Андре Олдмен - Древо миров

Король медлил…

И тут он услышал шаги. Спустившись с возвышения, Светлейший Обиус приближался к ним, шаркая по полу подошвами кожаных сандалий. Придерживая живот, жрец с кряхтением наклонился и поднял перчатку правителя Аргоса.

— Не следует служителям Митры вмешиваться в дела мирские, — сказал он, выпрямившись и потирая лысину, — но раз на карту поставлено дело мира… Я не могу драться с тобой, почтенный Арракос, но, согласно нашим законам, имею честь представлять короля во всяческом деле. Как сторона вызываемая, мы имеем право выбора. Предлагаю решить спор бугуртом: ар — госцы против аквилонцев. И, дабы не проливать лишней крови, заключим такое условие: если верх будет за аквилонцами, Аргос останется всего лишь удельным княжеством, если все случится наоборот… Что ж, видно на то будет воля богов!

Бугуртом называлось ристалище, когда отряды рыцарей бились друг против друга конными в полной боевой выкладке.

Богам угодно смеяться над людьми, и часто небожители переплетают трагичное и потешное столь тесно, что лишь диву остается даваться.

Величественное зрелище явления народу Сердца Аримана вспоминалось потом многими, с затаенным чувством злорадного удовлетворения: чернь охоча равно как до превознесения, так и до низвержения кумиров. А что случилось в тот вечер перед королевским дворцом, никто толком так и не понял — посему почва для слухов была самая благодатная.

Слухи, впрочем, пресекались городскими властями. И все же долго потом пересказывали друг другу удивительное действо, привирая, приукрашивая и дополняя оное самыми фантастическими деталями.

Случилось же следующее.

Солнечный лик Митры клонился к земному окоему, и силуэты городских башен четко прочертили вечереющее осеннее небо, когда толпа, отбурлив по узким переулкам и широким центральным улицам столицы, оставив после себя горы мусора, объедков, выбитых в потасовке зубов и оборванных пуговиц, выплеснулась на огромную площадь перед королевским дворцом. Отсюда к парадному входу взбегала полукруглая лестница, по сторонам которой застыли мраморные львы, вытесанные некогда маэстро да Мессино. На лестнице в три ряда стояли Черные Драконы, их начищенные гребнистые шлемы празднично блестели в лучах вечернего светила.

Народ толкался и шумел, занимая места поудобней. Подоконники окрестных домов, откуда более всего было удобно наблюдать за зрелищем, были раскуплены заранее за хорошие деньги. На крышах, словно воробьи, примостились мальчишки и те, кто не слишком дорожил собственной репутацией.

Все терпеливо ждали, пока окончится торжественный прием во дворце и властитель державы в сопровождении блестящих вельмож выйдет через огромные створки парадных ворот, дабы явить народу свое милостивое внимание и отеческое покровительство. Такое случалось дважды в году: в дни весенних и осенних праздников. Сегодня же праздник был особый, именуемый Торжествами Иштар, и хотя имя Богини — Матери было теперь под запретом духовной иерархии, о сем обстоятельстве всякий помнил. Помнил и надеялся, что сын Великого Конана совершит то, что всегда совершал отец в этот дейь: возьмет в руки Талисман, и тот загорится волшебным светом, сулящим аквилонцам благоденствие и процветание, а врагам — неминуемую погибель.

И вот — свершилось. Маленькие дверки в огромных створках ворот открылись, и оттуда вышли глашатаи в круглых шапках с трубами наперевес. Впереди шествовал старый герольд в камзоле; отороченном мехом, с огромным золотым посохом в руках. Толпа притихла, и над головами грянули протяжные торжественные звуки, возвещая о выходе монарха.

— Король Аквилонии, Зингары, Аргоса и Офира, великий герцог Пуантена и Гандерланда, повелитель Коринфии, Заморы и Кофа, милостью Митры Покровитель Хайборийских Пределов, король Конн!

Величественные створки ворот дрогнули > и под музыку сотен свирельщиков, литаврщиков, трубачей и прочих оркестрантов растворились. Блестящая процессия затопила ступени. Народ восторженно приветствовал гостей и царедворцев, кидая вверх шапки.

Дюжина крепких чернокожих кушитов вынесла золотые носилки, украшенные изображениями львов и цветочными гирляндами. Снова протрубили гарольды, король Конн сошел на ступени. Горностаевая мантия прикрывала его могучие плечи, в черных волосах золотом сверкал обруч короны. Он поднял скипетр, осеняя толпу своим благословением, и народ опустился на колени.

— Слава королю! — неслось над площадью. — Да пребудет с нами сила и слава его!

Потом перед ступенями прошествовали городские старейшины, главы гильдий и именитые граждане. Они не были допущены ни к туфле, ни тем более к перстню короля и все же почитали себя самыми счастливыми людьми на празднестве.

Многие клялись потом, что король, приняв этот парад, уже собирался уходить, но тут над толпой, словно легкий шелест ветра в листве, возник едва уловимый шепоток: «Талисман, Талисман… Яви нам Сердце Бога, повелитель!» Нельзя с уверенностью утверждать, было ли так или иначе, только двое жрецов в шафранных хитонах вынесли на ступени ларец и установили его на высокой трехногой подставке.

И тогда король заговорил, и голос его звучал печально.

— Жители Тарантии! Давно вы не видели Талисман, хранящий покой нашей державы. Но он здесь, и мой долг явить его вам… Чего бы это ни стоило. Да пребудет с нами благоволение светлых богов и самого Подателя Жизни, Хранителя Горнего Очага, великого Митры!

— Славься, славься! — разнеслось над площадью. — Яви, повелитель, Сердце Аримана!

Конн уже протянул руку к ларцу, когда в толпе произошло некоторое смятение, и люди расступились, пропуская процессию священнослужителей во главе с бритым старцем. Он грозно размахивал длинной витой свечой, прокладывая дорогу. Жрецы шествовали как-то странно: приплясывая и высоко подкидывая голенастые худые ноги. Среди слуг Митры шла, тоже приплясывая, довольно симпатичная толстуха в платье горожанки и лавровом венке на голове.

— Пропустите, пропустите! — выкрикивал предводитель процессии. — У нас важное сообщение для короля!

Черные Драконы преградили жрецам дорогу, их капитан потребовал говорить с почтительного расстояния.

— Король! — воскликнул бритый старец, почесывая затылок. — Я хочу сообщить, м — м–м… что…

Он озадаченно посмотрел по сторонам, словно ища поддержки.

— Говори немедля, — грозно потребовал мёсьор Шатолад, стоявший рядом с королем.

— Ах, да! — Жрец с облегчением хлопнул себя по лбу. — Хочу сообщить, что кошка сдохла, хвост облез!