Ольга Григорьева - Берсерк

«Акула» плавно развернулась и прежде, чем дочери Ран подняли к небу пенистые руки, вошла в бухту. Там было тихо и безлюдно. У берега покачивались рыбацкие лодки, а неподалеку от них, лениво блея, спускалось на водопой стадо коз. Их гнал грязный мальчишка с хлыстом в руке. Заметив «Акулу», он насторожился, поднес ладонь к глазам, но, не увидев на носу страшной драконьей морды, как ни в чем не бывало продолжил свой путь. Издалека было слышно, как он деловито покрикивает на коз и щелкает длинным бичом. Напускное равнодушие мальчишки понравилось мне. Большинство его сверстников кинулись бы на берег и восхищено пожирали глазами неизвестных воинов, а этот оборванец бровью не повел!

Я огляделся. Высаживаться на остров было опасно кто знает, что крылось за видимым покоем? Может, до данов уже дошел слух, что мои люди помогали Хакону грабить их владения на Сканей, и они приготовили «Акуле» хитроумную ловушку?

– Останемся тут? – подошел ко мне Гранмар.

Я кивнул. Буря обещала быть долгой.

Воины покинули скамьи и собрались небольшими стайками на носу и корме. Вскоре оттуда послышалась перебранка и веселый смех. Однако мне было скучно.

Мальчишка-пастушок уселся на берегу напротив, обнял за шею неуклюжего лохматого пса и уставился на корабль. Его козы сбились в кучу и жалобно блеяли, но паренек не обращал на них никакого внимания. Ему явно хотелось поговорить и узнать что-нибудь новенькое…

Я подозвал Гранмара. Старик зябко ежился и растирал замерзшие ладони.

– Пойду на остров. Узнаю, что да как, – сказал я. – Ты остаешься за старшего. И предупреди Фроди, чтоб был повнимательнее с людьми Хакона!

– Может, не надо? – совсем по-сколовски спросил Гранмар. – Чего тебе там?

– Надо.

Старик обиженно засопел, а я сбросил теплую одежду, спрыгнул в воду и несколькими короткими гребками добрался до отмели. Там встряхнулся и, подзы-дая пастушка, негромко свистнул. Мальчишка нехотя подошел.

– Как тебя зовут?

Паренек был из рабов – это легко можно было распознать по его одежде и босым ногам, однако, ничуть не смутившись, он гордо вскинул голову:

– Фасти.

– Фасти так Фасти, – усмехнулся я. – Скажи-ка, старый Хельги сын Храни еще управляет этими землями?

– Ты знаешь Хельги? – удивился пастушок. Его большие темные глаза широко распахнулись, а брови изогнулись. Мне уже давно не доводилось видеть такого искреннего лица. Может, только у пленной словенки… Пленной словенки? И чего мне припомнилась эта рабыня?

– Мой отец знал, – коротко ответил я и повторил: – Так Хельги еще жив?

– Да, он там. – Фасти указал в глубь острова. – В усадьбе. Нынче у него большое несчастье.

– Какое же?

Пастушок сообразил, что слишком разболтался с незнакомцем, и хмуро сдвинул тонкие брови:

– Его печаль – ему о ней и говорить. Отвечал-то он бойко, но его ноги нетерпеливо переминались, готовясь в любой миг унести своего владельца , подальше от гнева незнакомого викинга. Однако мне понравилась его дерзость. Парень был честен, а что до печали Хельги, так я сам сумею расспросить старика. – Когда-то Орм дружил с ним… – Проводи меня к Хельги!

Фасти свистнул собаку и, присев на корточки, что-то зашептал в мохнатое ухо пса. Тот завилял обрубком хвоста, неодобрительно поглядел на меня, потом покосился на пощипывающее жухлую травку стадо и с тяжелым вздохом улегся на валун.

– Аун – хороший пес, – по-детски доверчиво похвастался Фасти. – Он может очень долго сторожить стадо и никого не подпустит.

Парень ждал одобрения, и я улыбнулся

– Вижу.

Остальной путь мы прошагали молча. Идти было недалеко – с полмили, не больше. Орм рассказывал, что в усадьбе Хельги стоит шесть домов. Это много, если они заполнены народом, но Орм также говорил, будто на острове все чаще рождаются девочки и постепенно избы Хельги пустеют.

Однако не успел я войти в усадьбу, как натолкнулся на ватагу крепких молодых парней. Провожая меня удивленными взглядами, они протопали мимо. Пастушок повернул к большой избе и указал мне на дверь:

– Хельги там!

В полутьме избы было невозможно разобрать, где находится старый бонд.

– Мне нужен Хельги сын Храни, – окликнул я. В ответ из дымной темноты раздался скрипучий старческий голос:

– Кто eго спрашивает?

– Хаки Волк сын Орма Белоголового. В ответ кто-то засмеялся:

– Белоголового? Я знал его как Орма Открытая Дверь. Останавливаясь в моем доме, он ни разу не позволил мне закрыть двери.

Я пошел на голос. У очага в середине избы хлопотали две пышнотелые бабы, чуть дальше на лавках сидели родичи Хельги, и лишь у дальней стены на широком ложе лежал он сам. Из-под вороха шкур высовывалась плешивая голова бонда. Лицо Хельги морщилось то ли от смеха, то ли от желания разглядеть меня получше.

– Приветствую тебя, сын друга, – пожевав бескровными губами, вымолвил он. – Подойди ближе.

Я шагнул вперед. Маленькие глаза Хельги забегали по моему телу, а вынырнувшая из-под шкур узкая, ссохшаяся рука суетливыми движениями ощупала мою мокрую одежду.

– Твой корабль остался в заливе? – спросил он. – Да.

– Я видел драккар твоего отца.

– Теперь это мои драккар.

Старик убрал руку:

– Значит, Орм погиб… Когда?

– Давно. – Я наконец привык к дыму и огляделся. родичи Хельги не скрывали печальных лиц и не спешили , приветствовать гостя. Это означало лишь одно – мне были не рады…

– Не обижайся, – понял мои сомнения Хельги. – Нынче нам не до веселья. Скоро я уйду через великое море в царство мертвых и покину эту землю последним из наших мужчин. Одна из ветвей детей Ньерда [93]больше не принесет своих плодов.

Последним? Странно. Орм рассказывал, что у Хельги большой род. Кажется, два сына и внуки. Не помню уж сколько внуков…

– Мои сыновья пали в битве с кейсаром на Датском Валу, – печально признался старик. – А их дети этим летом ушли в свой первый поход с Синезубым.

Это было интересно. Оказывается, не только Хакон-ярл отправился с Марсея за добычей, но и конунг данов ушел в викингский поход… Куда же он подался?

Уважая хозяина, я смирил любопытство и вежливо поинтересовался:

– Твои внуки не вернутся, чтоб проводить тебя в иной мир?

Старик оскалил гнилые обломки зубов:

– Нет. Они никогда больше не вернутся. Два дня назад приплыл гонец из Норвегии от Синезубого. Конунг просил передать, что мой род закончился в Норвегии в Согне [94]. Там умер Юкки, мой последний внук…

Я не смог изобразить печаль. Слишком уж невероятна была услышанная новость. По словам старика выходило, что пока Хакон разорял датские земли, его приятель датчанин вовсю хозяйничал в его владениях?! А что теперь делать мне?! Ведь путь в Нидарос лежит вдоль норвежского побережья, а нынче там за любым поворотом можно налететь на войско Синезубого! По осадке «Акулы» датчанин быстро определит, что мы идем с грузом, и не станет выяснять, зачем и куда.