Джон Норман - Пленница Гора

Тоска и отчаяние захлестнули меня с новой силой.

Я вскочила на ноги. Я выкрикивала проклятия и грозила кулаком этому трехглазому чудовищу. Почему оно мучит меня? Почему не оставит в покое? Почему своим проницательным взглядом увеличивает мои страдания, иссушающие мозг, изматывающие душу? Почему? Почему?..

Я рвала траву у себя под ногами и швыряла ее в небо. Я кричала и рыдала, раздираемая одиночеством, тоской и переполнявшим меня желанием. Я топала ногами и рвала сковывающие меня цепи. Я потрясала кулаками перед трехоким ликом горианского чудовища и молила его о пощаде.

Все это напоминало какой-то безумный танец, сотрясавший мое тело помимо моей воли, помимо моего желания. Он изматывал меня, мучил, уносил все силы, все мысли.

Я упала на землю и залилась слезами.

Я больше не могла вынести этого томления, этого отчаяния и тоски. Я окинула обезумевшим взглядом уснувший лагерь и вдруг, к своему ужасу, заметила наблюдающую за мной из-за палаток у подножия холма Вьерну, предводительницу женщин-пантер.

– Ты вертишься и рыдаешь, как брошенная хозяином кейджера, – усмехнулась она и подошла ко мне поближе.

– Я и есть кейджера, – прошептала я.

– Не может быть, – возразила Вьерна. – Ведь ты не такая, как остальные девушки. Ты сильная. В твоем сердце нет места обычным женским слабостям!

Я опустилась перед ней на колени.

– Сжальтесь надо мной, госпожа, – пробормотала я. Глаза лесной разбойницы смотрели твердо и сурово. Я уронила голову.

– Я не сильная, – призналась я. – Мое сердце открыто всем женским слабостям. Я такая же, как остальные девушки. Может быть, я даже слабее их…

– Ты права, Эли-нор, – не без участия заметила предводительница разбойниц. – Иногда требуется такой мужчина, как Раск, чтобы женщина почувствовала себя слабой и беспомощной – осознала себя женщиной.

– Он дал мне это понимание.

– Сама я постаралась убить в себе подобную слабость.

– А я не хочу с ней бороться. Я готова ее признать.

– Раск просто не оставил тебе выбора, – усмехнулась предводительница разбойниц.

– Это верно, – согласилась я.

Раск, мой хозяин, мой повелитель, не оставил мне возможности почувствовать себя кем-то иным, кроме как беспомощным исполнителем его воли.

– Он покорил тебя, – сказала Вьерна.

– Да, – ответила я. – Он полностью покорил меня. Я опустила глаза.

– Сегодня ночью я уезжаю отсюда, – внезапно, без всякого перехода, сказала Вьерна.

Я изумленно посмотрела на нее.

Она кивком указала мне на темную фигуру, стоящую на коленях в нескольких ярдах от холма боком ко мне. Руки у девушки были связаны. На шее тускло мерцала в сиянии лун узкая полоска железного ошейника. Из-под длинных черных волос спускался на землю привязанный к ошейнику ремень.

– Я забираю Талену с собой, – сообщила Вьерна. – Раск из Трева отдал ее мне. Я уведу ее в северные леса.

– Но она ведь была любимой невольницей Раска! – удивилась я.

– Нет, – покачала головой предводительница лесных разбойниц

– А вы сами разве не остаетесь с Раском в качестве его свободной спутницы или боевой соратницы? – спросила я.

Она только рассмеялась.

– Нет, мое место – в северных лесах.

Я кивнула. Мне, кейджере, было трудно понять свободную женщину.

– Приятно быть покоренной мужчиной? – поинтересовалась Вьерна.

Я смущенно опустила глаза.

– Все понятно, – усмехнулась Вьерна; в ее голосе зазвучала не свойственная разбойнице мягкость. – Однажды, много лет назад, в Аре я увидела мужчину и впервые в жизни испугалась, что он, если пожелает, может сделать со мной то же, что сделал с тобой Раск – покорит меня! Никогда прежде я этого не боялась, считала, что это невозможно.

Не ожидая от нее подобных признаний, я смотрела на нее со всевозрастающим интересом.

– Я возненавидела этого человека. Я решила, что мы с ним еще потягаемся, посмотрим, кто из нас будет покорен.

– Как eго о имя? – спросила я.

– Марленус.

Я была настолько поражена, что не могла вымолвить ни слова.

Она кивнула на стоящую у подножия холма связанную девушку.

– Эта девчонка – приманка для него, – сказала Вьерна. Она еще раз посмотрела на меня и пошла прочь. Пройдя несколько шагов, она обернулась.

– Прощай, рабыня, – бросила она. – Если я увижу Раска, я скажу ему, что здесь, на этом холме, под светом германских лун стоит прикованная цепями невольница, которая жаждет его прикосновения.

– Желаю вам удачи, госпожа! – крикнула я ей вслед. – Желаю вам всего хорошего!

Вьерна не обернулась.

Она подошла к покорно ожидающей ее девушке, развязала ей ноги, подняла с земли и за привязанный к ее ошейнику ремень повела за собой. Когда они огибали ближайшую палатку, я заметила, что рот девушки заткнут кляпом. У меня не было сомнений, что этой отважной женщине, предводительнице разбойниц, без труда удастся доставить свою пленницу в северные леса.

Я снова осталась в полном одиночестве, прикованная цепями под безмолвно плывущими над землей огромными германскими лунами.

Внезапно я ощутила чье-то присутствие. Я вскинула голову и заметила стоящего неподалеку человека.

Стон вырвался у меня из груди. Я протянула руки и рванулась к нему.

Раск не стал снимать с меня цепи. Но он утопил меня в своих объятиях и прижал рыдающую от счастья рабыню к теплой сырой земле.

Близился рассвет. Мы лежали на вершине поросшего травой холма, завернутые в его длинный плащ.

Внутренним чутьем осознавая, что не вызову его неудовольствия, я робко прикоснулась губами к его щеке и плотнее прижалась к его лежащему у меня под головой плечу. Мне хотелось кричать от счастья и смеяться, не скрывая текущих по щекам слез радости.

Мы долго лежали молча.

На траву выпала предутренняя роса и пропитала накрывающий нас плащ. Небо на востоке посветлело, и в сером полумраке уже можно было различить отдельные былинки травы, сгибающиеся под тяжестью тускло мерцающих капель росы.

Элеонора Бринтон, бывшая жительница Земли, некогда богатая, высокомерная и избалованная девушка с нью-йоркской Парк-авеню, зябко кутаясь под грубым плащом воина, лежала на вершине поросшего травой холма и сладострастно прижималась щекой к плечу горианского разбойника – своего повелителя и полновластного хозяина.

Я приподняла голову и заглянула в глаза Раску. Он ответил мне долгим, внимательным взглядом.

– Как получилось, что я так привязался к тебе? – задумчиво сказал он.

– Я люблю вас, хозяин, – прошептала я. – Люблю!

– А я тебя презираю, – ответил он.

Я рассмеялась; слезы снова навернулись мне на глаза.

– И тем не менее, – продолжал он, – с тех пор как я впервые увидел тебя в невольничьей клетке в Ко-ро-ба, я не мог тебя забыть. Меня неотступно преследовало желание ощутить тебя в своих объятиях.