Шон Мур - Конан и мрачный серый бог

Первые три из шести слов, которые включали истинное имя реликта, были произнесены… Шакалом! Чёрный клинок вызывал Зловещего древнего Бога.

Сердце Нефрит прыгало, когда на расстоянии, она видела прыжок Конана из седла и ускользание от железного шипа, направленного на него. Она была неправа, используя киммерийца, но если действовать теперь, то она могла исправить ту несправедливость. Стабилизируя себя, она повернулась, чтобы поднять свой меч и поскакать на помощь окруженному варвару.

Нефрит задыхалась, когда она поглядела на склоненную фигуру Тоджа, его руку, летящую к ее лицу. Тодж — живой! Его рука вынимала кое-что из рукава…, но как? Между своими пальцами он держал тонкую, заточенную металлическую вещь.

Она наблюдала, остолбенев на мгновение, когда его рука отодвигалась.

Убийца глумился над нею, взмахнув запястьем. Прежде, чем лезвие оставило его пальцы, появилась вспышка ослепительного света из-за Нефрита. Его невыносимый блеск, окутал и воровку и убийцу. Метательный снаряд отскочил от горла Нефрит, затем пролетел мимо цели его метателя, испорченной белой вспышкой.

Булькая, Тодж поднес одну руку к своим глаза, чтобы прикрыть их. Его другая рука взяла другой шакен из рукава, и его рука была отодвинута, готовясь метнуть, когда зрение возвратится.

— Вы не должны потерпеть неудачу, — зазвенел голос позади Нефрита. Там вырисовывалось пылающее изображение Карантеса. От него излучался неумолимый яркий свет. — Не позвольте истинному имени бога огласиться, или все потеряно. Я могу спроектировать это изображение к Нифии, но все, что оно может сделать, говорить. Только ты или Конан можете закрыть ворота гибели мира.

Нефрит поклялась и подняла свой тонкий меч.

Все еще ослепленный, убийца швырнул свой шакен на звуки клятвы. Он лязгнул о края ее клинка, удар высек искры.

— Падальщик, — она прошипела, напрягая мускулы, когда она размахивала своим оружием как топором палача. — Может твоя грязная душа иссохнет в бездне с каждым из тех негодяев, которых ты когда-либо убивал! Тодж рефлексивно поднял руку и отчаянно попытался откатиться вдаль, но ледяная власть Красной Гадюки замедляла его.

Острое лезвие Нефрита проникло через предплечье, отсекая запястье. Она толкала остриё вниз с силой, рожденной яростью. Завывание муки исторгло горло Тоджа. Его остающаяся рука захватила лезвие, пронзившее его сердце, но он не чувствовал его удара и отсеченной ладони. Все, что он знал, было болью поражения, болью смерти, которую он так часто причинял. Ни одно из его противоядий не могло спасти его. Его тело, еще раз судорожно вздрогнув, затихло.

— Поспеши! — быстро росло сверкающее изображение. — Отправляйся немедленно, до произнесения истинного имени губами того, кто произносил бы его. Ты и Конан должны заставить говорящего замолчать. Я не могу предупредить киммерийца, поскольку бог излучает слишком сильную ауру Хаоса для меня, чтобы спроектировать мое изображение в руинах. Спешите! Нефрит прыгнула в седло, забыв о своей лихорадке.

— Конан! — кричала она, вонзая свои ботинки в бока лошади. Помчавшись к мраморным стенам, она видела, что циркулирующее вихревое искажение сформировалось там, как темное пятно циклона, хотя никакой ветер не размешивал воздуха. Само небо, казалось, источало колючую темную энергию, которая заставляла ее нервы напрячься. Ее лошадь мчалась к кучам расколотых костей, к черной утробе храма, в который исчез Конан. — Теперь не позволь остальной части имени произнестись! Голос Чёрного клинка ковал воздух, каждый слог, наносил оглушительный удар в храме. Со своим гигантским мечом в одной руке и идолом в другом, он был сбалансированный подобный статуе в храме, как будто работы сумасшедшего скульптора.

— Skaoa… Utlagi… Iolagi, — он ворчал своим неповорачиваюшимся языком, исторгая слоги непредназначенные никакому человеческому горлу когда-либо, чтобы произнести снова — имена, которые так давно Ксалтотун вырвал из горла замученного жреца Ибиса.

— Кром! Прерви своё колдовство! — проревел Конан, когда ворвался во внутреннее святилище. Его глаза охватили сцену. В его ногах лежала бесформенная фигура на полу. Перед ним стоял гигант — безжалостная сила в броне, державший наверх невероятную статую, шедевр переливающегося жемчуга.

Откуда прибыл этот титан… был ли он убийцей великого Амона? На мгновение дезориентированный, Конан стоял безмолвный, застыв на месте.

— А? — Чёрный клинок вращал своими покрасневшими глазами, чтобы посмотреть с яростью на него, смевшего прерывать его. Уже странный водоворот темноты происходил от статуи, повышаясь и расширяясь, когда это исходило через сломанную крышу. — Ты смеешь оказаться передо мной? Уезжай теперь или умри, раздавленный как насекомое под пяткой Дхаркхан Чёрного клинка, самого могущественного воина, когда-либо рожденного! Он опустил жемчужного идола и ринулся вперед, размахивая мечом.

Пугающий смех поднялся с горла Конана, и он схватил свой меч правой рукой.

— Многие утверждали это, хвастун. Присоединитесь к ним всем в бездне! — он схватил Красную Гадюку своей левой рукой и поднял её для броска.

Бесформенная фигура пошевелилась у его ног, двигаясь вперед, бормоча. Toт-Aмон жив? Конан видел знакомое медное кольцо, намотанное вокруг пальца той нащупывающей руки. Не мертвый, это казалось. Киммериец не мог рискнуть броском Гадюки. Он погрузил это в спину укрытой плащом фигуры, отскакивая в сторону, с пути наступающего гиганта.

Первый удар Чёрный клинок нанёс с оглушительным звоном. Конан почти выпустил свой меч. Воздействие отдалось через его руку в плечо и голову, откидывая назад. Его лезвие разломилось напополам, отлетевший осколок стали рассёк его лицо.

Заметив, что Чёрный клинок положился полностью на грубую силу, Конан немедленно изменил тактику. Он отчаянно парировал, затем сделал выпад под броню ахеронца, подготавливаясь к дикому ответному удару Чёрного клинка.

Когда меч военачальника достиг его, Конан бросился к полу. Он чувствовал порыв воздуха от огромного лезвия. Его сильные ноги врезали, сбивая Чёрный клинок с равновесия. Гигант зашатался; его колени согнулись, но ему удалось перехватить меч, когда он свалился. Конан схватил свою рукоятку и направил сломанный конец лезвия ввысь, изо всех сил.

Чёрный клинок рухнул на это, своей собственной огромной массой, удар кулака проник мимо его брони и достиг его живота. Он проворчал и согнулся к своим коленям, придавив Конана к полу. Киммериец выкручивал свое лезвие и попытался направить его вверх, но Чёрный клинок, отпустив меч, захватил руки Конана, отрывая от рукоятки сломанного лезвия.

Огромный ахеронец искоса смотрел на Конана и выдернул длинную сталь из своих собственных кишок, смеясь над кровью, хлюпающей на его броню. Он переместил свою силу на рукоятку и поднял меч высоко, его руки, слегка дрожали слоями мускулов, красная пена, слетала с его губ.