Лин Картер - Конан Бессмертный

— Пусть он бежит хоть на край света, я все равно изловлю его! — в бешенстве кричал правитель Турана. — Тем более что я, кажется, узнаю руку Конана, этого дьявола в человеческом облике! Клянусь, он там, на борту. Когда же Когар наконец снимет с мели свое корыто, будь оно проклято?

И он топал ногами от ярости, в то время как на втором корабле, «Звезде Хоралы», кипела усердная работа. К исходу долгого дня две команды начали дюйм за дюймом стаскивать его с мели: без отдыха работали весла шлюпок, моряки изнемогали, натягивая канаты. Капитан «Звезды» с головой ушел в спасательные работы и вздрогнул от неожиданности, когда из «вороньего гнезда» на мачте его корабля послышался тревожный крик. Взволнованный голос дозорного срывался, моряк отчаянно махал руками, указывая за корму. Капитан Когар повернул голову.

Из-за мыса, величаво распустив золотистые паруса, прямо на них летел тот самый корабль, которому, по их понятиям, надлежало быть далеко в море — и удирать без оглядки. Стремительно и плавно мчался он вперед, а на бортах и на вантах было черно от готовых к бою пиратов. Их насмешливые выкрики, ослабленные расстоянием, показались туранцам воплями демонов, вырвавшихся из ада…

Пиратский корабль спешил прямо к беспомощной «Звезде Хоралы», как орел, сложивший крылья и вытянувший когти в последнем броске за добычей. Вот он протаранил одну из шлюпок, и та с хрустом развалилась надвое — в воздухе мелькнули щепки и переломанные тела. Потом парус скользнул вниз, последовал быстрый разворот — и пираты встали борт о борт со своей жертвой. Взвились абордажные крючья, смертоносным ливнем ударили стрелы, а следом за стрелами через борт хлынула толпа разъяренных убийц.

Туранцы дрались отважно. При всей внезапности нападения капитан все же сумел как-то организовать оборону. Корсары вихрем прошлись по нижней палубе, и мертвые тела густо усеяли доски. Однако туча стрел, посыпавшихся с полуюта, принудила их остановиться. Там, на корме, ощетинившись копьями, сгрудились туранские воины. Но даже им не удалось задержать пиратов надолго. Те неудержимо мчались вперед, ведомые одетым в кольчугу варваром-капитаном, который крушил врагов направо и налево с легкостью, наводившей на мысли о колдовстве.

Туранцы не смогли выстоять против этих закаленных воинов с их киммерийским вождем. Один могучий размах тяжелого меча Конана — и в частоколе копий открылась широкая брешь. Пираты заполнили кормовую палубу, расшвыривая гирканцев, точно соломенные чучела.

Капитан Когар бросился наперерез киммерийцу, хорошо понимая: единственный шанс спасти корабль от пиратов заключался в том, чтобы убить вождя. Их клинки скрестились и заплясали, разбрызгивая искры. Но туранцу далеко было до Конана, прошедшего тысячи битв. Острое лезвие его ятагана смахнуло вороную прядь с головы пригнувшегося киммерийца; в следующий миг на покрытый кольчугой бок капитана обрушился тяжелый прямой меч, и Когар задохнулся в предсмертной муке, оседая с пробитой грудью.

Гибель капитана поколебала мужество туранских солдат. Со всех сторон послышались крики «Пощады! Пощады!», и на палубу со звоном посыпалось оружие — туранцы бросали его, сдаваясь в плен.

Конан с угрюмым удовольствием оглядывал взятый корабль. Около двадцати пиратов пали в бою, но уцелевшим досталось единственное пригодное к плаванию судно. Кое-кто из команды уже сбивал цепи с лодыжек рабов, и оттуда, снизу, несся многоголосый радостный крик: иные пираты повстречали давным-давно пропавших друзей. Пленных туранцев отвели вниз и заперли в трюме.

Часть людей осталась вызволять «Звезду Хоралы» из цепкой хватки песка, остальные перешли на пиратский корабль и отчалили. На его палубах было не повернуться: в команду влились десятки освобожденных рабов. Подобрав брошенное оружие, они горели яростным желанием скорее пустить его в ход. Галера направилась прямо к неподвижно замершему «Ятагану»…

В городе Онагруле, тайной крепости вилайетских пиратов, в многолюдной таверне звучали громкие голоса, требовавшие еще вина. Прохладный светлый напиток щедро лился в чашу старого Артуса, а собравшиеся, затаив дыхание, ожидали продолжения рассказа. Вот седой шкипер залил жажду несколькими глотками, потом удовлетворенно утер губы тыльной стороной ладони и обвел взглядом столпившихся слушателей:

— Да, парни, немало вы потеряли оттого, что вас там не было! Великое и славное дело мы совершили, захватив первый корабль. Но сражение на этом не кончилось: Конан повел нас на корабль Ездигерда! Мы, должно быть, казались туранцам сущими дьяволами, вылетевшими из ада. Надо, однако, отдать им должное: они встретили нас достойно. Они обрубали наши абордажные крючья топорами и ятаганами, но потом наши лучники отогнали их прочь от борта, и тут-то мы налегли на канаты, стягивая корабли.

Как же все мы жаждали крови!.. Конан первым перескочил к ним на палубу, и они взяли его в кольцо, размахивая мечами, но он дрался так, что они едва поспевали отскакивать. Тут уж мы все хлынули через борт, и веселье закипело. Туранцы, надобно вам сказать, все как один были отлично обученными и закаленными вояками. Еще бы, личная охрана Ездигерда, и притом сам король наблюдал, как они дрались. Какое-то время даже было не ясно, чем кончится дело, хоть Конан и крушил туранские латы, точно гнилушки. Нет, правда, они стояли сомкнутым строем, и мы раз за разом откатывались прочь, точно прибой от скалы.

Но тут раздался крик торжества: оказывается, часть наших ребят спрыгнула вниз, перебила надсмотрщиков и освободила рабов. И вот рабы выплеснулись на палубу, точно мстительные души из преисподней! Ох, братцы, как же они ненавидели своих прежних хозяев! Они подхватывали оружие, которого полным-полно валялось рядом с трупами, они отпихивали нас в сторону, чтобы скорее добраться до туранцев. Надо было это видеть: иные сами бросались грудью на копья, а другие тотчас карабкались по их телам и голыми руками душили солдат. Я видел, как громадный раб схватил труп гирканца и орудовал им, точно дубиной, расшвыривая врагов. Когда он наконец свалился, в его теле торчала добрая дюжина стрел.

Немудрено, что туранцев охватило смятение. Их сверкающие ряды дрогнули. Конан издал ужасный боевой клич и кинулся в самую гущу, и мы бросились следом, решившись победить или умереть.

Это был ад, парни, кровавый ад! С мечами в руках пронеслись мы по всему кораблю, из конца в конец, подобно волне. Кровь не успевала вытекать через шпигаты — вот что там творилось! Ну, а на Конана было просто страшно смотреть. Его меч мелькал, точно молния, туранцы падали, как снопы. Он рвался туда, где бой кипел гуще всего, и его приближение означало гибель. Он яростно пробивался на корму, туда, где в окружении отборнейших телохранителей стоял и распоряжался сам Ездигерд.