Алан Фостер - Флинкс на распутье

— Но ведь им удалось сюда проникнуть. Они могут попытаться еще раз.

— Мы их встретим! — пылко обещала Клэрити. — Слышал, что сказала Эйми? Охрана смотрит в оба. На этот раз никто не проскользнет через ее детекторы и барьеры. Весь багаж будет подвергаться тройному досмотру, каждый прибывший — трижды просвечиваться сканером. А поскольку теперь ни для кого не секрет, что со мной случилось, коллеги присмотрят друг за другом. И если кто-то из них спутался с фанатиками, он не сможет незамеченным даже в туалет сходить. Я хочу, Флинкс, чтобы ты понял, чем мы тут занимаемся. Дело не только в заработке. Каждую неделю мы совершаем важное открытие, которое обогатит кладезь челанксийских знаний. И не только в экологии или геологии, но и в других науках. Длинный Тоннель — уникум, во всем Содружестве не найдешь другой такой планеты. Взять хотя бы фотоморфов. Таксономисты ломают головы, к какому классу их отнести. Или, может быть, основать новый класс организмов? И все это ужасно интересно. Живая природа тут принимает поистине невообразимые формы. Уже одно это — веская причина бороться за существование станции. Наши транксы готовы приступить к экспериментам с пожирателями сульфидов. По их мнению, этих токсинофагов можно с помощью генной инженерии приспособить для восстановления экзоскелета. Хитин не поддается регенерации, но пожиратели ядов выделяют его как побочный продукт своей жизнедеятельности. Транксу надо лишь поселить их в ране и подождать, когда она зарастет. Понимаешь, насколько это важно для инсектоидов, которые дорожат своим хитином, как мы — зеницей ока? А доходы поделим поровну. Разве не стоит сражаться ради этого?

— Трудно сказать, — потупился Флинкс. — Я еще слишком молод, чтобы обсуждать серьезные этические проблемы.

Клэрити явно расстроилась:

— Так, значит, ты не согласен, что наши достижения стоят незначительного вмешательства в экосистему?

— Разумеется, они того стоят в глазах акционеров компании, — уклончиво ответил Флинкс.

— Но мы же не наносим вреда природе! — совсем упала духом она. — Грибница, которая стала «вердидионом», как существовала, так и существует в естественном виде. Мы выращиваем только разновидность, полученную с помощью генной инженерии. А на подземный мир не оказываем абсолютно никакого воздействия.

Он так резко поднял голову, что Клэрити вздрогнула.

— Я здесь исключительно ради тебя. И не имею права судить о чьей бы то ни было деятельности. — Он сделал шаг вперед, но тотчас замер и опустил взгляд. — К тому же мне давно пора и честь знать.

— Улетаешь? — Клэрити не поверила собственным ушам. — Так скоро? А говорил, изучаешь планеты… Я думала, тебе будет у нас интересно: передовая техника, талантливые специалисты, революционные открытия. А если на месте не сидится, можно полазать по пещерам. Возьми снаряжение и любуйся местными красотами, сколько душа пожелает.

Он в упор посмотрел на нее:

— А что тебе до меня? Почему так хочешь, чтобы я остался?

— Потому что ты спас мне жизнь. И тем самым, возможно, спас всю нашу фирму. И еще потому, что ты мне нравишься. — Произнеся эти слова, она нахмурилась. — Странно. Обычно я предпочитаю мужчин постарше. Но в тебе, Флинкс, определенно что-то есть. Я имею в виду не только то, чем мы занимались по пути сюда.

— А что именно?

Вопрос прозвучал чересчур резко, но Флинксу всегда мерещился холодный расчет там, где в действительности были только чистосердечие и прямота.

— Просто ты… другой.

Она шагнула к нему. Пип встрепенулась, но осталась на плече. Клэрити обняла Флинкса, и от ее прикосновения он вздрогнул.

— Наверное, я не совсем ясно выразилась, — прошептала она. — Мне почему-то лучше удаются диалоги с компьютером. Я хочу сказать, Флинкс, что испытываю к тебе нечто большее, чем простое влечение. И хочу, чтобы ты остался. Не для учебы. Для того, чтобы быть со мной. Прости, что я раньше тебе этого не сказала, — просто ни минутки свободной не было после возвращения. То есть, я просто не думала… Говорила только о Длинном Тоннеле, о своей работе. Настало время поговорить о нас с тобой.

— А о чем здесь говорить? — Он хотел сказать это спокойно, равнодушно, но близость ее тела сделала это невозможным. Клэрити ощутила его колебания и прижалась к нему.

— Есть о чем. Ты ведь для меня так много значишь. Хочется верить, что и я для тебя кое-что значу. По-моему, наши отношения могут перерасти в нечто большее.

— Прекрати!

Столь бурная реакция напугала ее, и она опустила руки.

— Я думала…

— Ты думала! О чем тут можно думать, Клэрити! Ты ничего не понимаешь, ты совершенно не знаешь меня.

Встревоженная гневом хозяина, Пип взмыла и принялась кружить в поисках врага. Но Флинкс злился на самого себя.

Клэрити призналась в любви, и это вдребезги разбило душевное равновесие, которое Флинксу с таким трудом удавалось сохранять в последние дни. И вовсе не потому, что им увлеклась красивая девушка, — с подобными вещами он уже имел дело раньше. Истина заключалась в том, что его тоже неодолимо влекло к ней. Она была умна и красива. Она была старше, но никогда не разговаривала с ним покровительственным тоном. Впервые в жизни он увидел, как женщину с головой захлестывает волна чувств. И в этом не было никакого притворства — уж кто-кто, а Флинкс притворство чуял за парсек. Но что он мог противопоставить этому натиску чувств? Он изо всех сил сопротивлялся ее чарам и пытался сохранить трезвость рассудка. Но вскоре с ужасом открыл, что совершенно не испытывает холодности, которую так старательно демонстрирует.

— Что-то не так, Флинкс? Скажи!

— Ты ведь не знаешь меня… Видишь только то, что лежит на поверхности.

— Коли так, позволь заглянуть в тебя поглубже. Постараюсь тебя изучить, чтобы нам обоим было лучше.

— Нам вдвоем никогда не будет хорошо, — решительно возразил он. — Я не могу быть счастлив ни с кем.

Растерянность в ее голосе сменилась обидой:

— В чем дело, Флинкс? Я тебе не нравлюсь?

Флинксу ничего не оставалось, как броситься в эту пучину с головой.

— Клэрити, ты ведь генный инженер, и притом — из лучших. Наверняка что-нибудь слышала про «Общество усовершенствователей».

— Общество… — Клэрити осеклась — было ясно, что она никак не ожидала услышать от Флинкса эти слова. Но она быстро пришла в себя. — Преступники из преступников. Выродки, мерзкие евгенисты. Подпольно экспериментировали с генами еще не родившихся людей.

— Совершенно верно. — На Флинкса вдруг обрушилась усталость. — Их цели заслуживали всяческих похвал, но методы были преступны. Своими действиями они нарушали каждую букву закона о генетике и о молекулярной косметической хирургии. Насколько мне известно, в кодекс были добавлены новые статьи — только для того, чтобы наказать этих преступников.