Оксана Демченко - Бремя удачи

– Нет… Не сегодня… Я полагал, вы успеете все предотвратить, – ужаснулся пожилой джинн, по-настоящему бледнея и теряясь. – Если под ударом первый министр, все мои шаги бессмысленны… и мы уже обречены на войну.

– Я ощущаю боль, но не отчаяние, – отметил Шарль. – Корней Семенович, попробуйте телеграф. Прямой на дом фон Гессов или секретаря Самого, у вас есть доступ.

Двигатель аэроплана заработал, Поль довольно хмыкнул и застегнул ремни. Жестом предложил завершать разговоры: он готов к взлету. Шарль закрыл сдвижное оконце. Обернулся к сидящему позади синеглазому поисковику, трезвому и несчастному: малыша донимала головная боль…

– Алекс, сейчас я сниму проблемы самочувствия. На тебе обтекаемость нашего аэроплана. Это полезный опыт, и уверяю: тебе понравится полет. Это не дирижабль – аэроплан куда занятнее и заметно быстрее.

– Будет обтекаемость, – повеселел синеглазый, ощущая тепло и бодрость. – Шарль, мы прямиком в столицу?

Аэроплан запрыгал по кочкам, качая крыльями и поскрипывая, ликреец пошептал и повздыхал, по мере сил облегчая взлет. Когда аэроплан резко задрал нос и завыл, все глубже зарываясь в недра тучи, на этой высоте уже снеговой, Поль одобрительно кивнул и даже показал большим пальцем: лететь с магом на отработке траектории воздушных потоков замечательно. Шарль улыбнулся. Два мальчишки – и оба на его шее…

– Я сам отработаю трассером, поскольку помню неплохую поляну возле усадьбы фон Гессов, для посадки она более чем удобна.

– Нас испепелят, – обреченно предположил Поль.

– Из-за твоей неземной красоты? О да… Джиннов никто не любит.

– Не желаю быть лысым уродом.

– Мсье, я вас вызову на поединок. Ибо полагаю себя достойным иной оценки внешности, о да.

– Так я о себе, – начал Поль и осекся.

Рассмеялся и так же резко смолк, задумавшись всерьез. Аэроплан все карабкался ввысь, натужно кряхтя и подвывая. Прокалывал один слой облаков за другим. Осень – хозяйка домовитая, тучи простегивает плотно и толсто, осознавая близость больших холодов. Аэроплан все выл и выл, карабкался и трясся, то ли от утомления, то ли от досады… Но так и не смог покинуть муть стылого киселя. Поль щелкнул пальцами по штурвалу, запуская магический контроль горизонта, откинулся в кресле и стащил шлем:

– Кто греет так усердно?

– Алекс, – улыбнулся Шарль. – Огонь – вода – сочетание редкое и необычное. Не понимаю, как его допускали на дирижабли? Он от злости иногда искрит.

– Не нужна система зажигания, – порадовался Поль. – А я вода и ничего более. Но это удобно, контролирую все формы, от льда до пара, плюс жидкие состояния веществ в целом. Обледенение для авиации на севере опасно. Зимой только я и летаю в Норху. Да и приводнение мне дается без проблем, как и навигация в непогоду. Над горами южной Арьи без магии воды хотя бы уровня бакалавра летать запрещено. И это правильно: облачность там плотнейшая.

– Я тоже могу отстроить ночную навигацию, а сверх того сократить расход топлива, – с долей ревности в голосе отозвался Александр. – Обледенение тоже пустяк, прогрею и сниму. Двойная стихия удобна для пилотирования самолета.

– Аэроплана, – насмешливо поправил Поль. – Когда вы, ликрейцы, догоните в авиации самые отсталые страны, тогда и пробуйте внедрять свои названия.

– Зато я умею сбивать современные аэропланы, – уперся Алекс, переходя к довольно странному методу доказательства превосходства Ликры. – Вода – огонь, знаешь ли…

– И кто-то еще фальшиво вещает о миролюбии! Вот я способен гасить пожары, как городские, так и лесные, я прирожденный врач, вода – основа жизни, а ты просто ходячая бомба, нашел, чем удивить!

Шарль не стал вмешиваться в обмен описаниями талантов. Не до детских глупостей, когда более серьезные мысли теснятся в голове: орден фактически распался, венец власти разрушен! Ле Берье и его последователи вышли из тени официального небытия и желают найти место в новом мире. Прочувствованные разговоры мэтра о падении нравов лишь ширма для собственного желания включиться в управление денежными потоками, в дележ власти. Серж всегда был наиболее закрытым и загадочным из верховных магов, он редко и осторожно высказывал мнения и не доводил своих мыслей до рядовых джиннов. Из косвенных слухов все же было известно: ле Берье по силе не уступает первому магу и он сторонник сближения с властью. Сам Шарль много раз обдумывал свое положение в посольстве и полагал, что он был частью рискованного опыта по объединению ордена и неких сил из тайной полиции Франконии. Работал, по сути, легально, о нем знали и его способности демонстративно не замечали. Если вдуматься, подобное весьма необычно! Ему давали приказы не джинны, но люди без дара магии: посол, войсковые и полицейские чины, люди из правительства. Мэтр следил за своим «мальчиком». И мэтр – больше некому – не позволил ликвидировать арестованного в столице и позже на севере, хотя угроза была. Ведь для устранения мага в ошейнике-блокираторе не нужен маг, достаточно стрелка с приличным дальнобойным оружием и надежным прицелом.

– Мсье Шарль, – негромко окликнул Поль. – Скажите, вам не сложно быть таким? Все же вы были легендой: герцогиня Дьер, ее высочество принцесса…

– Не надо перечислять то, что давно в прошлом, – поморщился Шарль. – И лучше не зови меня мсье, я отвык. Я уже целый год сударь. Оказывается, ухо притерпелось… О да, еще лучше на «ты», мы ведь пили за одним столом «Рельсовую».

– Говорят, прежде вы ценили сухие красные из Лурь-Бье, – напомнил Поль.

– Ценил. Поль, мне долго снился один сон. Тогда, под маской. Я встречаю девушку: лето, луг, цветы, мы пьем вино… Я целую ее, и она идеальная, та самая, как говорят – вторая половинка. Я чувствую ее кожей, обнимаю, несу в дом. Снимаю рубашку. Снимаю перчатки. Да-да, летом – перчатки. Снимаю рубашку снова и снова снимаю перчатки, но я не могу раздеться. Потом она мне помогает, начинает кричать – и убегает. Меня нет! Если все снять, никого под одеждой нет. Тогда я не понимал своего страха, но позже поумнел.

– Но маска лишь внешняя, – уперся Поль.

– Нет. Внешнее – фикция, самоуспокоение. Ты внутри ломаешься и лишаешься своей сути. Приходишь к убеждению: ты никому не нужен такой, какой ты есть. И никто не знает тебя настоящего. Ты привыкаешь быть идеальным и начинаешь бояться самой малой промашки, о да, я помню это… Надо оставаться ослепительным, несравненным, искрометно остроумным, вдохновенно удивительным, небрежно высокомерным. Поведение становится маской, образ мыслей искажается. Все глубже и глубже проникает этот коварный яд, ты себя убиваешь, норовя оживить куклу. Но разве твоя половинка сможет любить куклу? Ей нужен человек, она взрослая и интересная женщина со своими взглядами, ты тоже не мальчик… Как строить отношения только на одной фразе: «Шарль, ты совершенство»? Обманом. Пси-контролем. Убивать себя, а заодно и ее делать куклой…