Леонард Карпентер - Конан – гладиатор

Конан и трое его спутников — мужчина, девушка и зверь, оказались на гребне утлого и быстро сужавшегося островка.

— Квамба, лежать! Ляг, маленькая, успокойся!..

Ночная кошка, чьи звериные чувства были гораздо острей человеческих, ощущала подкрадывающуюся погибель. Она беспокойно натягивала поводок, вставая тяжелыми передними лапами на верхний бортик стены и заглядывая вниз. Сатильда, вцепившись в ошейник, как могла, успокаивала и уговаривала подругу. Ей это удавалось с трудом.

— Не цепляйся, — предупредил Конан гимнастку. — Вдруг она прыгнет? Свалишься с ней — обеим верный конец...

Поняла ли тигрица его слова, так и осталось неизвестным. Сатильда же, если и поняла, прислушаться к совету не пожелала. Скорее наоборот. Ибо, едва он договорил, громадная кошка невесомым движением взлетела на самый верх ограждения. И с нею вместе — Сатильда. Крепко ухватившись за украшенный самоцветами ошейник, она перекинула ногу и оказалась на атласной, играющей литыми мышцами спине. Ночная кошка бесстрашно выбежала на узкий флагшток... Сила тигрицы и ловкость тренированной акробатки позволили совершить невозможное. Раскачавшись на конце прогнувшегося флагштока, огромный зверь взвился в воздух вместе с гибкой женщиной, прильнувшей к чернильно-черной спине...

Не зря две подруги вместе играли, выступали, репетировали и даже спали в обнимку. Настал решительный миг, и все это увенчалось грацией и согласием великолепного полета к спасению. Огромные бархатные лапы беззвучно соприкоснулись с мозаичным полом террасы. Сатильда отпустила руки, мягко перекатилась по мозаичным плиткам — и вскочила на ноги невредимая.

— Эй!.. — окликнул ее Конан. — Возьми вот это, мало ли, вдруг мы не выберемся!

Сунув руку к поясу, он отцепил завязки бережно хранимого кошелька и перекинул ей на ту сторону. Сатильда попыталась поймать, но кошелек оказался для нее слишком тяжел: упав на пестрые плитки, он зазвенел золотом.

— Конан! Не вздумай прыгать!.. — прокричала гимнастка, нагибаясь за кошельком. — Попробуй как-нибудь по-другому, здесь слишком далеко! Мы с Квамбой пойдем искать наших из труппы... Если кто-нибудь еще жив... Ты тоже нас потом разыщи...

— Хорошо,— сказал Конан и поднял руку: — Прощай.

— Ах, до чего трогательно, — заметил стоявший рядом с ним Коммодорус. — А то она не могла бы на моей вилле набрать куда больше золота, чем ей под силу унести...

— Не удивлюсь, если ее уже дочиста разграбили воры, а то и занимаются этим прямо сейчас, — сказал Конан, глядя вслед удаляющейся женщине. — Как бы то ни было, готов спорить, что с такой спутницей ей ничто не грозит! — И вновь повернулся к Коммодорусу: — Ладно, давай выбираться. Не попробовать ли через завалы? Если вода вытечет, можно будет перейти вброд на...

Он не договорил. Оглянувшись обозреть разрушенный цирк, он замер как вкопанный. Он заметил человеческую фигуру, что приближалась к ним снизу, перебираясь с ряда на ряд легкими, гибкими движениями атлета.

Коммодорус тоже узнал этого человека.

— Ксотар, храмовый гладиатор, — произнес он не без некоторого удивления. — Значит, и ты пережил эту величайшую из всех игр на арене! А теперь, вероятно, идешь к нам сюда за положенным тебе лавровым венком?..

Пытаясь шутить, он поднес руку к собственным мокрым и грязным кудрям, но красовавшийся на них венок давным-давно смыло.

— Коммодорус, берегись, — тихо сказал Конан, заслоняя Тирана.

— Погоди... Ага, так вот, значит, в чем дело! — Коммодорус посмотрел на Конана, потом на могучего борца (тот переводил дух, находясь ярусом ниже, встав в удобную стойку) и улыбнулся, поняв все до конца. — Ты — храмовый боец,— сказал он. — Значит, ты человек Некродиаса. А Конан, которого Некродиас пытался перекупить и перекупил бы, если бы не его понятия о чести... Конан, значит, считает, что Некродиас, упустив его, возложил почетную миссию на тебя... — И он от души расхохотался: — Ну, Ксотар, что скажешь? Это правда?

Судя по самоуверенной ухмылке Душителя, смысл вопроса он уловил. Конан ни разу еще не слышал, чтобы этот восточный уроженец произнес хоть слово по-стигийски или на любом другом языке. И было не похоже, чтобы ему захотелось вдруг начать говорить.

— Коммодорус, спустись вниз по обломкам и скажи нам, есть ли где-нибудь выход, — сказал киммериец.

И ткнул рукой назад, где в десятке шагов зиял рваный провал и временами раздавалось сдержанное громыхание.

— Я останусь здесь с Ксотаром и прослежу, чтобы он до тебя не добрался...

Не сводя глаз с борца, он обратился к нему, стараясь говорить спокойно и просто:

— Лучше не делай этого, Ксотар. Неохота мне никого убивать, тебя в том числе...

— Не придется, — сказал Коммодорус, обходя своего телохранителя и становясь лицом к лицу с Душителем. — Что, парень, циркового поединка захотел? Давай! Я вполне готов намять тебе холку!

— Погоди, Коммодорус! — Конан взял Тирана за плечо, пытаясь его удержать. — Я еще не видал никого быстрей и опасней этого человека! Я с ним, может, и справлюсь, но я предпочел бы не пробовать...

— А я? — самонадеянно спросил Коммодорус, оглядываясь на телохранителя. — Я что, не солдат, не борец, не опытный гладиатор, в конце концов? Ты полагаешь, со мной так легко справиться любому фанатику, обученному в храме? Ты вообразил, что, если у него толстая шея, я так уж и не сумею ее переломить? А ну прочь, пока я сам не надумал тебя проучить!..

Гневное движение мускулистого торса сбросило руку Конана с его плеча.

— Коммодорус, ты — правитель! Ты был им, и еще можешь снова им стать! — не сдавался киммериец. — Твое дело — править, а драться предоставь мне! Я — воин! Ты сам мне заплатил, чтобы я тебя защищал...

— Правильно, заплатил. А теперь, варвар, я заплачу тебе за то, чтобы ты постоял в сторонке и не путался под ногами. Оставь меня и дай мне справиться самому! Это приказ! — Он уперся ладонью Конану в грудь и грубо отпихнул его прочь. — Неужели ты не можешь понять, что победа над храмовым чемпионом — мой единственный шанс спасти свое имя? Неужели не ясно, что все случившееся... — тут он в который раз обвел трагическим жестом кошмарные развалины Цирка, — ... есть не что иное, как плоды заговора, организованного храмом Сета, дабы подорвать мое правление! Но все-таки я разрушил их планы, одержав победу над их ставленником! — И он подмигнул Конану. — Когда я опять взойду на трон, я заново отстрою арену. Я сделаю ее еще больше и краше, чем она когда-то была!..

Отвернувшись от киммерийца, он сошел на ступеньку вниз и встал против Ксотара. Судя по улыбке храмового бойца, тот вполне понимал, что происходило. Он ждал, чтобы Тиран начал бой первым.

Тот, как успел уже убедиться Конан, предводителем был никудышним. Но то, чего ему недоставало как вождю, с лихвой покрывалось личной отвагой. Сорвав с себя подсохшую, заскорузлую тогу, Коммодорус остался в одной промокшей набедренной повязке. И без промедления встал в борцовскую стойку, перенеся вес на переднюю часть обутых в сандалии стоп. А потом метнулся вперед и, обхватив сбоку рукой намасленную шею Ксотара, вознамерился бросить Душителя через бедро...