Блэйд Хок - Дар Крома

Мэглир притащил корзинку жратвы и кувшин красного вина, снедь была торжественно водружена на пыточную скамью. Нинус нацедил в глиняные кружки ароматную бордовую жидкость, и тут же с писцом не чокаясь выпил. Мэглир и палач тут же принялись шумно делить свиные копченные ребрышки.

— А знаешь все из-за чего, Мэглир?

Тот замотал головой. Нинус смачно обглодал косточку (заодно выдержав драматическую паузу) продолжил:

— Богема, Нергал бы их всех побрал! Там же одни скоты, мразь на мрази. Если не балуется лотосом, то мужеложец, если не мужеложец — то козлолюб, если не козлолюб, то говноед наверняка, а то и все вместе. Мне Ситис про таких рассказывал, поймали в нужнике как-то одного такого, изо рта говорит, воняло хуже, чем из нашего помойного ведра. Менестрель какой-то оказался, вроде знаменитый, ща …Керк Бритунийский, не слыхал? И я нет, так вот он объяснял, что вдохновение искал. Обоими ладонями. В дерьме. Ну, его в этой яме и притопили. Богема, конечно же, завопила о невосполнимой потере в мире искусства. А что такой гнусный народец может сочинить толкового, или нарисовать? Видал как-то я одну картину, из этого гадючника. Один в один блевотина Аримана, разве что не смердит.

— Быть такого не может!

— Да я тебе говорю! Сам видел! Собрать бы всех этих «творцов прекрасного» и в Рабиры выселить! Или в Стигию! Там им быстро мозги бы вправили. Я грешным делом одно время думал Аримана кормить всякой дрянью, а потом холсты ему подтаскивать, за неделю они бы выванивались, никто бы и не понял что к чему. Я разбогател бы за месяц, не поверишь сколько желающих в нашем Бельверусе блевотину на стену повесить. Но… жалко стало его, Аримана, я ведь уже привык к нему, считай все равно, что вместо канарейки.

— Господин Нинус, — напомнил о себе незадачливый грабитель.

— Чего тебе? Не видишь я занят, будешь отвлекать помрешь, как Лось… Наливай Мэглир, у меня в кружке уже дно видно! Слышал, что я с Лосем сделал? Мэглир, помнишь его?

Писец вытер жирные губы рукавом робы и с натугой вспомнил:

— Этот тот собачий выкормыш, что возомнил себя королем грабителей Бельверуса?

— Ага, он самый. Глотнешь, Коплатый?

Коплатый закивал. Нинус не жалея налил в свою кружку вина и напоил его.

— Короче жил-был Лось. Не из-за рогов его так назвали, как некоторые особо одаренные думают, а потому что здоровый был, грудь — как вон тот бочонок, а ноги худые — ну чисто лось.

Нинус шумно обсосал ребрышко и продолжил:

— Пытал я его ровно пять дней, гвозди в колени забивал, на дыбе растягивал. Стоял он до последнего. Ох, я и измотался тогда, но своего добился — он на жидком олове сломался, все рассказал что, да как. Я вообще-то полагал, что он дотянет до зажима черепа, но видно не судьба.

— За твое здоровье Нинус

— И за твое Мэглир.

Писец и палач выпили.

— Ну, так Лось потом еще и прожил почти целую луну, продолжал Нинус, ковыряясь в зубах, — короче я от него куски отрезал и варил, здесь же, а потом кормил своим же мясом. Тут у меня придворный маг все время сидел — следил, чтоб не помер раньше времени Лось-то. Зато в ту луну у меня все раскалывались! Клянусь Нергалом, даже ни одной душе в задницу раскаленную добела кочергу не ставил. Как посмотрят, что с несговорчивыми происходит, как сами себя съедают, так и ломаются. Я потом уже Ситису предлагал, давай в начале месяца какого-нибудь бродягу так обработаем, все равно вон их, сколько на рудниках, да каменоломнях кайлом машет, и будем для наглядности показывать. Обещал подумать. Ладно, хорош об этом. Кто тебе, свиное рыло, сказал напасть на послов и сколько заплатил?

— Да ничего он не заплатил! — слезы текли по грязным щекам Коплатого.

— Так ты, поросячий выкидыш, хочешь сказать, что вы это «забесплатно» подрядились сделать? Ты думаешь я в это поверю? Нинус засмеялся.

— Орфус Брол сказал! — не выдержал грабитель.

— Уже лучше, кто такой?

— Принц Вендии, — решив рассказывать до конца правду Коплатый.

— Ты не смотри что я палач, я шутку очень ценю. Вот полгода назад Ариман сбежал из клетки, прутья тонкие были, разогнул и побежал, куда глаза глядят. Вот они его и привели в спальню к казначею, тот и обделал от страха всю свою необъятную кровать, да и шелковый балдахин тоже. Я бы на месте Аримана лучше бы королеву навестил, у нее мясо должно быть понежнее. Ну да кто этих гулей знает, может, ему мужики больше нравятся? Я это к чему? Не время шутить, Коплатый, время рассказывать, при чем тут Вендия? Как выглядел этот «принц»?

По мере описания Нинусу вспомнился один из посетителей недавнего кабака. Да и браслет такой же, в виде свернувшегося варана. Очень интересно. Выходит этот «вендиец» тут же попытался сократить ряды соискателей дара северного бога… очень неплохо, надо отдать должное.

— Ну, Коплатый, молодец, я горжусь тобой. Были бы все такие откровенные. Ты это…готовься. Как подлого заговорщика мы тебя сейчас повесим.

— За что же меня вешать?

— За голову, я так думаю, — улыбнулся Нинус. Вот если бы ты был дворянин, то отрубил бы я тебе голову со всеми церемониями на главной площади города. А поскольку ты — никчемное существо, то мы тебя будем вешать прямо счас.

— Господин Нинус, а может утром?

— Зачем тянуть? Вдруг ты от страха помрешь, а мне потом знаешь, сколько пергаментов исписывать? К тому же я спешу.

— Господин Нинус…

— Все по лучшему классу сделаю, не переживай. Даже не почувствуешь.

— Правда?

— Нет, конечно. Это я всем такое говорю.

Закончив немудреные приготовления Нинус поправив веревку на голове незадачливого грабителя.

— Желаешь что-нибудь сказать на последок?

— Я не виновен, я не знал!

— Коплатый, к тебе какая-то баба пришла! — ткнул пальцем Нинус за спину грабителя.

Тот только начал оборачиваться, как палач выбил из под него табурет.

— Точно, это Смерть за тобой пришла! — от хохота у Нинуса снова потекли слезы.

Коплатый захрипел, тело несколько раз судорожно дернулось, раскачивая веревку, и тут же обмякло. К ароматам пыточной камеры добавился стойкий запах дерьма. Выждав пяток минут Нинус отвязал веревку и, поминая Сэта дотащил тело до клетки с гулем.

— Против ночной кормежки не возражаешь? — и подтолкнул тело обломком алебарды к клетке.

Гуль уцепился когтями за тело человека и принялся шумно пожирать еще теплую плоть.

— Мэглир, завтра вечером стигийцы обещали заглянуть, за грибочками, с них сотня монет. Все что вышибешь сверху — твое. Аримана кормить я Бруме поручил, но ты послеживай за ним, мало ли что.

Спустя полчаса Нинус поднялся в комнату при тюрьме.

«Так, посмотрим, что нам в Киммерии пригодится… Доспехи сойдут и эти, мой старый добрый топор, лук тоже пригодится…». Собрав пожитки, Нинус посмотрел в отражение полированного щита. На него смотрел немедиец лет сорока, в доспехах. Отсалютовав отражению топором, Нинус вышел из казарм Каземата.