Роберт Говард - Короли ночи

Вожди пиктов отдыхали в прохладе хижин. Со стороны лагеря доносились приглушенные голоса дикарей, готовящих еду, — жарили на костре тушу кабана.

Солнце поднялось высоко над нами, когда из хижины, покрытой болотным тростником, вышел Колдун. Он дунул в свой свисток, сделанный, вероятно, из человеческих костей. В лагере зашевелились: из хижин вышли пикты. Некоторые из них подкреплялись на ходу горячими кусками мяса кабана, осматривали свое оружие. Появился и лорд Валериан.

Колдун созвал всех вождей к себе. Два пикта по приказу Колдуна вытащили из его хижины большой кожаный мешок, крепко завязанный множеством длинных крепких шнуров. В мешке лежало что-то большое, но не очень тяжелое, поскольку пикты несли его без особых усилий. Колдун вновь отдал краткое приказание, и пикты привязали мешок к длинному шесту, который подняли на плечи. Одобрительно кивнув, Колдун махнул рукой, подавая знак выступать в поход. Первыми пошли два пикта с загадочным мешком, за ними последовали все остальные. Когда последние пикты, пройдя болото, скрылись в лесу, Колдун подошел к Хакону и проверил, хорошо ли тот привязан к столбу. Потом он подошел ко мне и сделал то же самое, Мы не отвели своих глаз и достойно выдержали его взгляд. Колдун отвернулся, отошел к своей хижине и опустился на землю, скрестив ноги. Подбросив вверх маленькие кости, он потом попытался прочесть будущее по тому, как они упали на землю. Но ему, по-видимому, что-то не понравилось, и он бросил кости снова. Новое расположение костей вновь огорчило Колдуна, и он, угрюмо оглянувшись, своим ломким старческим голосом затянул песню на языке, которого я не знал и даже никогда не слышал.

Один из наших охранников опустился на землю, прислонившись спиной к стене хижины, и, очевидно, заснул. Другой нетерпеливо потоптался возле него и затем стал упражняться с оружием: подпрыгивать вверх и резко поворачиваться, размахивать боевым топором и кинжалом, имитируя удары, делая выпады и защищаясь. Устав сражаться с невидимым врагом, пикт опустился возле своего товарища и тихо сказал:

— Смотри!

Он указал на Колдуна, все еще сидящего на скрещенных ногах перед своими костями, которых больше не поднимал, чтобы бросить снова. Старик сидел совершенно неподвижно, устремив свой взгляд на болото.

Оба охранника встали и бесшумно приблизились к Колдуну. Они нагнулись и посмотрели ему прямо в лицо. Один из них свистнул и щелкнул пальцами. Колдун не шелохнулся. Похоже, что его дух, покинув тело, отправился очень далеко за чем-то таинственным.

Пикты переглянулись и стали громко разговаривать между собой, украдкой посматривая то на Колдуна, то на нас. Понимая лишь отдельные слова, я все же догадался, что они решили отправиться вслед за своими сородичами и принять участие в нападении на Шохиру. Колдун не мог помешать им осуществить задуманное. Он по-прежнему сидел неподвижно, не замечая ничего вокруг себя.

Один из охранников, размахивая топором, направился к нам, очевидно, намереваясь раскроить нам черепа. Я решил громким криком привести Колдуна в чувство. Он, хотя и не был расположен к нам, но все же не допустит, чтобы нас прикончили сейчас, до возвращения пиктов из похода. Конечно, я не смог бы разбудить его своими самым громкими воплями, но это был наш единственный шанс спастись. Второй охранник что-то крикнул своему высокому товарищу, и тот остановился. Пикты обменялись короткими фразами и, повернувшись, пошли к торчащим из тины болота валунам. Перепрыгивая с камня на камень, они вскоре исчезли в лесу.

— Итак, наши сторожа покинули нас, — пробормотал Хакон. — Но как, во имя всех демонов преисподней, нам теперь освободиться? Пикты обошлись с нами не особенно вежливо, когда привязали к этим столбам.

— Есть надежда. Посмотри на меня, — отозвался я.

Я расслабил свои напряженные мускулы, и кожаные ремни уже не так сильно стягивали меня. Кисти рук оказались свободными, и я тут же стал ощупывать свои путы.

Солнце клонилось на запад, Колдун все еще сидел неподвижно, а я усердно трудился над связывающими меня ремнями. Пот бежал по лицу, во рту пересохло. С большим трудом мне удалось ослабить петли, и я смог освободить правую руку по локоть. Я продолжал извиваться, то напрягая мышцы, то расслабляя их. И вскоре освободил левую руку.

День близился к концу. Стая уток пролетела над болотом. А я все еще трудился над своими путами. Наконец мне удалось высвободить одно предплечье, потом второе. Еще немного усилий — и я сбросил с себя все стягивавшие меня ремни. Несколько мгновений я стоял неподвижно, затем шевельнулся, расправляя затекшие от долгого стояния ноги. Ощутив в себе прежнюю силу и ловкость, я взглянул на Колдуна. Он по-прежнему сидел на своем месте, не двигаясь.

Мои колени еще немного дрожали, когда я подошел к Хакону. Узлы, связывавшие его, оказались крепче, чем я ожидал. Ножа, чтобы быстрым ударом перерезать ремни, у меня не было, и мне пришлось опять напрячь свои пальцы.

— Ты простоишь возле меня всю ночь, — задумчиво произнес Хакон. — Посмотри лучше, может поблизости есть что-нибудь острое.

Я еще раз попробовал разорвать путы руками, потом пустил в ход зубы, но дело не пошло быстрее. Поняв, что без ножа Хакона быстро не освободить, я последовал его совету и обыскал хижину за хижиной. К сожалению, я не нашел никакого оружия, даже острого предмета, которым можно было бы перерезать ремни. Лишь в хижине Колдуна, куда я пробрался с особой осторожностью, среди всякого хлама и кухонной утвари, я обнаружил необычный лук и колчан, полный стрел. Я осмотрел стрелы. Очевидно, Колдун использовал их для охоты на гусей и уток, но для охоты на большую и крупную дичь, а тем более для моей цели они были бесполезны.

Я вспомнил о ноже, висевшем на поясе Колдуна. По-видимому, это было единственное пригодное оружие на всем острове. Итак, мне не оставалось ничего другого, как отобрать кинжал у Колдуна.

Я бесшумно подкрался к старику и, схватив его за белую гриву, нанес ему по голове сильный удар кулаком. Оглушенный, Колдун рухнул на мокрую землю. Его тело слегка вздрогнуло. Казалось, сознание вернулось к нему, и он шевельнулся. Я схватил Колдуна за горло и, сжав пальцы, стал душить. Невероятно, но в худом иссохшем теле старика сохранились остатки прежней силы. Очнувшись, Колдун вывернулся и схватил меня в свои крепкие объятья. Он был словно из кожи и железа. Острые кривые ногти его пальцев устремились к моим глазам, но мне удалось перехватить запястья Колдуна. На несколько мгновений его глубоко запавшие глаза встретились с моим взглядом, и мне показалось, как моя собственная душа расстается с моим телом. Кто-то внутри меня стал убеждать меня, что я сражаюсь не с тем, с кем следует, кто-то "приказывал" мне отпустить Колдуна, поскольку он был моим настоящим хозяином и повелителем. Я закрыл глаза — моя душа и тело стали вновь едины. С яростью я продолжал душить Колдуна. Мы дрались ожесточенно и безжалостно. Колдун нащупал свой нож и вытащил его, но мне удалось прижать старика к земле и перехватить его руку. Я старался не смотреть Колдуну в глаза, боясь его заклинаний, которые могли отправить мою душу в ад. Сопротивление колдуна постепенно ослабевало. Я душил его, призвав все свои силы и ловкость. Душил с почти закрытыми глазами, опасаясь нового колдовства. И только тогда, когда я перестал различать трепыхание сердца в худой груди Колдуна, который безжизненно распластался на земле, разжал свои пальцы. Вскочив на ноги, я вырвал нож из еще теплых рук своего врага и перерезал ему горло.