Ольга Григорьева - Берсерк

Вспомнилась словенка… Темноволосая, синеглазая, упрямая. Трор называл ее жабой. Черный ничего не видел, кроме ее разбитых губ. Он любил женщин с чистым лицом, нежной кожей и чувственным ртом. У меня были десятки таких похожих друг на друга красоток. Но словенка оказалась особенной. Ее красота была неподвластна ни людям, ни богам, ни времени.

Насмешливые выкрики и хохот прервали мои раздумья. Девка уже ушла, а неподалеку двое из хирда Хакона измывались над каким-то ободранным челове-чишкой. Толкая мужика друг к другу, они перекидывались обидными замечаниями и смеялись. Странный человек пытался сопротивляться, но почему-то только одной рукой. Другая покоилась за отворотом полушубка. Знакомый запах опасности защекотал мои ноздри и потянул к пришлому.

– Мне нужен Хакон-ярл, – упрямо твердил он. Не слушая, полупьяные воины отбрасывали незваного гостя. Он падал, но тут же поднимался.

«Одежда работника, а упрямство воина», —подумал я и шагнул к незнакомцу:

– Кто ты и что хочешь от ярла?

Да! —поддержал меня один из обидчиков пришлого, Ингимар. – Пусть сперва скажет свое имя!

– Я буду говорить только с Хаконом! – продолжал упрямиться мужик.

– Он стыдится назвать свой род! – расхохотался Ингимар. – Наверное, он обесчестил свое имя и теперь идет к Хакону просить милости и защиты!

Незнакомец зло поджал тонкие губы, но промолчал. В синих, устремленных на обидчика глазах мелькнуло презрение. Я усмехнулся. Этот пришелец не был работником, и он нес Хакону такие важные вести, что молча сносил оскорбления.

– Пойдем со мной, – отодвигая Ингимара, сказал я. Воин насупился:

– Ты хочешь отвести его к пиршественному столу? Но…

– Я знаю, что делаю!

Победоносно вскинув голову, пришлый заковылял следом. Я не оборачивался, но слышал его неуверенные шаги. Так ходят маленькие дети, которые боятся упасть. Этот человек был очень странным…

У входа я обернулся. Мужик взирал на меня исподлобья и молчал. Одна его рука покоилась за пазухой.

«Он ни разу не вытащил ее», – подумал я и распахнул дверь:

– Входи.

Он пригнулся и шагнул внутрь.

За суетой и шумом нас не сразу заметили. Сначала примолкли и уставились на пришельца те, кто сидел поближе к двери, потом понемногу притихли и дальние. Хакон вгляделся в незнакомца, прищурился и вдруг улыбнулся:

– Гейрмунд?!

– Я пришел предупредить тебя, ярл, – ответил гость.

Хакон напрягся. Гейрмунд был богатым хольдом в Рогаланде, на юге, и только очень важные вести могли погнать его в Мер.

– Говори! – спихивая с колена уже успевшую забраться туда Гудрид, хрипло пробормотал ярл.

Гейрмунд шагнул вперед.

– Корабли Сигвальди-ярла разоряют твои земли ца юге, – громко произнес он. – Йомсвикинг клянется, что достанет тебя даже из-под земли. Они уже миновали Рогаланд и теперь идут вдоль побережья к Меру.

– Как я узнаю, что ты говоришь правду? – вставая, спросил Хакон.

Незнакомец шевельнулся. Девки испуганно шарахнулись к стенам. Я заглянул через плечо бонда. Он вытащил руку из-за пазухи и теперь протягивал ее к Хакону так, словно молил о куске хлеба. Только положить этот хлеб было некуда – на руке не хватало кисти. Она была обрублена совсем недавно, и укутавшие культю тряпки насквозь пропитались кровью. Вот что сразу насторожило меня в госте – он пропах кровью и битвой!

Хакон кивнул:

– Я верю тебе. Мой сын разберется с Сигвальди. Гейрмунд покачал головой:

– Твой сын Эйрик очень смел и силен, однако Сигвальди не один. С ним Вагн сын Аки, Торкель Высокий и Буи Толстый. Кроме них есть и другие. У них не меньше шести десятков больших кораблей. Я оставил битву, чтоб предупредить тебя.

Хакон нахмурился. Понимая, что веселье окончено, бонды потянулись к выходу. Я посторонился и тронул Гейрмунда за плечо:

– Как быстро они идут?

Бонд спрятал искалеченную руку и опустил голову:

– Очень быстро. Они нигде не задерживаются. Убивают, грабят и идут дальше. Моя лодья быстроходна, и они отстали, но ненадолго. Скоро будут здесь…

Хакон зло дернул подбородком и обвел оставшихся за столом воинов гневным взглядом. Те опустили головы.

– Сядь! – приказал ярл.

Гейрмунд послушно сел на лавку. Его пальцы сдавили деревянное сиденье, а на бледном лице проступил пот. Он потерял много крови и сил…

– Хаки! – рявкнул ярл. – Приведи Торира Оленя и Стюкара!

Я кивнул и вышел. На дворе ко мне подскочил Хальвдан.

– Что случилось?! – затормошил он мое плечо. —Кто этот человек?! Откуда он и его лодья? Я видел ее! Там, во фьорде… Она маленькая и очень быстрая а люди на ней выглядят так, словно только вчера были в бою…

– Так оно и есть. Йомсвикинги в Рогаланде, – сказал я. – Собери хирд и готовь «Акулу». Скоро уходим.

– Хорошо, хевдинг, —успокоился Хальвдан и поспешил прочь.

Оленя я нашел за игрой. Он, Стюкар и Сегги из Уппхауга сидели в шатре перед кучкой монет и кидали на землю кости с вырезанными на них точками. Выигрывал тот, у кого этих точек выпадало больше. Узнав новости, они тут же забыли про игру. Торир убрал кости и сгреб золото к себе:

– В последний раз выиграл я! Все спешили, и с ним никто не стал спорить. В доме ярла нас встретили разговоры о предстоящей битве. Хакон решил идти навстречу йомсвикингам.

– Эйрик мой сын, и его войско примкнет к нам по дороге, и тогда у нас будет достаточно кораблей, чтоб разгромить Сигвальди! – сказал он и закончил: – Завтра уходим!

Воины потянулись из избы.

– Пошли, – дернул меня за рукав Торир. – Я хочу, чтоб в походе твоя «Акула» была поближе к моему «Вепрю».

– Нет! – Хакон услышал его слова и встал. – Подойди сюда, Хаки. Для тебя я приберег особенное поручение. Твой драккар отправится в Нидарос.

– Зачем?! – искренне удивился Олень.

– Это мое дело! – отрезал ярл. Торир вздохнул и вышел.

– Что мне делать в Нидаросе? – поинтересовался я. Хакон замялся. Его голубые глаза забегали по стенам, словно пытаясь отыскать затаившегося в щели врага.

– Ты пойдешь за моим маленьким сыном Эрлин-д– наконец выдавил он. – Эрлинг должен быть у щеня еще до начала битвы.

– Он еще мал для серьезного боя, – возразил я. Лицо Хакона стало пепельно-серым.

– У йомсвикингов большие корабли и опытные воины. Их жизнь прошла в сражениях. А у меня – только мои люди и люди Эйрика. Остальные могут предать…

– Ополченцы верны тебе. Хакон скривился:

– Как думаешь, скольких ополченцев убьет один йомсвикинг, прежде чем они вытащат мечи? Да, ополченцы были не лучшими воинами, но при чем тут Эрлинг?

– Я прогневил богов, представив свое желание как их волю. Помнишь воронов, которых ты выпустил в море? – Он отвернулся и махнул рукой. – Хотя ты ничего не поймешь…

Мне удалось скрыть улыбку. Разубеждать Хакона не эило. Ярл не жаловал умных воинов. Ему были нужны лько сильные и преданные.