Александр Кулькин - Когда наша не попадала

– Сейчас я настоящая. И не хочу играть с мужчинами. Слишком многие принимают игру за настоящую жизнь, и благодарите Даитэнгу, что вы не попали в их число.

Улыбка исчезла, и интонации стали построже:

– В город мне пока нельзя, в любом облике. Своей властью я пошлю с вами ину Джуна. А пока прощай, хороший мальчик. Или до свидания?

Смех её прозвучал, как весенняя капель, радующая сердце после долгой зимы, а взметнувшиеся занавеси ласково коснулись его лица, опадая.

Выбравшись из повозки, Иван попал в самый разгар спора. Геллер решительно возражал атаману:

– Ну не могу я бить иноземцев, никак не могу!

– Почему?

– Ну, рассуди сам, атаман. Руками надо глаза держать, чтобы на местных походить, а бить чем, ногами? Нельзя человека, хоть и врага, бить ногами. Не скотина, чай…

В последующее время все усиленно тренировались держать глаза и хотя бы одной рукой изобразить удар. Кроме хохота, это действо ничего не вызывало. Пришлось Ивану беседовать с Хачиро. Узнав о том, кто именно просил кицунэ помочь людям, потрясенный самурай смог только зашипеть. Провожатый ину его явно обрадовал, и Хачиро смог объяснить любопытному волхву всё многообразие мира местных духов. Оказывается, их посетила одна из высших лис-оборотней. Девять хвостов – это признак высочайшего ранга, единственно, что беспокоило самурая, – это имя которым она назвалась. Ногицунэ – правильнее не имя, а название породы или ранга оборотней. Любимейшее занятие ногицунэ – обман и шалости, иногда безобидные, иногда злые. Хотя с именем Даитэнгу ни одна кицунэ шутить не будет. Ину – это оборотень-собака, вот на него можно полностью положиться. А от микэнэко нужно только бежать или рубить без жалости. Людей кошки ненавидят и стараются погубить.

– Так что, друг мой волхв, увидишь кошку с раздвоенным хвостом – убей! И этим ты спасешь не одну человеческую жизнь.

– А как узнать Даитэнгу?

– Узнать? – самурай задумался. – Он обычно одет монахом, в старой рясе, лицо красное и очень длинный нос. Так он обычно выглядит, когда превращается в человека, а какой его настоящий вид? Я воин, а не монах или учёный.

За очередным поворотом их встретил невысокий человек в круглой шляпе из какой-то сухой травы. Одет он был просто, но в чистое, хоть и не новое. Завидев самурая, он упал ниц и что-то залепетал на своём языке. Хачиро вновь заледенел лицом, но слушал простолюдина внимательно. Наконец-то самурай спросил:

– Джун?

Что-то мелькнуло на самой границе зрения, и Иван обернулся, но ничего не заметил, а когда посмотрел на дорогу, там уже стоял небольшой пёс. Желто-коричневая масть напомнила легендарного Симбу, черные выпуклые глаза внимательно смотрели на человека, острые уши ловили каждый звук, а хвост был бережно пристроен на спину.

– Джун-ину! – торжественно представил его самурай, и вновь повернувшись к псу, попросил: – Будь нашим другом и проводником.

Хвост приподнялся, качнулся из стороны в сторону и вновь занял своё место. Пёс повернулся и неторопливо побежал впереди отряда.

– А что нас ждёт в городе? – поинтересовался Иван.

– Сначала обязательно представиться дансяку, а потом… Мне легче, я воин и буду выполнять приказы своего командира, а вот что делать вам? Не знаю.

– Спасибо за честный ответ, – краешком губ улыбнулся волхв. – Думаю, что нам обязательно нужно осмотреться. Если, конечно, твой дансяку примет нашу помощь и совет.

Город открылся очень быстро, стоило только повернуть за холм. Ватажка сбавила шаг и стала с любопытством рассматривать хлипкие, на первый взгляд, домишки. Геллер недоуменно спросил:

– У вас что, зимы не бывает? Или ветров там сильных? Что так несолидно сложено?

– Почему несолидно? – удивился Хачиро.

– Хлипко, – недовольно ворчал Володимир. – Разве так можно строить?

– Перестань нудить, – атаман был категоричен. – Если здесь так строят, значит, так и надо. Не дурные, чай.

– Ну, извини, – Геллер повернулся к самураю. – Ляпнул я, не подумав, не серчай.

– Я не обижаюсь, – проявил вежество Хачиро, хотя и нахмурился. – Не бывает у нас здесь снега, как на северных островах, но зато ворочается во сне великий дракон, и трясётся земля. Легкий дом никого не убьет, если рухнет, да и восстановить его легко.

– Вот видишь, на всё есть причина, – отреагировал Спесь Федорович. – Так что сначала подумай, а потом ратуй за избы из стволов в два обхвата.

Отряд вышел на улицу, и разговор прервался. Приходилось следить, чтобы не задеть никого или нечаянно не сбить с ног. Хачиро вышел вперёд, и, глядя поверх голов, повёл отряд. Людская толпа покорно расступалась перед самураем, но шепталась позади, и часто ватажники слышали непонятное, но явно злое слово «гэндзин». Иван сам не заметил, как стал смотреть по-волховски и с недоумением отметил, что злились именно люди, а барсуки, лисы, псы и даже кошки провожали отряд добрыми улыбками. Но нежить есть нежить. Без баловства обойтись не может. Одна явно молодая лиса, всего лишь с двумя хвостами, улыбаясь краешком губ, дождалась Джуна и негромко проворковала: «Мя-я-яу…»

Оборотень оборотнем, а инстинкты никуда не делись. Джун зарычал и ритуально заскреб задними ногами по притоптанной глине. Девушка с испуганным видом стала отмахиваться зонтиком. Хачиро истуканом замер посреди улицы, положив руку на рукоять большого меча, – по всей видимости, молодой человек не знал, что сделать. Оборотень готовился напасть на человека, но оборотень был свой… Девушка была прекрасна и, судя по зонту, из небедной семьи. Иван заторопился к самураю, но события понеслись галопом. Из какой-то подворотни вывалился большой человек с ярко-рыжими волосами, с нелепой шапочкой на голове. Отшвырнув взвизгнувшего Джуна ногой в грязном сапоге, он схватил девушку за руку:

– Герою положена награда! Пошли!

Волхв всмотрелся – и вздрогнул от отвращения. Кроме безумной похоти и мерзкого желания причинить боль слабому в одурманенном вином человеке больше ничего не было. Он был счастлив, что никто из этих «макак» с ним не справится, потому что здесь он самый большой! Хачиро втянул воздух сквозь зубы, перестал колебаться и сделал шаг вперёд. Вдруг вперёд выскочила крупная трёхцветная кошка и стала кланяться перед рыжим. Иван с изумлением увидел раздвоенный хвост и вспомнил слова самурая. Только вот убивать животное ему не хотелось, тем более, она была сейчас на их стороне. Худенькая девушка с выбеленным лицом, не переставая лепетать и кланяться, незаметно высвободила ручку первой дивчины из лапы громилы и повела его обратно в переулок. На прощание она обернулась, нашла глазами Ивана и подмигнула. Самурай замер, не сводя глаз с побледневшей кицунэ, а та, непрерывно кланяясь, уже что-то щебетала. Ватага очнулась и мрачно уставилась на атамана. Тряхнув головой, Спесь Федорович повернулся к Геллеру: