Андрей Бондаренко - Снега, снега

– Обходим с запада вон тот пологий холмик, – несуетливо осмотрев местность, решил Лёха. – Как раз за ним, по моему скромному мнению, и находится посадочная площадка. Двигаем…

Солнышко припекало. Лёгкий хулиганистый ветерок так и норовил – ежеминутно – бросить в глаза пригоршню-другую серого пепла. Комарики навязчиво жужжали.

– Кусаются, заразы крылатые, – сварливо ворчала Ванда. – Уши огнём горят, щёки расчёсаны практически до крови… А на метеостанции я видела специальный крем, отпугивающий всяких злых мошек. Но некоторые белобрысые деятели не догадались прихватить его с собой. Чёрт знает что! Моё возмущение и гнев не знают границ!

– Извини, родная. Спешка всё. Суета…

– Не обращай внимания, милый. Это я так – из природной графской вредности. Не всерьёз… Ой, что это?

Из-за холма долетело глухое ворчание.

– Может, это лётчики, прогревая капризные самолётные двигатели, гоняют их на холостых оборотах? – напряжённо вслушиваясь, предположил Лёха. – Ладно, разберёмся. Не впервой…

Когда до вершины холма оставалось пройти метров пять-семь, он скомандовал:

– Опускаемся на землю. Дальше двигаемся ползком.

Изысканная картинка, открывшаяся с вершины, завораживала. На ровной базальтовой площадке располагался самолёт – элегантный такой, длинный, беленький, с широкой тёмно-фиолетовой полосой, идущей вдоль фюзеляжа. А к самолёту, ловко шагая на двух уродливых лапах, приближался гигантский розово-красный ящер.

– Солидный субчик, – шёпотом восхитилась Ванда. – Пожалуй, будет повыше здания нашей метеостанции. Раза, наверное, в полтора… Ага, зубастый великан нерешительно остановился, не дойдя до летательного аппарата метров семьдесят пять. Видимо, раздумывает, что делать дальше… А, кто это такой?

– Динозавр, – поморщился Лёха. – «Переместился» к нам из Прошлого, понятное дело… Раз такой здоровый и передвигается на двух лапах, значит, является тероподом [5]. А, как известно, все тероподы были кровожадными хищниками. Мать их хищную… Извини, графиня…

– Ничего, бывает. Даже особы голубых королевских кровей – в неприятных и аховых ситуациях – иногда пользуются крепкими выражениями… А, что ещё известно про этих страхолюдных тероподов? Мне бабушка – в далёком и безоблачном детстве – рассказывала, что Драконы, жившие на нашей загадочной планете в стародавние Времена, умели изрыгать жаркое пламя. То бишь, из ртов. В смысле, из широченных зубастых пастей… Тероподы это тоже умеют делать?

– Сомневаюсь. Скорее всего, нет. Хотя… В последнее время я научился верить в самые разные, порой абсолютно-невероятные чудеса. То есть, теперь ничему-ничему не удивляюсь, да, похоже, уже и не удивлюсь… Точно известно лишь одно. Мол, от тероподов – и от других похожих на них ящеров – и произошли все современные птицы.

– Не может такого быть, – возмутилась Ванда. – Ящерицы стали птичками? Ты, Алекс Петров, опять издеваешься надо мной? Держишь за необразованную дурочку из средневекового переулочка? Шутник белобрысый выискался… Может, стоит обидеться на тебя? На этот раз – с далеко идущими последствиями?

– Честное слово, не вру. Я сам читал – в далёкие школьные годы – в толстой и умной книжке.

– Ну, не знаю… Погоди. Похоже, что наш ящер, наконец-таки, определился с дальнейшими планами.

Действительно, теропод, грозно порыкивая, вновь двинулся, ловко переставляя мощные задние лапы, вперёд.

Через несколько секунд слегка приоткрылось боковое окошко в кабине пилотов, и оттуда вылетел, устремляясь к уродливой морде чудовища, тонкий светло-голубой луч.

Раздался отчаянный утробный рёв, полный боли, тоски и гнева.

Но гигантский ящер повёл себя насквозь неправильно. Вместо того, чтобы трусливо задать стрекоча, он, не прекращая реветь, неудержимо рванулся вперёд…

Послышался звук тяжёлого удара. Самолёт – с громким треском – неуклюже завалился на бок.

«Правое крыло – к чёртовой матери – сломалось, – лениво пояснил хладнокровный внутренний голос. – Нормальная ситуация. То бишь, бойкая водица, льющаяся на нашу мельницу…»

Но тероподу достигнутого успеха показалось мало. Он, разъярившись уже всерьёз, продолжил активно работать сильными передними лапами и острыми зубами. К грозному рёву динозавра добавился противный треск-скрежет разрываемой на части самолётной обшивки.

– Огонь! – вскакивая на ноги, известила Ванда. – Под вторым крылом самолёта бушует пламя!

– Ложись, дурёха, – потянув жену за рукав куртки, прошипел Лёха. – Не смотри в ту сторону. Зажмурь глаза. Крепче зажмурь… Отползаем!

Вскоре, когда они были уже на противоположном склоне холма, прогремел оглушительный взрыв, тут же подхваченный чутким местным эхом. Со стороны базальтовой площадки пахнуло нестерпимым жаром.

За первым взрывом громыхнул второй. За вторым – третий…

Недалеко от того места, где они, крепко обнявшись, лежали, упала, разбрасывая во все стороны крупные ярко-жёлтые искры, какая-то серьёзная железяка с неровными краями.

Только минут через пять-шесть, когда заполярное эхо окончательно успокоилось, а жар постепенно спал, Ванда спросила:

– Это самолёт взорвался?

– Он самый, – подтвердил Лёха. – Вернее, топливо, которое располагалось в самолётных баках. Что сути дела не меняет.

– Наши дальнейшие действия?

– Вернёмся на вершину холма, осмотримся. После этого, никуда особо не торопясь, и решим.

Пожар, чадя чёрным вонючим дымом, постепенно догорал.

– Величественная картина, – одобрительно покачал головой Лёха. – Сразу становится понятным, что здесь бушевал самый настоящий огненный ад, в котором невозможно выжить. Впрочем, обломки самолёта легко угадываются… Ага, на краю базальтовой площадки валяется оторванная голова погибшего теропода. А чуть дальше – его обгоревшая задняя лапа… Шикарный пейзаж. Он же – панорамный интерьер. Нужен дельный фотоаппарат с мощным окуляром… Пожалуй, мы сделаем так. Я сейчас похороню трёх покойников. То есть, коменданта Накату и двоих нерадивых караульных. Тщательно спрячу тела. Так спрячу, чтобы никто и никогда не нашёл. Ты же, сероглазка, оперативно сходи на метеостанцию и принеси фотоаппарат. Потом мы всё, что видно с этого холма, старательно зафотографируем…

– Алекс, ты – дурак? – жалобным голосом спросила Ванда.

– Почему?

– Во-первых, я толком не знаю, что такое – «фотоаппарат». Видела его только один раз, в «Чистилище», когда меня фотографировали для досье. Так что, могу перепутать и – нечаянно – прихватить что-нибудь другое, внешне похожее… А, во-вторых, чурбан бессердечный…, – по женским бледным щекам потекли крупные слёзы. – Во-вторых, мне же страшно. И-и-и… Я, ведь, пошла за тобой – от наших палаток – не только из-за предчувствий. Но и из-за элементарного страха. И-и-и… Необитаемый заполярный остров, раннее утро, тоскливый вой гиен, серый пепел, падающий с неба, труп незнакомого японца… Каково всё это – для молоденькой и наивной девушки? Пусть, и гордой графини? Солдафон бесчувственный. И-и-и…