Вадим Панов - Кардонийская рулетка

— Прекрасный и великолепно реализованный замысел, — несколько нервно произнес Фредерик.

— Мерса — замечательный алхимик, — бесстрастно ответил Помпилио, а в следующий момент «анданийское колесо» с шумом врезалось в воду. Шагах в пятидесяти от яхты.

— Ты умеешь окружать себя талантливыми людьми, — улыбнулась адира дер Саандер.

Помпилио улыбнулся в ответ и, положа ладонь на руку сидящей рядом Этель, выдал:

— Спасибо.

Заметивший жест Фредерик машинально улыбнулся, а Кажани бросила на Лилиан победоносный взгляд и гордо сообщила:

— Завтра мы улетаем в Линегарт.

— Неужели?

— Столичная публика ждет, а Помпилио любезно предоставил «Амуш» и согласился сопровождать меня.

— Как мило с твоей стороны. — Теперь Лилиан смотрела на адигена.

— Мне нужно развеяться, — ответил тот, глядя на адиру в упор.

— Возможно, у меня все еще рябит в глазах, но мне кажется, маяк перестал работать, — протянул Фредерик. — Он ведь должен мигать?

— Уверен, восстановительные работы не затянутся, — хладнокровно отозвался дер Даген Тур.

Кира рассмеялась. Остальные женщины, поразмыслив, последовали ее примеру.

— Теодор, еще игристого! И почему умолкла музыка?

Члены струнного квартета, рванувшие к шлюпкам при приближении колеса, вернулись к инструментам, и над темной водой вновь зазвучали чарующие звуки «Звездных пьес».

«Не вверх! Бураки, красавцы с искристыми хвостами, не вверх — вниз! Вниз их нужно направить! Прямо на стадо! На ждущее развлечений быдло! И добавить зажигательную смесь, превратив легкий дождь в огненный ливень!»

— Отто.

«Раскаленные капли врезаются в головы людей… Вопли… Паника… Ужас…»

— Отто!

— Что? — Лайерак недоуменно посмотрел на помощника. — Что?

— Ты сделал бы много лучше.

Лишь через пару секунд Отто сообразил, что все это время Сапожник говорил с ним о фейерверке. Сообразил, почувствовал легкую злость: «Нельзя так погружаться в собственные мысли!» — и попытался сорвать ее на Сапожнике.

— Мне не нужна лесть.

— Лесть? С каких это пор ты решил, что я лижу тебе задницу?

Лайерак нахмурился, но уже через мгновение рассмеялся и признал:

— Умыл.

Наваждение спало.

«Носящиеся по площади „спички“… Запах горящей плоти, его ни с чем не спутаешь, ни с чем…»

— Следи за языком.

— Мы оба знаем, что фейерверк был великолепен.

— Финал показался мне взрывным, — пошутил Шо.

— Они слегка облажались, — кивнул Огнедел, имея в виду устроителей мероприятия.

— Вот видишь!

— Но публика ничего не заметила, а это главное. — Лайерак вздохнул. — Они молодцы, Шо, действительно молодцы, а те смеси, что использовались для «дождя», явно уникальны. Будь у меня время, обязательно обсудил бы ее состав с алхимиком.

— За кружечкой пива.

— Или бутылочкой вина.

— Мне нравится идея.

— Пожалуй… — Отто на мгновение задумался. С точки зрения конспирации следовало расстаться с Сапожником и отправиться в убежище, но возбуждение еще не оставило Огнедела, хотелось говорить, обсуждать, спорить, доказывать, писать формулы смесей, которые использовали неизвестные пиротехники… Лайерак знал, что если откажется, то ему всю ночь будет сниться несбывшееся: роскошная акция, ставшая логическим продолжением великолепного фейерверка, невиданное действо, по-настоящему достойное огня. Лайерак знал, не хотел до утра ворочаться без сна, а потому сдался: — Поехали, выпьем чего-нибудь!

Напарники выбрались на пирс — баркас только-только пристал к нему — и направились в ближайшую харчевню. И не увидели, как старый, насквозь просоленный рыбак негромко бросил внуку короткий приказ. Мальчишка кивнул, тоже сошел на берег и неспешно направился следом за бывшими пассажирами.

— Великолепное получилось зрелище, не так ли?

— Именно так, консул, — великолепное. Вы подобрали весьма точное определение.

— Вям!

Дагомаро покосился на усталого саптера — собачке осточертел раут на крыше, хотелось домой, на теплую подстилку, — и неожиданно для себя поинтересовался:

— Вы знаете, какому событию был посвящен фейерверк?

— Какому-то религиозному празднеству, — равнодушно ответил Абедалоф. — Я не силен в культах.

Винчер хотел повести разговор иначе, более тонко, но самодовольная физиономия пыхтящего сигарой Арбедалочика и его визгливая псина заставили консула изменить решение.

— В честь Харельской проповеди Доброго Маркуса.

— Вполне возможно.

Официальной религией Галаны был чиритизм, и хотя вырос он из Олгеменической церкви, галаниты относились к ней с подчеркнутым пренебрежением.

— Я специально узнавал — до этого дня еще месяц, — продолжил Дагомаро. — А потому вижу откровенный намек. Помпилио напомнил об одном из главных и почитаемых обращений Праведника.

— Им это нужно, — рассмеялся Арбедалочик. — Лингийцы, знаете ли, забияки, слово скаута.

— Вям!

— Но в день Харельской проповеди они не прикасаются к оружию.

— С нами — воевали, — жестко бросил галанит.

— Потому что вы не уважаете их законы, правила и традиции.

— Вы завели разговор в надежде оскорбить меня? — осведомился галанит.

— Я…

А все из-за неправильного начала, из-за эмоций, если быть точным. Направляясь к директору, Винчер знал, что будет говорить, знал до последнего слова, до последней интонации. Но неожиданное желание уязвить Абедалофа завело консула в тупик.

— Если уж мы заговорили о праздниках, то послезавтра Галана будет отмечать День Большого Сердца, — легко продолжил директор-распорядитель.

— Вям!

— В этот день мы помогаем тем, кому не повезло, каждый проявляет ту заботу, на которую способен, и даже президент раздает еду нищим.

— На планетах Ожерелья нищенство запрещено, — машинально произнес Дагомаро. — Это честнее, чем раздавать еду.

— Дурацкий закон, — хмыкнул Арбедалочик. — Как можно запретить человеку быть нищим?

— Дать ему работу, — пожал плечами ушерец. — Вы не хуже меня знаете, что адиген обязан предоставить работу любому обратившемуся.

— И люди попадают в рабство.

— Я знаю целые планеты, которые оказались в рабстве у банков Компании.

— Вот мы и добрались до главной темы разговора, — вновь рассмеялся Абедалоф.

— Вы вооружаете Приоту и натравливаете ее на нас!

— Не надо кричать, — поморщился Арбедалочик. — И вообще, давайте пройдемся, прогуляемся, так сказать, под звездами.

— Вям!

— А ты, Эбни, подожди меня здесь, этот разговор не для твоих ушей.

Абедалоф передал песика помощнику, взял консула под локоток и медленно повел вдоль балюстрады.