Чигиринский Олег - Госпожа победа

Осваговец проследил его взгляд. Из комнаты вели три двери: одна, на веранду, была перекрыта юным защитником частной собственности, вторую загораживал старый китаец, вооруженный поварским тесаком, а третью обороняла блондинка, которая знала, как обращаться с «береттой» — во всяком случае, предохранитель был в боевом положении. Девушка тоже недавно была в положении — разрезы длинной рубашки открывали ее слегка оплывшие, погрузневшие бедра, на груди ткань пошла засохшими молочными потеками, огромные серые глаза были обведены темными кругами… Самое опасное здесь существо. В защиту своего мужчины и своего младенца спустит триггер не задумываясь.

— Повернись спиной, руки на стену, — американский акцент, тягучая южная патока. Артем подчинился. Ствол уперся ему в спину, маленькая ладошка обшарила район талии, бедер и подмышек. Если бы не синяки и швы, это было бы даже приятно.

— Тони, у него нет ничего, — сказала женщина.

Юноша явно не готов был принять решение. Блондинка приняла его молчание за согласие на дальнейшие действия по собственной инициативе.

— В кресло, — скомандовала она Артему. Потом, глядя сверху вниз, спросила:

— Кто вы?

— ОСВАГ, — ответил Флэннеган. — Посмотрите документы, мэм…

— Ты! — девушка повернулась к нему. — Лицом к стене, руки на голову.

— Вы служили в полиции, мэм?

— Заткнись!

— Видите ли, я очень надеюсь, что вы умеете обращаться с оружием. Случайный выстрел, когда пистолет в руках случайного человека, — более чем обычное дело. То же самое касается и вас, Антон Андреевич.

— Заткнись! — повторила юная мать. — В кресло!

Очень предусмотрительно со стороны Флэннегана было не брать с собой оружия. Впрочем, он же профессионал.

Девушка, не поднимая документы со столика, развернула их. Кинула быстрый взгляд на Флэннегана, потом на Верещагина.

— Ты не похож.

— Временно, — он улыбнулся. Улыбаться стало легче, отек на лице постепенно опадал, но вот свою принадлежность к белой расе еще долго придется доказывать.

— Почем я знаю! Ладно, мне наплевать. Выметайтесь отсюда.

— Уходите, — подал, наконец, голос юноша. — Это частные владения, вас сюда не приглашали.

— Антон Андреевич, мы пришли просить о помощи, — самым доверительным тоном сказал осваговец.

— Кого? Меня?

— Нет, Антон Андреевич, не вас. Господина временного премьера.

— Здесь нет времпремьера.

— Знаю. Здесь есть библиотекарь. Господин Кублицкий-Пиоттух.

— В четыре часа утра?

— Что поделаешь… Время не ждет.

— Его здесь нет.

— Это неправда. Его машина стоит в гараже. Там же находятся две другие: «роллс-ройс» и «лендровер». Там же — ваш «кабрио». Остается предположить, что вы отправили господина Кублицкого-Пиоттуха пешком от «Каховки» до Коктебеля, что в его возрасте…

«Каховка!» — Верещагин готов был треснуть себя по лбу. Ну конечно, кто же еще владеет землей к востоку от Судака? Усадьба Лучниковых. Нервный юноша со штуцером — сын самого Гражданина Кейна, блондинка, истекающая молоком и угрожающая пистолетом, — его невестка, а ее ребенок (сверху послышался звук, который не спутаешь ни с чем: мяуканье просыпающегося новорожденного младенца) — его внук. Китаец, надо думать, слуга.

— Что вам нужно, господа? — явление третье: те же и пожилой мужчина в пижаме. Верещагин узнал лицо, сотни раз виденное на экране ТВ и на первых полосах газет. — Что вам нужно от меня и молодых людей?

— Пусть молодые люди хотя бы опустят оружие, — чуть ли не жалобно попросил Флэннеган. — Вряд ли они его оставят, но пусть хотя бы опустят.

— Пам, иди к бэби, — юноша опустил «саваж». — Отдай пистолет Хуа.

Поза и взгляд блондинки говорили, что она не согласна, но подчиняется. Бэби не так уж нуждался в помощи: немного похныкав, он затих. Тем не менее золотоволосая Юнона скрылась за дверью, и Артем почувствовал облегчение. Китаец обращался с пистолетом достаточно умело, чтобы можно было не бояться случайной пальбы.

— Господин времпремьер, — начал Флэннеган.

— Я не премьер…

— Ваши полномочия все еще действительны.

— Антон, прошу вас, оставьте нас на время. И Хуа тоже пусть уйдет, — премьер, казалось, готов был разрыдаться… Или спросонья голос звучал так. — Мы немного поговорим, и эти господа уедут.

«Черта с два», — подумал Артем, вставая из кресла и разогревая себя ходьбой из угла в угол. Он уже понял, чего хочет Флэннеган и, как это ни было противно, готовился сыграть свою роль. Роль харизматического парвеню, умудрившегося увлечь за собой армию. Роль неплохого, в общем-то, человека, но уж слишком сильно зацикленного на своей правоте. Команданте Че Верещагин. Старая добрая игра: покажи человеку смерть, и он примирится с лихорадкой.

— Я отказался от своих полномочий и убедительно прошу оставить меня в покое! — прошипел старик.

— Позвольте возразить, — мягко сказал компаньеро Флэннеган. — Принять у вас отставку может только Дума. Думы нет. Ваши полномочия не отменены. У вас есть власть и есть обязанности, налагаемые этой властью.

— Я не могу. Я не хочу…

— Послушайте! — вступил Артем, поймав взгляд Флэннегана. — Вас никто не спрашивает, хотите вы или нет. Присягу давали — хотели? На приемах в смокинге щеголяли — хотели? А теперь — под лавку?

— Господин полковник, — одернул его Флэннеган. — Не вмешивайтесь, пожалуйста.

Хороший коп — плохой коп. Все по правилам.

В гостиную вошел Хуа с бархатным халатом, карман которого подозрительно провисал. Кублицкий-Пиоттух с торопливой благодарностью завернулся в явно великоватый и явно любимый прежним хозяином полысевший на локтях шлафрок. Нащупав предмет в кармане, он боязливо отдернул руку и положил ее на стол.

— Хуа, кофе, прошу вас, — сказал он.

— Мне — чаю, — быстро встрял Артем. — От вашего кофе я скоро взорвусь.

— Мне тоже чаю, с вашего позволения, — Флэннеган поднял палец, как в кафе.

— Конисна, — китаец сверкнул глазками и снова исчез.

— Господин премьер, я не хотел бы принуждать вас к чему-нибудь, но ситуация обязывает нас найти человека, который мог бы стать гарантом легитимной власти.

— Почему вы не стали искать его раньше, когда начали войну? — старик намерен был держаться, но голос выдавал бреши в его обороне.

— Потому что нам некогда было шарить по виллам Побережья! — Верещагин повел свою партию. — Мы сидели за колючей проволокой, в жаре и вони. И попробуйте мне сказать, что мы были неправы, когда положили этому конец!

На этот раз Флэннеган его не перебил.

— А что вы со мной сделаете, юноша, если я так скажу?

— Да ровным счетом ничего. Если вы так скажете, нам останется только развести руками и свалить отсюда. Денька через три на нас посыплются бомбы. И все только потому, что Виктору Степановичу лень было лишний раз надеть смокинг и поболтать кое с кем из НАТО.