Юрий Бахорин - Меч Севера

Отвратительная образина уставилась на нее тяжелым взглядом и, только когда увидела, что спящая проснулась, удовлетворенно кивнула.

— И вовсе я не черепаха…— ответила Соня, как она сама думала, с улыбкой, а на самом деле скорчив ужасную гримасу.— Просто старенькая,— добавила она, подумав.

— Чего это ты развеселилась? — хмуро поинтересовалась у нее подруга.

— Мне было видение,— охотно объяснила Соня.

— Головой, что ли, во сне ударилась? — недоверчиво спросила Гана.

— Да нет же! — нетерпеливо отмахнулась от нее воительница и, сев на постели, пересказала все, что видела в пламени очага.

— И ты веришь в это? — буркнула Гана, ясно давая понять, что уж сама-то она никак не склонна доверять таким бредням.

— Ox, не знаю.— Соня вздохнула.— Но со мной уже случалось нечто подобное,— тихо добавила она, не уточняя, впрочем, где и когда.— Я хорошо это помню.

— Ну и как?

— Да как тебе сказать… Кое-что в увиденном тогда оказалось правдой, а все остальное еще не случилось.

Обе замолчали, и вдруг Гана вскочила.

— Так что же мы сидим?! Ведь скоро полдень! — выкрикнула она в ответ на недоуменный взгляд подруги.

Соня спрыгнула с постели и начала стремительно облачаться сперва в опостылевшую «сбрую», а потом и в бесформенную одежду, такую же ненавистную, как сморщенная кожа, покрывавшая голову и руки.

— Странно,— проговорила она, одевшись,— что владыка не прислал за нами. Кажется, он ожидал, что мы придем смотреть на казнь.— Она вопросительно взглянула на подругу.— Что бы это значило?

— Уж не испугался ли он? — помолчав, отозвалась та.

— Испугался? — удивилась шадизарка.— Но чего?

— А того, как ты управилась со Странником,— ответила Гана.— Я здорово перетрусила тогда. Думала, что нам пришел конец. Однако я видела, как владыка перестал улыбаться. Не знаю, как на Странника, а на Уру твоя победа произвела впечатление. И я подумала сейчас, а не опасается ли он, что ты попробуешь помешать расправе над господином?

— И что теперь? — Соня зло усмехнулась.— Сидеть в четырех стенах? Ну уж нет! Боится? Отлично! Пусть боится! Испугать противника — выиграть половину боя.

Она подхватила посох, и обе решительно направились к выходу. Не успели они откинуть засов, как дверь отворилась, и двое воинов, что сопровождали старух вчера, преградили им путь.

— Идем,— даже не посмотрев на них, повторила Соня.

— Прошу прощения, госпожа,— с насмешливым полупоклоном ответил один из них,— но владыка просил до вечера его не беспокоить.

— А мне он и не нужен,— успокоила его старуха и попыталась выйти.— Мы покидаем Янайдар!

— Прошу прощения,— с не менее сладкой улыбкой произнес второй стражник,— но вам, почтенные, придется немного подождать. Я обязан сообщить о вашем отъезде владыке.

— Об этом не может быть и речи! — отрезала госпожа Сонжа и тут же расплылась в самой любезной улыбке, на какую была способна.— Мне очень не хотелось бы обременять таких славных молодых людей,— прошамкала она.— Мы сами скажем владыке о своем отъезде.

— К сожалению, не могу воспользоваться твоей добротой, госпожа,— с каменным лицом ответил стражник и, одернув куртку, шагнул в коридор.

Однако что-то заставило его насторожиться. Быть может, неясный шорох за спиной, а может, и невнятное восклицание напарника. Он успел еще взмахнуть рукой, защищаясь от хлесткого удара, но она тут же повисла плетью вдоль тела, а ребро старухиной ладони врезалось ему в горло.

Жрица Затха тут же развернулась и, по-паучьи быстро пробежав несколько шагов, вонзила сухонький кулачок в живот его приятелю. Тот согнулся, ловя ртом воздух, и тут же получил мощный удар по шее, сваливший его на пол.

Когда старуха обернулась, первый парень еще сипел, скорчившись на полу и держась рукой за разбитый кадык.

— Добей его, черепаха,— проскрипела Гана.

Соня хмуро посмотрела на нее и ударила лежащего по затылку.

— Наповал,— удовлетворенно кивнула Гана.

— Очухается,— возразила Соня.

Близился полдень. Солнце прошло почти половину пути и замерло, заливая землю потоками расплавленного золота. Удивительно синее небо без единого облачка казалось неестественно глубоким. Запряженная восьмериком карета медленно катилась, с трудом прокладывая дорогу в пестрой толпе. Несмотря на жару и на то, что день совсем недавно начался, чувствовалось, что люди уже успели немало выпить. Причем не некоторые, а все, кто попадался на пути. Уродливых старух встречали приветственными криками и пьяными шутками, далеко не всегда безобидными, но обе карги только понимающе кивали, мол, чего еще ждать от пьяных.

Им предстояло всего лишь обогнуть королевский дворец, но в такой толпе и это оказалось делом непростым. Однако впереди уже виднелось свободное пространство, и Соня направила коней прямо туда.

Шум вокруг стоял просто невообразимый. Тут и там встречались небольшие группы музыкантов, нещадно мучивших свои инструменты, и те весьма странные звуки, которые им удавалось извлечь, можно было назвать чем угодно, но только не музыкой. По крайней мере, так казалось двум древним жрицам Затха. Однако толпившиеся вокруг музыкантов янайдарцы, видимо, никогда не слышали ничего иного и потому находили дикую мелодию восхитительной. Из толпы даже выскочил бородач, который затянул заунывную песню, показавшуюся Соне воплями смертельно больного осла.

— Я не вижу Севера,— негромко, но отчетливо произнесла Гана.

— Свернем за угол, увидишь,— отозвалась Соня.

Возница легонько ударила вожжами, направляя коней вправо. Медленно, но уверенно они двигались вперед, огибая королевский дворец, выворачивая из бокового проезда. Гана уже увидела слева возвышение, сооруженное ночью как раз напротив Столба Пыток. До свободного от людей пространства оставалось всего сотни три локтей.

— Приготовься,— шепнула воительница, хотя и сама толком не знала, что будет делать дальше.— Держись уверенно и не обращай внимания ни на кого, кроме меня.

Гана даже не обернулась к ней, но Соня не сомневалась, что подруга все слышала и все поняла так, как нужно. Толпа стала плотнее, и люди расступались неохотно, так что карета поехала еще медленнее. Когда до трибуны, на которой разместились Странник и Уру со своими приближенными, оставалось не больше сотни локтей, их наконец заметили.

Соня видела, как приближенные зашептались, как владыка повернул голову. Казалось, ему было все равно, приехали посланницы Кара-Зуда посмотреть на казнь или нет, но, когда карета пробилась-таки сквозь толпу и взгляды их встретились, воительница увидела, каким древним, как мир, злом лучатся глаза Уру. Она мгновенно поняла, что этот маленький, улыбчивый человечек с орлиным профилем — не более чем избранный королем-вампиром образ, в котором он показывается всем непосвященным. И еще она поняла одну очень неприятную истину — Уру не согласится на ее предложение.