Роберт Говард - Короли ночи

Римляне отступали, окровавленные, практически разбитые, а викинги, топча погибших, сомкнули ряды. По всей ширине их строя лежали убитые римляне.

Кормак вскочил, размахивая руками. По этому знаку Домнаил и его люди галопом въехали из укрытия на склон. Они быстро построились вдоль хребта над ущельем. Кормак сел на коня, которого ему подвели, и нетерпеливо всматривался в противоположный склон. Там не было никаких признаков жизни. Где же Бран, где его бритты?

Внизу легионеры, разъяренные неожиданным сопротивлением горстки защитников, сменили строй. Повозки, которые некоторое время стояли, тяжело покатились вперед, и вся колонна снова двинулась, как будто собиралась пробить себе дорогу своей массой. Легионеры бросились в атаку, впереди была галльская центурия. На этот раз атака всей армии — тысячи двухсот человек— должна была удаться. Воинов Кулла смяли бы и втоптали в землю. Люди Кормака дрожали от нетерпения, ожидая, когда пробьет их час.

Вдруг Марк Силий обернулся и посмотрел на запад, где на фоне неба вырисовывалась длинная шеренга всадников. Даже на расстоянии Кормак заметил, что римский вождь побледнел; он, наконец, понял, с кем пришлось сражаться. Ловушка — пронеслось, по-видимому, в его сознании, и дальше, в смятении — поражение, опала, кровавый конец. Он знал, что отступать уже слишком поздно. Поздно перестраиваться и устанавливать четырехугольником повозки. Был только один выход, и Марк, опытный, хотя и совершивший непростительную ошибку воин, сразу выбрал его. Голос Силия пробился сквозь шум битвы, как боевой сигнал, он донесся даже до Кормака. Галл не понял слов, но смысл приказа ему был ясен. Марк приказал легионерам разбить маленький отряд викингов и таким образом прорубить себе дорогу из ловушки, прежде чем она совсем захлопнется.

Теперь легионеры осознали всю тяжесть своего положения. С отчаянной решимостью они бросились вперед, на врага. Стена щитов качнулась, но не поддалась. Дикие лица галлов и более сдержанные италийцев горели над щитами бешеной ненавистью. Отталкивая друг друга, они наносили смертельные удары, убивали и погибали в кровавой битве.

Топоры поднимались и падали, копья ломались о выщербленные мечи.

Но где же Бран и его колесницы? Еще несколько минут такой бойни, и из викингов ни один не останется в живых! Уже сейчас они падали один за другим, правда, оставшиеся по-прежнему смыкали строй. Эти дикие северяне умирали стоя, на одном и том же месте, а львиная грива Кулла чернела среди их золотоволосых голов, как боевой стяг. Его красная от крови булава разила врагов, оставляя за собой красное месиво.

В мозгу Кормака молнией промелькнула мысль: "Ведь они там погибнут, а мы ждем сигнала Брана!"

— Вперед, за мной, сыны Галлии, пусть хоть в ад! — закричал он.

Ответом ему был ликующий вопль. Опустив поводья, он ринулся вниз по склону, а пятьсот всадников, пригнувшись к конским гривам, двинулись за ними. В тот же миг туча стрел обрушилась на долину с обеих сторон, а крик атакующих пиктов, казалось, вознесся до самых небес. Через восточный хребет, как внезапный гром летней грозы, ринулись боевые колесницы, они неслись вниз по склону, пена летела с конских морд, копыта, казалось, не касались земли. В первой колеснице, во главе этой безумной гонки был Бран Мак Морн. Его обычно темные глаза сейчас горели жаждой боя. Полунагие бритты кричали и хлопали бичами, как одержимые демонами. Сзади, за колесницами, воя по-волчьи и стреляя на ходу из луков, волна за волной поднимались из вереска пикты. Все это успел увидеть Кормак во время дикой скачки вниз. Римская конница двинулась им наперерез. На три корпуса коня опережая своих людей, Кормак первый принял на себя удары копий римских всадников. Пику первого из них он отбил щитом и, высоко поднявшись в стременах, страшным ударом сверху разрубил врага до седла. Следующий римлян метнул дротик в Домнаила, но в тот же момент конь Кормака сшиб его грудью. Конь римлянина был легче, он полетел кувырком, сбросив всадника под копыта. В следующее мгновение ужасный вихрь галльской атаки смел римскую кавалерию и разбил ее в пух и прах, топча и гоня перед собой кровавые остатки. После этого орущие Демоны Кормака ударили по тяжеловооруженной пехоте Римлян, и ее линия выгнулась под этим ударом. Засверкали мечи и топоры, инерция атаки понесла всадников на шеренги врагов. Но здесь, остановленные, они, несмотря на сверхчеловеческие усилия, начали отступать. Римские дротики разили без устали, и мечи собирали свою кровавую жатву, повергая на землю и коней, и всадников. Окруженные со всех сторон превосходящими силами врага, галлы гибли без счета.

Но прежде чем ситуация стала критической, с другой стороны по римским шеренгам ударили колесницы. Они подъехали все одновременно, а в самый последний миг перед столкновением возницы развернули коней в сторону и поскакали вдоль строя римлян, скашивая людей, как пшеницу. На выгнутых остриях, укрепленных сбоку колесниц, умирали сотни людей, а бритты еще больше увеличивали замешательство в рядах римлян, бросаясь на их копья со своими двуручными мечами. Пикты стреляли с колесниц прямо в лица римлян, некоторые на ходу выскакивали, чтобы рубить и колоть, чтобы уничтожить как можно больше врагов. Пьяные от запаха крови, предчувствуя близкую победу, эти дикие люди напоминали раненых тигров — умирали, не чувствуя ран, а их последний смертельный вздох был похож на яростное рычание.

Битва еще не закончилась: действительно, римляне были ошеломлены и разбиты, их ряды расстроены, почти половина из них убиты, но оставшиеся защищались с безумной яростью. Со всех сторон окруженные, они наносили удары, сражаясь маленькими группами или в одиночку. Встав спиной к спине, лучники, стрелки с пращами, спешившиеся всадники и пехотинцы в тяжелом вооружении смешались в одну неуправляемую массу. Центурионы, запертые в ущелье, бросались на кровавые топоры викингов, все еще преграждавших им дорогу, а главная битва кипела у них за спиной. С одной стороны безумствовали и рубили направо и налево галлы Кормака, с другой — носились туда и сюда боевые колесницы, беспрестанно разворачиваясь и наезжая. Дороги к отступлению не было: ту, по которой римляне зашли в ущелье, закрыли пикты. Они захватили повозки, перерезали горло маркитанткам и теперь без устали посылали стрелы в спины сбившейся колонны римлян. Эти длинные черные стрелы легко пробивали сталь и иногда пронзали сразу несколько людей. Гибли не только римляне, пикты также падали под молниеносными ударами римских дротиков и коротких мечей; галлов давили их же собственные убитые кони, а колесницы, оторвавшиеся от упряжи, разили насмерть возниц.