Андре Олдмен - Древо миров

И Мидгар поведал, что это была за хитрость, увенчавшаяся полным успехом. Правда, на ее осуществление понадобилась жизнь не одного поколения, и все же, в конце концов ямбаллахи поплатились за свою надменность.

Предание гласит, что в один далеко не прекрасный для небожителей день явились к ним благообразные старцы, безоружные, лишь с музыкальными инструментами в руках. Они были допущены в Город пред очи Мажика и, усевшись рядком, ударили в струны и жалобно запели песню-мольбу, суть коей сводилась к нижайшей просьбе всех подвластных и неподвластных ругам племен дать им мудрых наместников, дабы мир и согласие воцарились среди людей.

Правитель ямбаллахов весьма возрадовался подобному обороту дела: он устал от битв в небесах и от докучливых земных обитателей и жаждал покоя. Ямбаллахи жили в своем городе в роскоши и довольстве и теперь не помышляли ни о соперничестве с Аресом, ни о власти над людьми. Мажик отрядил наместников, которые поставили города на берегах рек и обучили племена хлебопашеству, ремеслам и торговле. Лишь тайну своего оружия скрыли ямбаллахи.

Руги же, согласно коварному плану, вели себя ниже травы, тише воды, а их вожди даже поселились в крепости небожителей, якобы для того, чтобы учиться искусству управлять народом своим, на самом же деле лелея лишь одну корысть: овладеть секретом великого разрушения, и весьма в том преуспели.

Надо сказать, что женщин у ямбаллахов было мало, очень мало. В чем причина тому — не ясно. Как бы то ни было, хоть и были ямбаллахи почти бессмертны (жили по многу веков, и только небесное оружие Ареса могло их убить), но лишь у каждого сотого рождался наследник, и небожителям рано или поздно грозило вымирание.

Когда вожди ругов завоевали доверие своих новых покровителей, один из них, называемый громким именем Победитель Света, предложил Мажику, в знак дружбы и взаимного расположения, одну из своих жен, красавицу Светану. Поначалу Светана пришла в ужас и хотела тут же перерезать себе горло нашейным ножом, но, будучи приведена в покои мятежного небесного воеводы, тотчас в него влюбилась.

Ямбаллахи, хоть и выше локтя на три людей, безобразными не были. Лица у них были цвета красной меди, носы прямые и длинные и начинались выше бровей. Ходили они по пояс обнаженными, тела их были мускулистыми, отлично скроенными, хотя руки — излишне длинными. Говорят, они умели петь высокими красивыми голосами.

Светана возлегла с Мажиком, который оказался, несмотря на изрядные свои размеры, нежным и страстным любовником. От этого союза родился маленький ямбаллах, ставший наследником повелителя. Ростом он вышел не больше обыкновенного человека, но в остальном во всем походил на отца и силой обладал неимоверной.

С тех пор и повелось среди ябаллахов брать в жены человеческих женщин. Иногда от этих союзов рождались ямбаллахи, иногда люди, и вскоре кровь великанов и ругов, державших первенство среди племен, настолько перемешалась, что стали они почитать друг друга ближайшими родственниками и во всем друг другу доверять.

Вернее, доверчивыми оказались небожители: руги же, помня о своем плане, в конце концов завладели тайной чудесного оружия и изгнали ямбаллахов из страны. Сему предшествовала великая битва у подножия священной горы Меру, и вождь ругов Ория одолел в ней Мажика с его войском.

Лишенные своих огненных дисков и громовых стрел, ямбаллахи бежали через горные хребты и навсегда сгинули в неизвестности. Победители же поселились в Городе и самодовольно прозвали себя ругорумами, что значит — лучшие среди ругов.

Причина взять себе новое название была веской. Не все из народа Мидгара и Ярла ушли в Город. Часть ругов, верная заветам Апраксая, осталась жить по берегам рек и блюсти обычаи предков. Священная палица передавалась из поколения в поколение, символизируя незыблемость устоев, пока не была украдена локапалами…

А значит, настал канун времени.

— Только мы — настоящие руги, — гордо заключил свою речь старший сын Таркиная, — и мир будет принадлежать нам! А отступники пусть прозябают за толстыми стенами.

— Не сомневаюсь, что у тебя есть все основания так говорить, — осторожно сказал Дагеклан, — но разве ругорумы не пустили в ход грозное оружие ямбаллахов, чтобы подчинить страну Огнедышащих Гор?

— Ругорумы? — с презрением переспросил Ярл. — Эти изнеженные бездельники с тонкой кожей и мягкими руками? За долгие годы, проведенные в стенах Города, они утратили всяческую волю и мужество. Теперь они прозябают там и только летом выбираются наружу. А зимой властвуем мы, пока — только зимой… Наступит время и…

Мидгар стукнул кулаком по грубым доскам стола, прерывая речь брата.

— Довольно! — воскликнул он. — Мы и так сказали слишком много. Нельзя позволять браге развязывать язык. Отправимся к Большой Матери, она знает, что делать. Собирайтесь, чужеземцы, мы выступаем в обратный путь.

Железная Рука глянул в пролом, из которого несло снежной крупой, потом на свои нижние штаны и рубашку. «О Митра, — подумал рыцарь, — за всю жизнь мне не доводилось столько бывать на людях в исподнем». Вслух он сказал:

— Мы последуем за вами, достойные руги, в надежде на помощь вашей уважаемой матушки. Но у нас на руках раненая женщина, а путь под снегом и в темноте, судя по всему, неблизок. Не лучше ли дождаться утра?

Восемь глоток разом исторгли громовые раскаты хохота. Руги смеялись, задрав к потолку бороды и прихлопывая в ладоши. Рыцарь невольно опустил руку к левому бедру и сильно пожалел, что при нем нет меча, отобранного коварными великанами.

— Утра! — хохотал Мидгар. — Утра! Долго же придется тебе ждать, чужеземец!

— Когда же кончается ваша ночь? — спросил Дагеклан, едва сдерживая желание поучить насмешников если не мечом, то хотя бы кулаком.

— Летом, — гаркнул кто-то из ругов, — она кончится летом, коротконосый!

Конн и Мидгар ехали бок о бок на маленьких лохматых лошадках сквозь снежные вихри. Король бережно поддерживал укутанную в медвежью шкуру Эльтиру, по-прежнему бесчувственную и безмолвную, с едва теплящейся искрой жизни под плотно закрытыми веками. Плечи Конна прикрывал грубый шерстяной плащ, позаимствованный в Доме великанов.

Дагеклан ехал рядом с Ярлом. Позади рыцаря примостился гном, зарывшийся в лисью шкуру: шкуры как раз хватило, чтобы укрыть недорослика с головы до пят.

Дядюшка Гнуб напросился с людьми, сказав, что только и мечтал о том часе, когда сможет покинуть ненавистное жилище локапал. «У нас в Тюирнлги говорят, — заметил он по своему обыкновению, — не строй конуру бритвозубу, все равно убежит. Судьба моя горькая, разнесчастная, а только гном никогда не унывает. И еще — гном, он счастье приносит, если к кому душой повернется. Вы мне, длинноногие, понравились, особенно месьор Железная Рука — за его обходительность и похвальное проворство. Так что, возьмете с собой — в накладе не останетесь».