язык, ныне умерший. Но схема о десяти вершинах, приведенная здесь вместе с заглавием, наводит меня на мысль о десяти мирах.

— Всякая книга есть тайнопись; всякая тайнопись — сама по себе книга, — изрек старик. — Буду листать далее, вы же смотрите, не встретится ли нечто знакомое.

И листы потекли один за другим, открывая тексты, и буквицы, и орнаменты, и рисунки, но язык всюду был тот же, непонятный. Рисунки являли самые разные предметы и сюжеты: то было изображено некое устройство, то вид природы, то здания или внутреннее их убранство, то растения и животные многоразличных видов — попадались и вовсе фантастические существа, — то простые люди всех сословий, то богоподобные мужи и девы. Были здесь и карты земных пределов и звездных небес. Время от времени Ойсин рассказывал Дубтаху, что он видит. Старик в ответ кивал головой, иногда задавал вопросы и запоминал. Последний рисунок изображал мужа и жену столь собой дивных и прекрасных, вечно юных и в то же время мудрых, что было несомненно: это — люди, и они бессмертны. Затем, и далее до конца книги, почерк сменился — должно быть, дописывал эти страницы кто-то иной, ибо буквы оставались столь же безукоризненны, но все ж характер их стал другим.

— Наверняка в конце книги приведены схолии, — догадался Ойсин. — Почерк меняется, а рисунки исчезают. Да и пергамент выглядит менее древним.

— Что ж, — заключил Дубтах. — Полагаю, найти тех, кто говорил бы ныне на таком языке, будет трудно, но вот тех, кто может прочесть, — возможно. Если у вас хватит смелости, плывите на Семь Городов. Вот где умеют стеречь библиотеку в строгости! Не то, что здесь. Кондла прав: Най-Брэнил изрыт крысиными норами, и крыс тут полно, даже в библиотеке. Так вот, — вернулся он к книге. — На Семи Городах еще хранят язык Пришедших Первыми, они должны прочесть. Могли еще альвы, жившие некогда на Островах, — из тех альвов, что помнят еще Отца зла, а то и более давнее время — но таких давно уж нет. Оставшиеся здесь либо куда моложе, либо несведущи в Предании.

Что же до Семи Городов, то я не поручусь, что после визита туда вы оставите книгу при себе. Да и за головы ваши не поручусь, — мерзко хохотнул Дубтах. — А посему… Мейлах! — крикнул он вдруг громко, быстро вскочил, схватив книгу, и метнулся как кошка к двери в дальней стене.

Ллейр, выхватывая меч, бросился за ним, но тут та дверь распахнулась, и в комнату вбежали, закрыв собой Дубтаха, несколько воинов в блестящих доспехах со щитами. Вел их не кто иной, как Мейлах.

— Стойте! — закричал он на Ллейра. — Или сейчас будете мертвы!

А за распахнутой дверью в коридоре виднелись еще шлемы новых воинов. Открылась и задняя дверь, в которую Ллейр и Ойсин недавно вошли. Там тоже маячили стражники.

Ллейр, разумеется, мог довольно просто расправиться с несколькими противниками, но в такой тесной комнате против такого количества врагов и он был бессилен. Оставалось держать на расстоянии Мейлаха. Командор Най-Брэнил все же не желал так скоро расстаться с жизнью.

— А посему пусть ваши головы останутся на вас и здесь! — все так же невозмутимо, без ликования или возбуждения рек Дубтах из-за спин рыцарей. — До времени, конечно, — не преминул присовокупить он. — Орден не получит этой книги, инда если вы семижды семь раз отречетесь от своей принадлежности к нему. А до вашего третьего я еще доберусь: принц теперь не нужен мне. Книга у меня!

— А вот это мы еще посмотрим! — Голос, сказавший это, грянул столь неожиданно, что даже Ллейр вздрогнул, не понимая, что случилось. Голос раздался будто из-под земли. В нем звучали металлические ноты, да такие, будто это пела большая труба. Но нечто знакомое в нем все же было…

Камин внезапно изверг тучу сажи, пепла, искр и угольев — хорошо еще, что не были задеты книги, — а следом в комнату прямо из широкого печного зева ворвался некто огромный и с оружием. За ним кто-то гораздо ниже, но тоже крепкий и вооруженный, а потом еще фигура — высокая и стройная, и еще двое или трое в кольчугах.

Ллейр в первый миг растерялся, конечно, но долго гадать не пришлось. Конан — а это был именно он — предпринял с ходу такую атаку на стражников, что лучшему воину Зеленого острова отставать не пристало. Принц Кондла и трое верных его людей — старых товарищей по обучению, присоединившихся к Ллейру, Конану и Ойсину, составили такой железный кулак, что попавшим под него уйти не удалось. Поначалу разобрать что-либо было невозможно: лязгали мечи, звенели щиты, все что-то кричали. Но преимущество Конана и Ллейра в мечном бое было столь неоспоримо, что вскоре, завалив проем телами убитых и раненых стражников, им удалось захлопнуть и заклинить чьим-то мечом заднюю дверь. Принц держал в руках вожделенную книгу. Двое его друзей держали Дубтаха, угрожая ему мечами. Ллейр, без особой, впрочем, кровожадности и без видимого удовольствия прижал острием меча к стене Мейлаха, так что вывернуться тот не мог. Конан в дверях устрашал столпившихся дальше воинов. Королева Ниам — а здесь была и она — держала речь.

— Дубтах, и ты, Мейлах! Вы посмели напасть на гостей. Вы пошли на это, не испросив позволения короля Бренна или моего.