Андрей Бондаренко - Снега, снега

– Причём здесь примус? – засмущавшись, попыталась уйти от ответа Ванда. – Вроде бы, он и не ломался пока…

– Про примус я тебе, любимая, потом всё подробно объясню. На мирном досуге, в спокойной обстановке… Ты же, графинюшка, будь добра – ответить на поставленный вопрос. Итак, в чём я был неправ? В том, что не позволил себя прикончить? В том, что не дал этим сексуально-озабоченным козлам умыкнуть тебя, красавицу длинноногую, на запасной аэродром?

– Нет, конечно же… И этих гадких типов мы убили правильно. По-другому, если честно, было нельзя. Пиковый расклад, причём, без вариантов. Просто…

– Просто – что?

– Разве с этим пьяненьким Тимом Джонсом нельзя было говорить как-то по-другому?

– Это, извини, как?

– Ну, более холодно, что ли. Без лицемерной душевности. То есть, сухим казённым языком. Показал фотографии, чётко обрисовал сложившуюся ситуацию и вежливо попрощался… Зачем было пошло лицедействовать, уподобляясь балаганным ярмарочным шутам?

– А, как бы я тогда – без душевного и пространного разговора – узнал бы о двойном предназначении пластиковой карты, подаренной нам Ланой? – перешёл в активное наступление Лёха. – Что молчишь, графиня бургундская? Нечем крыть?

– Получается, что нечем. Уел, белобрысый пройдоха.

– Кроме того, у меня имеется к данному запасному аэродрому и серьёзный стратегический интерес. Типа – на ближайшее будущее.

– Какой – стратегический интерес? – оживилась Ванда, из серых лучистых глаз которой – напрочь – исчезло мрачное неудовольствие.

– Ну, не знаю, право. Не знаю… Стоит ли рассказывать? В том плане, а достоин ли я – смерд армейский – напрягать твои аристократические благородные уши всякими плебейскими глупостями?

– Алекс, прекращай дурака валять! Достоин, конечно же. Напрягай, сколько хочешь… Ну, расскажи, пожалуйста…

– Да, я и сам толком не знаю, в чём заключается этот интерес, – вздохнув, признался Лёха. – Во-первых, имеют место быть навязчивые предчувствия. Так, ничего особенного, лишь смутные предчувствия старого и прожжённого солдафона… А, во-вторых, никаких других серьёзных объектов – поблизости от нашей метеостанции – не наблюдается. К чему же тогда проявлять серьёзный стратегический интерес? Получается, что только к запасному аэродрому… Железная логика?

– Железная, – одобрительно улыбнувшись, подтвердила Ванда. – А когда мы попытаемся воспользоваться картой расширенного доступа? Я имею в виду, когда попытаемся выйти на связь – хоть с кем-нибудь?

– Чуть позже.

– А почему – не прямо сейчас? Неужели, тебе совсем не интересно, что творится в этом Мире?

– Наоборот, очень интересно.

– В чём же тогда дело?

– Только в том, милая моя сероглазка, что ты – своим стройным и прекрасным телом – загораживаешь экран монитора… Ну, вставлю я пластиковую карточку в прямоугольное гнездо, нажму два раза на нужную кнопку. А, толку-то? Даже с «меню» не смогу ознакомиться. Нет, конечно, если у тебя на спине имеются зоркие глаза, тогда совсем другое дело… Так, как – имеются?

– Алекс, я тебя…

– Ненавидишь, – понятливо хмыкнул Лёха. – Ну, ты будешь пересаживаться? Или тебе, благородная графиня, совершенно неинтересно, что происходит в многострадальном «церковном» Мире?

Ванда, смешливо улыбнувшись, поставила свой стул рядом со стулом мужа и уселась.

«Не просто – уселась. А слегка прижимаясь – горячим, трепетным и нежным бедром – к твоему, братец, мускулистому бедру», – уточнил дотошный внутренний голос. – «Следовательно, морально-нравственный инцидент полностью исчерпан. В молодой семье вновь воцарил прочный и безоблачный мир, обещающий – в самом скором времени – новую порцию неземного сексуального блаженства…».

Лёха, поместив толстую пластиковую карточку в нужное гнездо, два раза надавил на кнопку «Пуск».

Экран монитора, лениво помигав нежно-изумрудными вспышками, окрасился в приятный светло-серый цвет. Ещё через несколько секунд на нём появились чёрные и ярко-алые строчки.

– Перед нами – обещанный перечень потенциальных собеседников, – пояснил Лёха, перемещая – с помощью чёрного колёсика на пульте – список туда-сюда. – И, что мы имеем?

– Тебе, белобрысый охламон, виднее, – доверчиво пристроив светловолосую голову на крепком плече мужа и прикрыв глаза, томно и ласково промурлыкала Ванда. – Рассказывай – что, да как. Не тяни, пожалуйста, кота за пушистый хвост.

– Как скажешь, графинюшка… Итак, перечень содержит сто шестьдесят пять абонентов. То есть, краткое – для каждого – наименование, и личный код вызова. Причём, сто шестьдесят строчек заполнены чёрными буквами-цифрами, и только пять – красными. Делаем смелый вывод: именно с этими пятью адресатами – на данный конкретный момент – мы и можем связаться. Все остальные – по комплексу важных причин, о которых не трудно догадаться – являются для нас недоступными. То бишь, скорее всего, они погибли – во время недавних природных катаклизмов.

– Кто же входит в список пяти счастливчиков?

– Сейчас оглашу, – пообещал Лёха. – Две метеостанции, расположенные в Антарктиде. Ещё одна – на северных канадских островах… Опаньки! Блин горелый. А оставшиеся два абонента нам с тобой прекрасно знакомы… Угадай, кто это?

– Даже и пытаться не буду…, – сладко и заразительно зевнула Ванда. – Устала я что-то, милый. День выдался трудным. Впрочем, как и предыдущий. Глаза слипаются – сами собой…

– Ладно, тогда не буду баловаться загадками… Мы можем попытаться выйти на связь с достославным епископом Альбертом.

– Ура! Выходим! Вдруг, и с Мэри удастся поговорить? Ура!

– Сон пропал без следа?

– Это точно. Отступил, мерзавец, трусливо поджав куцый хвост… А, кто числится пятым в списке доступных абонентов?

– Фильтрационный лагерь «Чистилище», – выдержав театральную паузу средней продолжительности, сообщил Лёха.

– Не может быть!

– Может, сероглазая амазонка. Может… Итак, с кем из потенциальных собеседников мы попытаемся – в первую очередь – связаться? Чей личный код вводить в систему?

– Начнём, пожалуй, с «Чистилища», – предложила Ванда.

– Почему?

– Там осталось много хороших людей. Верные товарищи, подруги… Как они там? Все ли живы?

– Как скажешь, сероглазая чаровница, – ловко прикасаясь подушечками пальцев к нужным кнопкам, пробормотал Лёха. – Как скажешь, так и будет. Сегодня, завтра и всегда…

Раздалось тихое ненавязчивое потрескивание, и на экране монитора «нарисовался» стандартный конторский кабинет – прямоугольный письменный стол, стулья, два офисных кресла, искусственные пальмы в керамических кадках, пластиковые стеллажи, плотно заставленные книгами и толстыми картонными папками.