Ольга Григорьева - Берсерк

Мои пальцы уже не успевали отыскивать удобную расщелину или выступ и просто бежали по стене. На носу кто-то вскрикнул.

– Кальвин! Кальвин упал! – понеслось по цепочке, но останавливаться мы не могли.

– Вперед! – приказал я, и крики смолкли. Каменные склизкие стены рябой завесой проплывали мимо. На миг она расступилась перед бледным лицом Кальвина. Парень не упал в воду – его зажало между бортом и скалой и теперь прокручивало, как лепешечное тесто под катком. Изо его рта шла кровь, но кричать он не мог, только жалобно мычал и тряс головой.

– Прости, – сказал я, и лицо проплыло дальше. А потом борта вдруг перестали тереться об опасную скалу, «Акула» выскользнула в залив, и тело Кальвина с легким всплеском упало в воду за кормой. Хальвдан бросил весло, нырнул следом и .подтащил тело к борту.

Их вытянули. Трясясь как в лихорадке, Хальвдан уложил Кальвина на настил. Глаза викинга были закрыты грудь сплющена, а по бледным щекам метались едва различимые тени. Я так часто видел смерть, что не мог ошибиться.

– Вложи ему в руку меч, – приказал я Хальвдану. Тот закусил губу и вытащил меч Кальвина из ножен. Умирающий вздрогнул. Он ничего не видел, только чувствовал, что у него отбирают самое дорогое.

– Возьми.

Белые пальцы Кальвина нащупали рукоять меча и сжали ее.

– Теперь помоги ему. – Я вытащил кинжал милосердия. Этот нож пробовал кровь многих моих товарищей. Тех, что не желали долго умирать в муках, и тех, что были уже на пороге смерти. Этот клинок дарил им смерть воина. Они погибали с оружием в руке, от холодной стали. Теперь настала очередь Кальвина…

– Не могу, – сдавленно прошептал Хальвдан и отвернулся. Хирдманны молча попятились. Отнять жизнь у того, кто совсем недавно делил с тобой еду и постель, – нелегкое дело. Видно, придется мне…

– Я могу сделать это!

Я обернулся. Это произнес маленький Эрлинг, сын Хакона. За все время пути он не вымолвил ни слова и сидел на скамье безучастный и неподвижный, как истукан. Мальчишка еще слишком мал для походов и, должно быть, трусил, но теперь в его голосе не было и тени страха, а его прозрачные глаза смотрели на меня равнодушно и безмятежно. «Взгляд мертвеца», – неожиданно мелькнуло в голове.

– Я сделаю это лучше других, – перехватывая кинжал, спокойно сказал Эрлинг.

– Пусть будет так, – согласился я и отступил. Младший сын Хакона уже давно удивлял меня. Хрупкий, тонкий и бледный, как тень, он, казалось, не жил, а лишь чего-то ждал. Чего?

Мальчишка поднял нож. Из широкого рукава вынырнула тощая детская ручонка с синими прожилками.

– Погоди, – остановил его я. —Ты не сумеешь. Тут нужны умение и сила.

Эрлинг улыбнулся:

– Не волнуйся, я смогу, – и прежде, чем кто-либо успел выхватить кинжал из его руки, полоснул острием по горлу Кальвина. На коже умирающего проступила тонкая розовая полоска с каплями крови.

«Не смог!» – понял я и метнулся было исправить оплошность Эрлинга, но увидел лицо Кальвина и остановился. Воин был мертв! Его горло расчертила глубокая и бескровная рана, а на неподвижном лице застыла улыбка. Точно такая же, как на лице Эрлинга.

– Возьми свой кинжал, хевдинг. – Маленький сын ярла встал с колен и протянул мне нож. – Это милосердный кинжал. Я бы назвал его Йэльпен, что значит «помощь».

Я сунул нож за пояс и заглянул мальчишке в лицо:

– Как ты это сделал? Он пожал плечами:

– Йэльпен открыл путь к Одину, я стал проводником, а он, – Эрлинг мотнул острым подбородком на Кельвина, – хотел пройти. Мы все желали одного и того же…

– Ты колдун, – догадался я. Это было невероятно, невозможно, но младший сын Хакона был колдуном! Может, его научила ворожбе мать, известная на всю " Норвегию красавица? Многие поговаривали, что такая красота даруется лишь могучим колдуньям…

Эрлинг опять пожал плечами и прошел мимо. Тело Кальвина завернули в плащ, положили у борта и сели на весла. «Акула» выскользнула в море.

Корабль Хакона оказался даже ближе, чем я ожидал. То ли его оттеснил огромный, похожий на кита драккар Сигвальди-ярла, то ли отнесло течение, однако нам это было на руку. Весла вспенили воду, Скол развернул руль, и мы двинулись к ярлу. Он табанил, и разукрашенный борт «Ворона» быстро приближался.

– Эй, ярл! – окликнул я.

В шуме волн моего голоса было почти не слышно, однако Хакон услышал. Прикрываясь от летящих на голову стрел, он пробежал к корме.

– Где мой сын?! – заорал он.

Я повернулся к мальчишке. Эрлинг все так же безучастно глядел куда-то вдаль и, казалось, не слышал отца. .

– Тебя зовет ярл! – крикнул я ему в ухо. Прозрачные, едва голубоватые глаза Эрлинга скользнули по моему лицу. Вновь вспомнились мертвецы и их устремленный в пустоту взгляд.

– Значит, пора, – тихо сказал Эрлинг и, не уклоняясь от долетающих до «Акулы» вражеских стрел, зашагал к отцу. Никто из сыновей Хакона не вырос трусом!

На самом носу паренек остановился, поднял руки и попросил:

– Помоги мне. Я не перепрыгну…

Я подхватил его под мышки и перекинул на «Ворона». Хакон поймал сына, прижал его к груди и вдруг резко отстранился. Эрлинг поднял лицо вверх и что-то сказал, Ярл побледнел…

– Хаки! – Скол указывал на вражеские драккары. Справа от нас огромный корабль Буи Толстого сражался сразу с тремя лодьями Эйрика. На носу стоял сам Буи. Рядом с ним – Хавард Рубака и Аслак Лысый. Об Аслаке ходили легенды. Шептались о его невероятной силе и о том, что еще в малолетстве его заговорили от любого оружия. «Стрелы отскакивают от груди Аслака, как от камня, хотя на нем нет кольчуги», – часто сетовали бывалые воины. Однако я не верил в неуязвимость Лысого. Даже Бальдра, юного бога весны, которому ничто на свете не могло причинить вреда, в темное царство мертвых свела простая ветка омелы. Если сумели убить бога, то что уж говорить о человеке, пусть даже таком могучем, как Аслак!

Корабли сцепились. Эйрик с криком перескочил на драккар Буи и тут же отступил под мощными ударами Хаварда Рубаки.

– Туда! – рявкнул я Сколу.

Кормщик послушно переложил руль. «Акула» качнулась. Сзади раздался пронзительный, полный отчаяния крик Хакона. Я оглянулся. Маленький Эрлинг с. рассеченной грудью сползал к ногам отца, а тот потрясал окровавленным мечом и что-то вопил.

– Тебе нужна моя кровь, Великий Один, так возьми ясе ее! Возьми самого могущественного из моего рода и утищь им свой гнев! – разобрал я в его вое.

– Спятил… – растерянно шепнул Хальвдан. Нет, парень ошибался, и Хакон вовсе не спятил. Он поступил очень разумно. Душа Эрлинга еще не была испачкана ложью или предательством, а его могущество было могуществом колдуна. Мальчишка сумеет отыскать одноглазого бога и выпросить помощи для отца. Так вот что значили слова Хакона: «Эйрик поможет мне мечом, а Эрлинг…» Уже тогда умный ярл принял единственно верное решение…